Ф.И. ТЮТЧЕВ. Письма
А. М. Горчакову
21 апреля 1859 г. Петербург
Mardi. Се 21 avril 1859
Mon Prince,
j'aurais une grande grâce à vous demander, et pour ménager votre temps je vais vous le demander sans phrase: се serait de m'accorder dans la première quinzaine du mois prochain une expédition de courrier pour Berlin. Si, par hasard, vous aviez aussi, mon Prince, quelques papiers à faire porter à Munich, quelques informations à у envoyer, je serais heureux de m'en charger. Car après Berlin je voudrais aller à Munich pour quelques jours... Et maintcnant, mon Prince, laissez-moi vous le dire encore une fois, et cela du fond de mon cœur: que Dieu vous fait en aide, саr plus que jamais vous êtes l'homme nécessaire, l'homme irremplaçable pour le Pays. Plût au Ciel, hélas, que се ne fût là qu'un vain compliment, et je crois vous connaître assez1, mon Prince, pour être persuadé que vous partagez entièrement le regret que j'éprouve à constater се fait en présence de la situation donnée, bien grave déjà, à l'heure qu'il est, et qui d'un moment à l'autre peut s'aggraver démesurément...2
Eh bien, се ne sont pas les dangers de cette position en elle-même qui m'effrayent pour vous et pour nous. Vous trouverez en vous-même assez de ressources et d'énergie pour faire face à la crise, telle qu'elle s'annonce. Mais се qui est vraiment inquiétant, се qui est déplorable au-delà de toute expression, c'est la démoralisation profonde du milieu dans lequel vit le Pouvoir chez nous, et qui nécessairement pèse aussi sur vous, sur les meilleures inspirations que vous pouvez avoir...
Jе ne crois vraiment pas, que jamais il у ait eu quelque chose d'aussi parfaitement médiocre, - d'âme, de caractère et d'intelligence - à la tête de la nôtre... Par tout се que j'entrevois, par tout се que j'entends dire autour de mоi, j'ai соmmе le pressentiment d'une immense lâcheté qui couve encore et attend de nouvelles complications pour s'enhardir - mais qui certainement, à l'heure donnée, ne се fera pas faute d'éclater au grand jour... et c'est encore une fois, l'alliance autrichienne qui sera la formule de tous les instincts-là... C'est une chose à remarquer qu'à l'heure qu'il est, l'alliance autrichienne ou je ne sais quel demi-retour honteux vers cette alliance, n'a plus une valeur, une signification déterminée et spéciale, mais c'est devenu соmmе le credo de toutes les lâchetés et de toutes les médiocrités, соmmе le mоt d'ordre et le signe de ralliement de tout се qui est antinational par égoïsme ou par origine...
Or tous ces gens-là sont vos ennemis naturels... Ils ne vous pardonnent pas d'avoir détruit un système, qui était соmmе le lieu natal de toutes ces intelligences, соmmе le domicile politique de toutes ces convictions. Се sont des émigrés qui voudraient rentrer dans leur Patrie, et vous les en empêchez... Je sais, mоn Prince, que vous avez eu jusqu'à présent l'appui sympatique de l'Empereur, et que, il faut l'assurer, il ne vous manquera pas à l'avenir... C'est immense... et cependant се n'est pas assez... En face de la situation, telle qu'elle est, et surtout telle qu'elle peut devenir, l'Empereur lui-même, pas moins que vous, aurait besoin, dans la question extérieure, d'un plus ferme point d'appui dans la conscience nationale, dans une opinion nationale suffisamment éclairée - et on а, соmmе à plaisir - par maladresse une prévention réciproque, laissée s'accumuler les malentendus entre la Presse et le Pouvoir, tout ceci, je le sais, а été dit et répété cent fois. C'est devenu, à force de redites, d'une insipide, d'une nauséabonde banalité, et cependant, dans les circonstances données, се lieu соmmun est, plus que jamais, d'une poignante actualité...
En un mоt, mоn Prince, - pour vous, соmmе pour l'Empereur lui-même, il n'y а, - contre le milieu qui vous assiège, et plus ou moins vous opprime tous deux - il n'y а, dis-je, d'autre point d'appui, d'autre mоуеn des réactions que dans l'opinion du dehors, dans la grande opinion - dans l'expression de la conscience publique... Mais pour cela, il faut qu'on l'autorise et mêmе qu'on la provoque à se formuler...
Le système que vous représentez aura toujours pour ennemis tous ceux qui sont les ennemis de la Presse. Comment donc la Presse ne serait-elle pas votre auxiliaire?..
Jе vais, mon Prince, pour trois ou quatre jours à Moscou3. Jе verrai quelques-uns de ces Messieurs... que voulez-vous que je leur dise?..
Ф. Тютчев
Перевод
Вторник. 21 апреля 1859
Милостивый государь князь,
хочу просить вас об одном одолжении и, чтобы не отнимать у вас времени, прямо скажу вам, в чем дело: это - курьерская экспедиция в Берлин в течение первой половины будущего месяца. Если бы случайно у вас оказались, князь, какие-нибудь бумаги или какие-либо инструкции в Мюнхен, я был бы счастлив взять на себя их доставку, так как после Берлина мне бы хотелось поехать на несколько дней в Мюнхен... А теперь, князь, позвольте мне еще раз сказать вам, и из самой глубины моего сердца: да поможет вам Бог, - ибо более, чем когда-либо, вы - человек необходимый, человек незаменимый для страны. Ах, дал бы Бог, чтобы это был лишь пустой комплимент, а я, кажется, достаточно вас знаю1, князь, чтобы быть уверенным в том, что вы вполне разделяете горечь, которую испытываю я, утверждая это перед лицом настоящего положения, довольно-таки серьезного уже в данный момент и которое с минуты на минуту может невероятно ухудшиться...2
Но не опасности создавшегося положения сами по себе пугают меня за вас и за нас. Вы обретете в самом себе достаточно находчивости и энергии, чтобы противустать надвигающемуся кризису. Но что действительно тревожно, что плачевно выше всякого выражения, это - глубокое нравственное растление среды, которая окружает у нас правительство и которая неизбежно тяготеет также над вами, над вашими лучшими побуждениями.
Я, право, не знаю, стояло ли когда-нибудь во главе какого бы то ни было общества что-либо столь же посредственное в отношении души, характера и ума, как то, что стоит во главе нашего. Все, что я примечаю, все, что я слышу вокруг себя, внушает мне как бы предчувствие невероятной подлости, которая пока еще назревает и, чтобы осмелеть, ждет новых осложнений, но которая в данный момент не преминет разразиться открыто... И союз с Австрией еще раз сделается формулой для всех этих устремлений... Следует заметить, что в настоящее время союз с Австрией или какой бы то ни было постыдный полувозврат к этому союзу не имеет более определенного и особенного смысла и значения, но сделался как бы сrеdо всех этих подлостей и посредственностей, как бы лозунгом и условным знаком всего антинационального по эгоизму или происхождению...
И вот эти-то люди являются вашими естественными врагами... Они не простят вам разрушения системы, которая представляла как бы родственные узы для всех этих умов, как бы политическое обиталище всех этих убеждений. Это - эмигранты, которые хотели бы вернуться к себе на родину, а вы им препятствуете... Я знаю, князь, что до сих пор вы пользовались сочувственной поддержкой государя, и надо надеяться, что она не изменит вам и впредь... Это имеет огромное значение... но все-таки этого недостаточно... Перед лицом создавшегося положения и ввиду того, во что оно может превратиться, сам государь по вопросам внешней политики не менее вас нуждается в более твердой точке опоры, в национальном сознании, в достаточно проевещенном национальном мнении, а тут, как нарочно, неумелость или взаимные предубеждения позволили накопиться недоразумениям между печатью и правительством... Все это, я знаю, было сказано и пересказано сотню раз; в силу беспрестанных повторений сделалось нелепой, тошнотворной пошлостью, и тем не менее в данных условиях эти общие места, более чем когда-либо, приобретают острую злободневность...
Одним словом, князь, для вас, так же как и для самого государя, нет против среды, осаждающей и более или менее угнетающей вас обоих, нет, говорю я, другой точки опоры, другого средства противодействия, как во мнении извне, в великом мнении - в выражении общественного сознания... Но для этого нужно разрешить ему высказаться и даже вызывать его на это...
Система, которую представляете вы, всегда будет иметь врагами тех, кто является врагами печати. Как же печати не стать вашей союзницей?..
Я еду, князь, на три или на четыре дня в Москву3. Я увижу кое-кого из этих господ... Что хотите, чтобы я им передал?
Ф. Тютчев
КОММЕНТАРИИ:
А.М. Горчаков, в 1854-1856 гг. посланник в Вене, с 1856 по 1862 г. министр иностранных дел, с 1867 г. государственный канцлер; лицейский товарищ Пушкина, тот самый «счастливец с первых дней» из пушкинского стихотворения «19 октября» (1825), которому было суждено пережить всех своих соучеников и одному торжествовать «под старость день Лицея».
Печатается впервые на языке оригинала по автографу - ГАРФ. Ф. 828. Оп. 1. Ед. хр. 726. Л. 2-3 об.
Первая публикация - в русском переводе: ЛН. Т. 19-21. С. 219-220.
1 В апреле 1859 г. Тютчев постоянно виделся с Горчаковым. «Папá обедал у Горчакова. Занят современными событиями, т.е. угрожающей войною», - отмечала М.Ф. Тютчева в дневниковой записи от 12/24 апреля 1859 г. (ЛН-2. С. 300). Неделей позже, 21 апреля/3 мая, Эрн.Ф. Тютчева в письме к К. Пфеффелю писала: «Мой муж с нетерпением ждет встречи с вами, чтобы обстоятельно обсудить все происходящее. Надеюсь, что кн. Горчаков не замедлит предоставить ему курьерскую экспедицию, о которой он просит» (там же). Просьба была удовлетворена. Дочь Тютчева Дарья написала сестре Екатерине 5/17 мая 1859 г.: «Папá едет в субботу, он получил курьерскую экспедицию» (там же. С. 301).
2 «Настоящее положение» стало ухудшаться еще в январе 1859 г., когда парижская газета «Constitutionnel» опубликовала 4 января сообщение, что на новогоднем приеме членов дипломатического корпуса Наполеон III сказал австрийскому посланнику Иосифу Хюбнеру: «Я крайне сожалею, что наши отношения с вашим правительством уже не так хороши, как это было прежде». Слова были восприняты как прямая угроза Австрии, которая не соглашалась на требуемые Францией уступки в итальянском вопросе. Когда в апреле 1859 г. Австрия, отстаивая свои итальянские территории, начала войну против Сардинского королевства, Наполеон III объявил Австрии войну.
Сразу после парижской публикации, 23 января/4 февраля 1859 г., Эрн.Ф. Тютчева сообщала брату из Петербурга: «Наполеоновская отповедь г-ну Хюбнеру чрезвычайно возбудила умы в Петербурге, - во всяком случае некоторые умы, и среди них муж мой первый оценил все ее значение» (там же. С. 299). И месяцем позже, 27 февраля/11 марта 1859 г.: «Муж мой в восторге от той части вашего письма, где речь идет о важнейших событиях дня. Он, как вы сами понимаете, очень озабочен и много дал бы сейчас за возможность иметь с вами несколько длинных доверительных бесед, ибо здесь нет никого, кто бы так же горячо, как он сам, интересовался этими вопросами всеобщего значения» (там же).
Решительная поддержка Францией Сардинского королевства потенциально угрожала целостности Австрийской империи, что как нельзя лучше понимал Тютчев. 3 марта 1859 г. в Париже было заключено соглашение с Россией о нейтралитете в предстоящей войне; Англия предпринимала шаги по созданию австро-прусской коалиции против Франции. Когда 21 апреля 1859 г. Пьемонт отверг ультиматум Австрии о разоружении Сардинского королевства и 29-го началась война, Тютчев был обеспокоен возможностью нарушения российского авторитета в пользу Австрии под влиянием австрофильских тенденций в правящих кругах России. Он считал это губительным и для России, и для дела освобождения славян Австрийской империи (см.: там же. С. 300).
Просьба об отъезде была удовлетворена, и 9 мая 1859 г. Тютчев выехал в Берлин, а потом и в Мюнхен, любимую им столицу Баварии. «Папá уехал вчера, - сообщала из Царского Села Д.Ф. Тютчева сестре Екатерине в Москву 10/22 мая 1859 г., - на прощанье он написал мне несколько слов... Кажется, папá отправился в многочисленной и приятной компании. Я напишу тебе, когда получу от него весточку из Берлина. Оттуда он поедет в Веймар повидаться с Мальтицами, а затем присоединится к мамá» (там же. с. 302).
3 Тютчев приехал в Москву 25 апреля, а 1 мая уехал в Петербург.
Диск
