Брянский край

Эрн. Ф. Тютчевой

25 февраля 1853 г. Петербург

Mercredi. 25 février 1853

  Ма chatte chérie. Voilà huit jours que je ne t'ai pas écrit et ces huit jours m'ont paru une éternité. J'ai bien reçu depuis ma dernière lettre deux lettres de toi. Mais tous ces palliatifs sont usés. Décidément, je ne m'habitue pas, je ne saurai m'habituer à cet absurde contresens de notre séparation. Cela m'irrite autant pour le moins que cela m'afflige. Cela rentre pour moi dans la catégorie des accidents malencontreux, d'autant plus irritants qu'ils semblent si parfaitement gratuits. Tu comprends donc quel effet m'a dû faire une phrase d'une de tes dernières lettres où tu me parles du contentement que j'ai dû éprouver à mon retour à P<étersbourg>¹ de me trouver replacé dans mes habltudes² avec le sentiment d'une bonne action accomplie derrière moi, et cette bonne action, c'est d'avoir été te voir... Et je n'exécrerais pas un état de choses qui te démoralise au point d'avoir de pareilles idées... Car de ta part toute parole а sa valeur.

  J'ai bafoué, comme elle le méritait, la stupide proposition de faire arriver ici Кitty avant vous. Je n'ai pas besoin de t'expliquer que се qui m'a le plus irrité dans cette proposition, се n'est pas се qu'elle а d'absurde en elle-même, mais се bête de parti pris de subordonner toujours à des considérations comparativement secondaires се qui est <1 нрзб> essentiel pour moi. Que je suis donc excédé de се malentendu.

  Jе me flatte que се que j'ai écrit à ma sœur à cette occasion, leur fera passer l'envie de te molester par leurs absurdes suggestions. Mais maintenant c'est à toi que je m'adresse pour te demander en grâce de prendre en considération се que je m'en vais te dire. Je viens d'apprendre par quelqu'un qui arrive d'Orel, que l'hiver а complètement disparu de chez vous, les rivières débâclées et les routes impraticaЬles... Eh bien, je te supplie, ma chatte chérie, - les choses étant ainsi - de ne pas t'aventurer à te mettre en route, avant que tout ne soit rentré dans l'ordre, et que tu ne puisses faire le voyage de Moscou avec une entière sécurité... Et je n'insiste sur cette recommandation que pour conjurer l'effet que pourrait avoir sur toi la crainte de compromettre, par un retard de quinze jours, les chances de Кitty. Et d'abord dis-toi Ьien que les chances que Кitty peut avoir sont jusqu'à présent quelque chose d'assez vague et de peu appréciable, et qu'en tout état de cause, quinze jours de retard ne sauraient rien compromettre. Et d'ailleurs si moi, moi, je m'impose le sacrifice de се retard, dans l'intérêt de ta sécurité, j'entends que les autres s'y résignent aussi. Ainsi donc voilà qui est convenu, n'est-ce pas? Tu ne partiras que quand tu pourras voyager avec toutes les chances possibles de sécurité...

  А en croire une lettre de Tourgenieff³ à la P<rinc>esse Sophie M<estchersky>, et dont celle-ci suivant son habltude m'a donné communication, il doit à l'heure qu'il est être arrivé à Ovstoug, depuis une huitaine de jours... La dénomination de la chambre préparée pour lui se trouverait donc finalement justifiée. Mais je ne me déciderai à admettre le fait comme possiЬle, que quand je le saurai accompli. Une fois admis, je t'avoue que je serai très curieux d'avoir des détails par toi sur la manière dont les choses se sont passées. Il est impossible, tel que je crois le connaître, que tu ne lui inspires une très vive sympathie. Le même instinct de sympathie qui lui révèle се qu'il у а de plus intimement poétique dans la nature même sous l'incognito qu'elle affecte, dans les tristes et ternes régions que nous habitons, le même instinct lui servira à te comprendre et à t'apprécier... Et je l'estime assez haut pour être persuadé qu'il ne subira pas le charme à demi.

  Je reçois à l'instant même une invitation à dîner pour aujourd'hui chez la Grande-D<uchesse> Hélène. C'est sa troisiéme tentative depuis mon retour. Espérons qu'elle réussira.- On est ici en се moment au plus fort du tourbillon. Deux fois par jour spectacles aux trois théâtrcs. Bals tous les jours, comme de raison. Mais je renvoie pour les détails à Anna.

  Mais voici le barbier qui arrive et vient avec le fil de son rasoir couper celui de mon discours...

  Après minuit. Voilà се que j'ai fait depuis le moment où je t'ai quittée. Je suis allé voir Anna que j'ai trouvée dînant en tête-à-tête avec la petite Smirnoff. Il m'arrive assez souvent d'assister à ses repas, mais il ne m'est arrivé qu'une fois d'y prendre part et depuis je mе suis bien promis de ne pas retomber dans cette erreur... Vers les 6 heures je mе suis transporté chez la G<rande>-D<uchesse> Hélène, où il n'y avait d'autres invités que la vieille Apraxine⁴ et Antoinette Bloudoff. On а dîné sur le pouce, dans le mêmе salon où nous avons passé l'année dernière cette soirée improvisée dont on nous а accusé d'avoir méconnu la portée... Il а beaucoup été question pendant le dîner d'un bal que la G<rande>-Duchesse s'est laissé imposer pour le dernier dimanche du Carnaval, au grand désespoir d'André-Aurore qui avaient retenu cejour-là pour leur folle journée et qui se trouvent obligés maintenant d'antidater leur bal de vingt-quatre heures. Il paraît que je tenais beaucoup à approfondir le désarroi, car au sortir du palais Michel je mе suis transporté à l'hôtel de Mad. Aurore, que j'ai trouvée en proie aux préoccupations de cette concurrence forcée. J'ai achevé mа soirée chez les Karamzine-Mestchersky - où il а été de nouveau beaucoup question de toi - et de l'époque probable de ton retour. Mais pour être vrai, je dois t'avouer que tout се parlage bienveillant à ton sujet а cessé de mе plaire. Car il est clair que tous ces braves gens commencent déjà à t'accepter à l'état de légende et de poétique souvenir - се qui étaЬlit une différence essentielle entre leur point de vue et le mien... Ah, mа chatte chérie. Quand donc redeviendras-tu unc réalité pour mоi...

Перевод

Среда. 25 февраля 1853

  Милая моя киска, вот уже неделя, как я тебе не писал, и она показалась мне вечностью. С тех пор как я отослал тебе свое последнее письмо, я получил от тебя два. Но эти полумеры не приносят больше облегчения. Нет, я решительно не могу привыкнуть, не сумею привыкнуть к нелепой бессмыслице нашей разлуки. Она в равной мере и огорчает, и выводит меня из себя. Я отношу ее к категории досадных случайностей, которые тем более раздражают, что представляются в высшей степени беспричинными. Теперь ты понимаешь, как должна была подействовать на меня фраза из твоих последних писем, где ты говоришь о том, какое удовлетворение я должен испытывать, возвратившись в Петербург¹, от того, что вернулся к своим привычкам², и вернулся с ощущением сделанного мной доброго дела, и это доброе дело состоит в том, что я повидался с тобой... И мне не должно быть ненавистно положение, которое доводит тебя до подобных мыслей... ибо каждое слово, сказанное тобой, исполнено смысла.

  Нелепое твое предложение прислать сюда Китти прежде себя я не принял всерьез, как оно того и заслуживало. Нет надобности объяснять тебе, что более всего в этом предложении вызвало мое раздражение; не то, что оно само по себе нелепо, но глупое твое упорство постоянно подчинять соображениям, сравнительно второстепенным, то, что в высшей степени для меня необходимо. Как же меня измучило такое непонимание.

  Надеюсь, что то, что я написал по этому поводу сестре, отобьет у них охоту досаждать тебе своими дурацкими советами. Но сейчас я обращаюсь к тебе, и обращаюсь с великой просьбой принять к сведению то, что я тебе скажу. От одного человека, прибывшего из Орла, я узнал, что зима у вас совсем кончилась - реки вскрылись и дороги стали непроезжими... Так вот, умоляю тебя, милая моя киска, - раз это так, - не рисковать и не пускаться в путь, пока дорога не установится и пока ты не будешь уверена, что ехать до Москвы стало совершенно безопасно... Я так настоятельно это советую, только чтобы удержать тебя от шага, на который тебя может толкнуть опасение, что ваше опоздание на две недели уменьшит шансы Китти на успех. Прежде всего, посуди сама, шансы Китти пока остаются чем-то неясным и трудно поддающимся оценке, и, уж во всяком случае, опоздание на две недели не сможет, по-видимому, ничего изменить в худшую сторону. Да к тому же, если уж я, я сам, жертвуя своими интересами во имя твоей безопасности, прошу тебя задержаться с отъездом, я требую, чтобы другие также этому покорились. Так значит, решено, ты поедешь лишь тогда, когда сможешь совершить поездку с наибольшей безопасностью...

  Судя по письму Тургенева³ к княжне Софи Мещерской, содержание которого, по своему обыкновению, она мне сообщила, он сейчас вот уже неделя как должен был прибыть в Овстуг. Таким образом, комната для него, по-видимому, была выделена и приготовлена не напрасно. Не решаюсь допускать вероятность этого события, пока не узнаю, что оно произошло. Однако, допустив его вероятность, я очень хотел бы узнать от тебя подробно, как все было. Такой человек, каким я его, как мне кажется, знаю, не может не испытать к тебе живейшей симпатии. Способность чувствовать прекрасное, благодаря которой ему открыта вся интимная поэзия природы даже там, где эта поэзия не выступает явно, как в наших краях, с их грустной и неяркой красотой, эта же способность поможет ему понять и оценить тебя... Я о нем достаточно высокого мнения и потому убежден, что он в полной мере испытает твое очарование.

  Только что получил приглашение на обед сегодня к великой княгине Елене Павловне. Это ее третья попытка со времени моего возвращения. Надеюсь, она будет удачной. - Праздники здесь сейчас в самом разгаре. В трех театрах идет по два спектакля в день. Ежедневно балы, как и следовало ожидать. Но за подробностями отсылаю тебя к Анне.

  Пришел цирюльник и лезвием бритвы обрезает нить нашего с тобой разговора...

  После полуночи. Вот чем я занимался с момента, как расстался с тобой. Отправился повидать Анну и застал ее за обедом вдвоем с маленькой Смирновой. Мне довольно часто случается бывать у нее во время ее обеда, но участвовать в нем довелось только раз, и с тех пор я дал себе слово не повторять подобной ошибки... К 6 часам я отправился к великой княгине Елене Павловне, у нее были только две гостьи: старая Апраксина⁴ и Антуанетта Блудова. Легкий обед был подан в той самой гостиной, где в прошлом году мы были на импровизированном вечере, значение которого мы, как нас потом в этом обвиняли, не сумели оценить... Во время обеда много говорили о бале, который великая княгиня решила назначить на последнее воскресенье масленицы к великому отчаянию Андрея и Авроры, которые намечали в этот день устроить веселье у себя и теперь вынуждены перенести его на день раньше. Наверное, мне очень хотелось усилить их растерянность, ибо, выйдя из Михайловского дворца, я отправился в особняк г-жи Авроры и застал ее в хлопотах из-за вынужденного соперничества. Закончил я вечер у Карамзиных-Мещерских, где опять много говорилось о тебе и о том, когда ты всего вероятнее можешь вернуться. По правде сказать, подобные благожелательные толки о тебе мне совсем разонравились, ибо совершенно ясно, что все эти добрые души уже рассматривают тебя как нечто почти несуществующее, как поэтическое воспоминание - и в этом существенная разница между их и моей точкой зрения... Ах, милая моя киска, когда же ты станешь для меня реальностью...

КОММЕНТАРИИ:

  Печатается впервые на языке оригинала по автографу - РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 21. Л. 13-14 об.
  Первая публикация- в русском переводе: Изд. 1984. С. 195-197.

¹ Тютчев вернулся в Петербург 31 января 1853 г.

² К числу этих «привычек» (именно этим эвфемизмом в семье называли вторую семью Тютчева) относилась Е. Денисьева. Тютчев не делал из нее секрета и даже порой стремился к поддержанию хотя бы видимости отношений между своими дочерьми и их прежней подругой. В январе 1853 г. Анна с раздражением писала Екатерине: «Что до твоего вопроса о том, нужно ли тебе писать Денисьевой (Анне Дмитриевне), думаю, к тому времени, как дойдет до тебя мой ответ, вопрос этот уже отпадет. Если же нет, просто скажи мамá: папá советует нам написать старушке Денисьевой, нам очень этого не хочется. Думаешь ли ты, что это необходимо? - Таким образом вы сразу узнаете, считает ли она это желательным. Сама же я считаю все эти фальшивые и неловкие демонстрации смехотворными и ненужными. Старушке Денисьевой не нужны ни вы, ни ваша дружба, ни ваши письма, и не будь она старой дурой, она бы понимала, что вы ее терпеть не можете на законном основании. Несчастье не в том, что люди не понимают друг друга, а в том, что они делают вид, что не понимают» (ЛН-2. С. 254).

³ Визит Тургенева к Тютчевым не состоялся. Ни с кем из современных ему мастеров русского слова не чувствовал Тютчев такой духовной близости, как с Тургеневым, проникновение в глубины души природы были свойственны им обоим как никому.

⁴ Е.В. Апраксина.