Брянский край

Эрн. Ф. Тютчевой

30 мая/11 июня 1842 г. Веймар

Weimar. Ce 11 juin

  Voilà ta paroisse devenue une paroisse de Weimar¹. Malgré tes prédictions ce n’est pas le 4^ème, c’est le 3^ème jour que je suis arrivé ici et encore ai-je passé une demi-journée toute entière à Gotha² que je me suis cru obligé de visiter en détail. Depuis Meiningen le voyage m’est revenu à 20–25 fl<orins>. Ici j’ai tout retrouvé comme je l’avais laissé. La Grande-Duchesse est souffrante depuis quelque temps et ne reçoit pas. D’ailleurs, comme la cour est encore en ville, l’étiquette Weimarienne exige l’uniforme pour pouvoir être présenté, à moins que je ne consente à paraître en frac, mais avec l’épée au côté, ce qui est mon bien légalement autorisé³, mais parfaitement ridicule.

  Quant à Maltitz, ma présence lui fait éprouver un bien-être dont je suis touché et qui me fait passer par-dessus les répétitions. J’ai trouvé Anna grandie et en fort bonne santé, mais toujours aussi embarrassée que par le passé. C’est aussi le cas de la pauvre Hannstein qui se sent tout à fait dépassée au milieu de toute cette Bildung et de ces conversations littéraires à perte d’haleine. Elle n’ose plus dire bravo et s’abstient même des Ah. Il n’y a qu’Ernest⁴ qui ait conservé son imperturbable aplomb.

  C’est aujourd’hui l’anniversaire du jour de naissance de Maltitz, son 47^<ème> anniversaire! Il y a donc des hommes encore plus vieux que moi.

  Ma chatte chérie, comment te portes-tu? Où en est la cure? Tes fonctions sont-elles réglées? Fais-moi le plaisir de ne pas te presser pour les bains de siège. Et Marie? Elle n’a plus personne qui lui donne des appréhensions pour ses Narren, mais j’espère que cela ne l’empêchera pas de continuer à se bien porter. A cette condition je lui passerai les ¾ de ses caprices. Parle-moi aussi de tes promenades. Hélas, je ne suis pas comme toi, rien ne m’alarme comme l’absence. Il me semble que toutes les puissances de la nature sont aux aguets et n’épient que le moment où j’aurai tourné le dos pour me faire pièce.

  Kissingen, je suppose, se peuple à vue d’œil. Les Luxbourg sont-ils arrivés? Les as-tu été voir?

  Adieu, ma chatte, je suis découragé par mon exécrable écriture. La pudeur me fait tomber la plume des mains. Il fait ici une chaleur comme dans les premiers jours de notre arrivée à Kissingen⁵ et il y a encore moins d’ombre ici que là.

  Adieu. Aie grand soin de ta personne. C’est tout ce qu’il y a de plus essentiel au monde.

A rencontre à jamais.

Перевод

Веймар. 11 июня

  Вот, наконец, твой адресат стал веймарским адресатом¹. Вопреки твоим предсказаниям, пошел третий, а не четвертый день с тех пор, как я сюда приехал, а еще целых полдня я провел в Готе², которую почел своим долгом подробно осмотреть. От Мейнингена дорога обошлась мне в 20–25 флоринов. Здесь я нашел все в том же неизменном виде, как и в прошлый раз. Великая герцогиня больна и не принимает. Впрочем, поскольку двор сейчас в городе, веймарский этикет требует представляться ко двору в мундире, разве только я не решусь явиться во фраке, со шпагой на боку, моей законной принадлежностью³, что выглядело бы весьма забавно.

  Что до Мальтица, мой приезд доставил ему удовольствие, весьма тронувшее меня и позволившее обойтись без повторений. Я нашел Анну подросшей и совершенно здоровой, но, как и прежде, застенчивой. Она напоминает бедняжку Ганштейн, которая чувствует себя совершенно устаревшей среди всей этой Bildung^* и литературных споров до изнеможения. Она уже не осмеливается восклицать браво и даже воздерживается от ах. Один только Эрнст⁴ не теряет своей невозмутимой самоуверенности.

  Сегодня день рождения Мальтица, ему исполнилось 47 лет! Есть же люди еще старее меня.

  Милая кисанька, как ты себя чувствуешь? Как подвигается лечение? Восстановились ли твои функции? Доставь мне удовольствие, не торопись с сидячими ваннами. А Мари? Рядом с ней теперь нет никого, кто пожурил бы ее за Narren,^** но, надеюсь, это не мешает ей превосходно себя чувствовать. При этом условии я прощаю ей ¾ ее капризов. Расскажи мне о своих прогулках. Увы, я не таков, как ты, ничто не внушает мне такой тревоги, как разлука. Мне кажется, что все силы природы подстерегают и ждут только минуты, когда я отвернусь, чтобы ополчиться против меня.

  Киссинген, наверное, наполняется публикой на глазах. Приехали ли Люксбурги? Видала ли ты их?

  Прощай, моя кисанька, я в отчаянии от своего скверного почерка. От стыда перо падает у меня из рук. У нас стоит жара, как в первые дни нашего приезда в Киссинген⁵, но здесь еще меньше тенистых мест, чем там.

  Прощай. Береги себя хорошенько. Это важнее всего на свете.

До встречи навсегда.

КОММЕНТАРИИ:

  Печатается по автографу — РГБ. Ф. 308. К. 1. Ед. хр. 17. Л. 9–9 об.
  Публикуется впервые.
  Год написания устанавливается по содержанию — пребыванию Тютчева в Веймаре.

¹ Тютчев приехал в Веймар 30 мая/11 июня 1842 г. повидаться с дочерью Анной и Мальтицами.

² Гота — древний город в Тюрингии, основанный до 1190 г.; с 1826 г. столица герцогства Саксен-Кобург-Готского. Тютчев мог посетить здесь старинный замок Фриденштейн (1643–1655), барочный замок Фридрихталь, ратушу (XVI и XIX вв.), позднеготическую церковь св. Маргариты (XV–XVI вв.).

³ С 30 июня/12 июля 1841 г. Тютчев был исключен из ведомства Министерства иностранных дел и потерял право ношения мундира чиновника МИД.

⁴ Эрнст — возможно, отец Клотильды гр. Карл Эрнст Ботмер или брат первого мужа Эрн. Ф. Тютчевой Эрнст Дёрнберг.

⁵ Тютчевы с дочерью Марией приехали в Киссинген 16/28 мая 1842 г. и пробыли до середины июля, Эрн. Ф. Тютчева проходила там курс лечения. Тютчев в Киссингене встречался с А. И. Тургеневым, с которым беседовал о русской политике и дипломатии, о неопубликованных записках Н. И. Тургенева «Россия и русские». А. И. Тургенев писал брату Николаю о своих встречах с Тютчевым: «Я много болтаю с Тютчевым, это человек остроумный, знающий и европеец. Он делал служебную карьеру, но больше не хочет этим заниматься, ибо полагает, что ввиду его скромного состояния и возраста игра не стоит свеч <…> Это для меня богатый источник…» (Осповат А. Л. Новонайденный политический меморандум Тютчева: К истории создания // НЛО. 1992. № 1. С. 92–93. Перевод с фр.). В Киссингене 23 июня/5 июля Тютчев познакомился с немецким писателем и публицистом К. Фарнгагеном фон Энзе. Под впечатлением этого знакомства Тютчев написал стихотворение «Знамя и Слово», обращенное к Фарнгагену фон Энзе. (Подробнее об этом знакомстве см.: Азадовский К. М., Осповат А. Л. Тютчев и Варнгаген фон Энзе (К истории отношений) // ЛН-2. С. 458–463.)

^* образованности (нем.).

^** Здесь: шалости (нем.).