А.К. ТОЛСТОЙ. «Друзья, вы совершенно правы…»
Друзья, вы совершенно правы…
Друзья, вы совершенно правы,
Сойтися трудно вам со мной,
Я чту отеческие нравы,
Я патриот, друзья, квасной!
На Русь взирая русским оком,
А не насквозь ей чуждых присм,
Храню в сознании глубоком
Я свой квасной патриотисм.
Вы высшим преданы заботам,
Меня, который не за вас,
Квасным зовете патриотом,
Пусть будет так и в добрый час!
Хоть вам со мной стезя иная,
Но лишь одно замечу я:
Меня отсталым называя,
Вы ошибаетесь, друзья!
Нет, я не враг всего, что ново,
Я также с веком шел вперед.
Блюсти законов Годунова1
Квасной не хочет патриот.
Конца семейного разрыва,
Слиянья всех в один народ,
Всего, что в жизни русской живо,
Квасной хотел бы патриот.
* * *
Уж так и быть, признаюсь в этом,
Я патриот, друзья, квасной:
Моя душа летит приветом
Навстречу вьюге снеговой.
Люблю я тройку удалую
И свист саней на всем бегу,
Гремушки, кованую сбрую
И золоченую дугу.
Люблю тот край, где зимы долги,
Но где весна так молода,
Где вниз по матушке по Волге
Идут бурлацкие суда.
Люблю пустынные дубравы,
Колоколов призывный гул
И нашей песни величавой
Тоску, свободу и разгул.
Она, как Волга, отражает
Родные степи и леса,
Стесненья мелкого не знает,
Длинна, как девичья коса.
Как синий вал, звучит глубоко,
Как белый лебедь, хороша,
И с ней уносится далеко
Моя славянская душа.
Люблю Москву, наш гор[од] ц[арский],
Люблю наш Киев, столь[ный] гр[ад],
Кафта[н] . . . . .боярский
. . . . . . . . . .
Я, признаюсь, беды не вижу
Ни от усов, ни от бород.
Одно лишь зло я ненавижу, —
Квасной, квасной я патриот!
Идя вперед родной дорогой,
Вперед идти жел[аю] всем,
Служу цар[ю] . . . . .
. . . . . . . . . .
Иным вы преданы заботам.
Того, кто к родине влеком,
Квасным зовете патриотом,
Движенья всякого врагом.
Нет, он не враг всего, что ново,
Он вместе с веком шел вперед,
Блюсти законов Годунова
Квасной не хочет патриот.
Нет, он успеха не поносит
И, честью русской дорожа,
O возвращении не просит
Ни языков2, ни правежа3.
Исполнен к подлости враждою,
Не хочет царск[их] он шутов,
Ни, нам завещанных ордою,
Застенков, пыток и кнутов.
В заблудш[ем] видя человека,
Не хочет он теперь опять
Казнить тюрьмой Максима Грека4,
Костры скуфьями раздувать.
Но к братьям он горит любовью,
Он полн к насилию вражды,
Грустит о том, что русской кровью
Жиреют немцы и жиды.
Да, он грустит во дни невзгоды,
Родному голосу внемля,
Что на два разные народа5
Распалась русская земля
Конца семейного разрыва,
Слиянья всех в один народ,
Всего, что в жизни русской живо,
Квасной хотел бы патриот.
1857–1858 (?)
КОММЕНТАРИИ:
Первые две строки обоих отрывков — Срезневский, стр. 20; 1-я строфа первого отрывка и строфы 4, 6—7, 9—10, 12—17 второгоотрывка, с рядом ошибок — Кондратьев, стр. 48—50.
Печатается по черновым наброскам в архиве Толстого. На нолях есть целый ряд набросков отдельных строк, в которых зафиксированы мотивы, не попавшие в обработанные части стихотворения. 2-я и 3-я строфы второго отрывка были, очевидно, особенно дороги Толстому. Они встречаются у него три раза: в первоначальном виде в неоконченном стихотворении сороковых годов «Бегут разорванные тучи...» (стр. 667—668); почти без изменений эти строфы перенесены из стихотворения о «квасном патриоте» в послание к И. С. Аксакову.
1 Блюсти законов Годунова — Речь идет, вероятно, о крепостном праве, об отмене так называемого Юрьева дня, когда крестьянин имел право уходить от помещика.
2 Язык — здесь в старинном значении: свидетель, дававший показания против обвиняемого, иногда принуждавшийся к ним пытками.
3 Правеж — в древнерусском судопроизводстве битье батогами несостоятельного должника как средство принуждения к уплате долга.
4 Максим Грек (1480—1556) — писатель XVI века, приглашенный из Греции для перевода церковных книг; более четверти века провел в заточении.
5 Что на два разные народа и т. д. — Здесь сказалось воздействие на Толстого славянофильских идей, в частности оценка Петровских реформ, которые, как утверждали славянофилы, способствовали отрыву образованных слоев русского общества от народа.
