Брянский край

А. Ф. Аксаковой

8 февраля 1867 г. Петербург

P<étersbourg>. Mercredi. 8 février 1867

  J’ai été très heureux, ma fille chérie, d’apprendre que tes longues incertitudes sont enfin fixées¹ et que tu pourras maintenant recouvrer un peu de ce calme d’esprit, si nécessaire à la santé du corps, et dont tu es si complètement privée, hélas…

  Самарин, qui te portera cette lettre, vous mettra au fait de la situation. — Pour mon compte je n’y ajouterai que quelques mots à l’adresse de ton mari, au sujet de notre politique étrangère.

  Il est absolument nécessaire, selon moi, que la Москва — précisément parce qu’elle est l’organe de l’opinion nationale dans sa nuance la plus franche et la plus décidée — accueille avec la sympathie la plus marquée toute manifestation de notre politique dans le sens de la dignité du pays… Ainsi, par exemple, le désaveu que le Journal de St-Pétersb<ourg> vient d’infliger à l’insolent mensonge, par lequel Napoléon dans son discours d’ouverture cherche à faire croire à la solidarité de notre politique avec la sienne dans les affaires d’Orient². Eh bien ce désaveu, tout indispensable qu’il était, a coûté beaucoup de peine à obtenir, et maintenant, dans un certain monde, on cherche à le représenter comme une imprudence impardonnable et tout à fait gratuite. Il faut se rendre bien compte de la position personnelle de ce pauvre P<rinc>e Gortchakoff. En dépit de ses bons instincts, il est constamment sollicité en sens contraire par l’influence antinationale, représentée par des hommes tels que Jomini³ etc. Et il n’y a pour la neutraliser que moi et Katakazy⁴, l’auteur et l’inspirateur de l’article. Voici d’ailleurs le billet⁵ autographe qu’il m’a écrit hier au sujet de toute cette affaire et qui vous mettra наглядно au fait de la situation d’ici.

  Quant au discours de Napoléon, il y aurait pour la Москва un magnifique article à faire en s’emparant hardiment du texte cité dans ce discours des paroles de Napoléon Ier relativement à l’agglomération fatale et inévitable des grandes races historiques. Pour en faire le considérant d’un véritable manifeste de panslavisme hautement avoué⁶. — Mille amitiés à ton mari et mes vœux les plus sincères pour vite réussite à tous deux.

Перевод

Петербург. Среда. 8 февраля 1867

  Я был счастлив узнать, моя милая дочь, что твои долгие сомнения наконец-то разрешились¹ и теперь к тебе, может быть, хоть частично вернется тот душевный покой, который столь важен для телесного здоровья и которого ты, увы, полностью лишена…

  Самарин, взявшийся передать тебе это письмо, осветит вам положение дел. — Я же скажу всего несколько дополнительных слов твоему мужу касательно нашей внешней политики.

  С моей точки зрения, насущно необходимо, чтобы «Москва» — именно потому, что она является органом национального направления самого откровенного и решительного толка, — горячо приветствовала всякое выступление нашей политики в защиту достоинства страны… Вот, например, помещенное в «Journal de St-Pétersbourg» опровержение наглой лжи, с помощью которой Наполеон в своей тронной речи пытается уверить всех в нашей солидарности с его политикой на Востоке². Ведь получить согласие на это опровержение, хоть и очевидно необходимое, стоило величайших усилий, да и теперь в некоторых кругах стараются представить его как непростительную опрометчивость, к тому же совершенно неоправданную. Нужно войти в положение бедного князя Горчакова. Как бы правильно он ни мыслил, антирусские силы в лице таких людей, как Жомини³ и иже с ним, постоянно побуждают его поступать вопреки себе. А противовесом им только я да Катакази⁴, автор и вдохновитель статьи. Вот, кстати, полученная мною вчера от него записка⁵, касающаяся всего этого дела, которая наглядно вам обрисует здешнюю обстановку.

  Что же до речи Наполеона, то «Москва» могла бы дать великолепную статью, смело завладев приведенными в этой речи словами Наполеона I о фатальном и неизбежном сплочении великих исторических наций. Вот вам подлинный манифест панславизма, провозглашенный с высокой трибуны⁶. — Сердечный привет твоему мужу и самые искренние пожелания скорого успеха вам обоим.

КОММЕНТАРИИ:

  Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 2. Ед. хр. 37. Л. 92–93 об.
  Первая публикация — ЛН-1. С. 286–287.

¹ См. письмо 335, примеч. 1.

² 2/14 февраля 1867 г. Наполеон III заявил на открытии сессии Законодательного корпуса, что Россия «готова не отделять своей политики на Востоке от политики Франции» (СПб. вед. 1867. № 38, 7/19 февр.). Министерство иностранных дел России опровергло в передовой статье своего официоза эту попытку Наполеона приписать себе инициативу мирного разрешения кризиса, возникшего на Востоке в связи с восстанием на острове Крит; указывалось, что на самом деле жестокая расправа с восставшими производилась турецким правительством при попустительстве Франции (Journal de St-Pétersbourg. 1867. № 31, 6–7 февр.). В соответствии с пожеланием Тютчева Аксаков поддержал эту акцию Министерства иностранных дел в передовой статье «Москвы» от 11 февраля 1867 г. (№ 34).

³ См. письмо 254, примеч. 3.

⁴ Вероятно, К. Г. Катакази, чиновник Министерства иностранных дел.

⁵ Эта записка неизвестна. Возможно, Аксаков воспользовался ею при составлении своей статьи (см. примеч. 2).

⁶ Коснувшись в своей речи вопроса объединения Германии, Наполеон III заявил о необходимости создания «конфедерации латинских наций» и в этой связи напомнил слова Наполеона I: «Одной из самых заветных моих мыслей было сосредоточение и сплочение однородных географических национальностей, которые были разделены революциями и различными политическими соображениями. Это сплочение произойдет рано или поздно» (СПб. вед. 1867. № 38, 7/19 февр.). Аксаков последовал совету Тютчева и воспользовался этими словами как аргументом в пользу права славянских народов на объединение. При этом он заявил: «Не чрез поглощение славян Россией, но чрез объединение славян силою объединяющего начала, представляемого Россиею, и только Россиею, возможно возрождение славянского мира» (Москва. 1867. № 38, 16 февр.).