Брянский край

А. Ф. Аксаковой

13 февраля 1867 г. Петербург

Lundi. 13 février <18>67

  Ma fille chérie. Je ne t’écris que quelques mots rien que pour utiliser le départ p<our> Moscou du P<rinc>e Obolensky. Je trouve que les pratiques nouvelles de la police ont extrêmement ranimé l’ardeur épistolaire¹.

  Tes détails sur l’entrevue du fameux Юркевич avec ton mari m’ont beaucoup amusé², et tu penses bien que je ne les ai pas gardés pour moi seul. J’en ai même gratifié Валуев. — Voilà un gaillard — je parle de Юркевич — qui enfonce Гоголь. Car qu’est-ce que son Хлестаков comparativement à l’éditeur du Народный Гол<ос>³. Ici, encore une fois, l’art a cédé à la nature… Et cependant ce journal, tel qu’il est, a du bon, et il serait, ma foi, heureux qu’il exprimât en effet la pensée intime de S<a> M<ajesté>. Mais il n’en est rien. Il ne représente tout au plus qu’un caprice. C’est comme si Milord⁴ se faisait l’éditeur d’un journal. Je suis sûr que cette publication jouirait d’une très grande dose de liberté, et par là même — bien dirigée — pourrait même faire beaucoup de bien… Mais je commence à trembler pour le pauvre Юркевич. Il a le bonheur trop indiscret.

  Le dernier article de la Москва № 34⁵ m’a extrêmement satisfait, et cette satisfaction sera généralement partagée. Il est dans la vraie mesure sympathique pour notre diplomatie, sans rien céder sur les principes… c’est la bonne méthode. Il faut nous soutenir en nous poussant. — Il y a en ce moment un point d’une immense gravité, et il faudrait que tous les efforts de la presse fussent dirigés vers ce point qui est la clef de la position.

  Il faudrait qu’il fût bien établi dès à présent que, quoi qu’il arrive et quel que soit le résultat du tripotage diplomatique qui se fait autour de la question d’Orient, — dans le cas néanmoins, où l’insurrection viendrait à éclater au printemps, la Russie exigeât péremptoirement des puiss<ances> occid<entales> l’application rigoureuse du principe de la non-intervention. Voilà ce que notre presse devrait dire et redire tous les jours.

  Hier, à un grand bal chez la Comtesse Протасова, l’Impératrice m’a parlé de toi avec beaucoup d’amitié — et avec sympathie de plusieurs articles de la Москва, nommément d’un article sur les écoles de jeunes filles, etc. etc. etc.

Перевод

Понедельник. 13 февраля <18>67

  Моя милая дочь. Пишу тебе всего несколько слов только ради того, чтобы использовать отъезд в Москву князя Оболенского. Я нахожу, что новые приемы, усвоенные полицией, весьма способствовали оживлению переписки¹.

  Сообщенные тобою подробности свидания пресловутого Юркевича с твоим мужем очень меня позабавили², и ты понимаешь, что я не удержал их в секрете. Я поделился ими даже с Валуевым. — Этот молодец — я говорю про Юркевича — затмил Гоголя. Ибо куда его Хлестакову до издателя «Народного голоса»³. Тут, в который раз, искусство поблекло перед жизнью… И все же эта газета, в ее настоящем виде, имеет некоторую ценность, и было бы, признаться, отрадно, если бы она и впрямь выражала сокровенную мысль Его Величества. Но это отнюдь не так. Она представляет собой не более чем каприз. Как если бы изданием газеты занялся Милорд⁴. Я уверен, что такой печатный орган пользовался бы весьма значительной свободой и уже поэтому — с хорошим руководством — мог бы даже приносить немалую пользу… Но я начинаю бояться за бедного Юркевича. Уж слишком он похваляется своим счастьем.

  Последняя статья в № 34 «Москвы»⁵ очень меня удовлетворила, и это удовлетворение будет всеобщим. Она выражает должное сочувствие к нашей дипломатии, ничуть не поступаясь принципами… это верная метода. Нужно нас поддерживать, одновременно подталкивая. — В настоящее время существует один чрезвычайно важный пункт, и надо было бы все усилия печати направить на разъяснение этого пункта, в котором ключ положения.

  Необходимо теперь же твердо заявить, что, как бы ни развивались события и чем бы ни завершилась дипломатическая возня вокруг восточного вопроса, — в случае, если весной-таки вспыхнет восстание, Россия решительно потребует от западных держав строжайшего соблюдения принципа невмешательства. Вот что наша печать должна бы твердить и твердить изо дня в день.

  Вчера на большом балу у графини Протасовой императрица говорила со мной о тебе с большой теплотой — и с сочувствием о многих статьях «Москвы», особенно о статье, посвященной женским учебным заведениям, и т. д. и т. д. и т. д.

КОММЕНТАРИИ:

  Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 2. Ед. хр. 37. Л. 94–95 об.
  Первая публикация — ЛН-1. С. 288–289.

¹ Намек на перлюстрацию писем.

² Встреча Аксакова с П. А. Юркевичем-Литвиновым, издателем консервативной газеты «Народный голос» (СПб., 1867), вероятно, была связана с перепечаткой в этой газете (№ 20, 25 янв.) передовой статьи «Москвы» (№ 18, 22 янв.) по поводу полученного ею предостережения; Аксаков критиковал в этой статье систему административных расправ с печатью.

³ «Народный голос» издавался на средства, выделяемые правительством, и отводил много места прославлению «великого преобразователя» — Александра II. Издатель газеты распространял слух, что его поддерживает сам император: «Он прямо, без всяких околичностей, выдает себя за агента его императорского величества» (Никитенко. Т. 3. С. 71. См. также запись в дневнике В. Ф. Одоевского от 1 янв. 1867 г. — ЛН. Т. 22–24. М., 1935. С. 226–227).

⁴ Милорд — любимая собака Александра II.

⁵ Об этой статье см.: письмо 350, примеч. 2.