Брянский край

И. Н. и Е. Л. Тютчевым

Октябрь 1840 г. Мюнхен

Минхен. Октябрь

  J’ai reçu les jours derniers, chers papa et maman, la lettre que vous m’avez écrite le mois passé en commun avec Nicolas, et je suis bien aise de le savoir auprès de vous. Je ne puis assez l’exhorter à persévérer dans l’heureuse idée de quitter le service qui ne lui rapportait ni profit, ni plaisir, et lui faisait sacrifier des intérêts essentiels. Puisse-t-il prendre goût à ses nouvelles occupations et trouver quelque agrément là où il y a beaucoup d’utilité¹.

  Nous sommes rentrés en ville depuis quelques jours. Vers la fin, notre séjour à Tegernsee était devenu fort agréable, grâce à la présence de la Reine douairière qui est certainement la châtelaine la plus aimable et la plus hospitalière². Il y avait cette année une foule d’étrangers, au château, et souvent plus de société, de fêtes et d’amusements qu’on n’aurait désiré. Nous y avons successivement vu le Roi et la Reine de Saxe, celle-ci, fille de la Reine, l’Impératrice d’Autriche, le Duc de Bordeaux, toute la famille Leuchtenberg et surtout et avant tout la Grande-Duchesse Marie³. Vous savez que la Gr<ande>-Duchesse et son mari passent ici l’hiver. Ils sont arrivés à Munich dans les premiers jours de septembre et aussitôt après ont suivi la Reine douairière à Tegernsee où ils sont encore.

  La Grande-Duchesse Marie est vraiment charmante. On ne saurait avoir l’air plus distingué avec plus de grâce et de naturel. Aussi a-t-elle eu d’emblée un succès général. Outre sa belle-mère qui en est folle, toute la Famille Royale, le Roi, la vieille Reine, l’ont pris dans la plus grande affection et l’on dirait, à les voir ensemble, qu’elle a passé la vie entière parmi eux.

  Moi, j’ai eu chance de la voir à Munich, où je suis venu exprès pour lui faire ma cour et quelques jours plus tard, à Tegernsee, où elle a <été> parfaitement gracieuse envers nous, pour ma femme surtout. Malheureusement son séjour dans les montagnes lui a été gâté par une assez grave indisposition qui l’a confiné pendant plusieurs jours dans sa chambre et qui même, durant 24 heures, nous avait fait éprouver de vives inquiétudes. Maintenant, grâce à Dieu, elle est presque entièrement rétablie et doit rentrer en ville à la fin de cette semaine. Sa suite se compose du Comte Wielhorsky, son Gr<and>-Maître qui autrefois a servi dans notre Ministère — brave, galant homme que j’ai beaucoup connu dans le temps à Péters<bourg>, de sa Gr<ande->Maîtresse, Mad. Захаржевская, née Tiesenhausen⁴, et d’une demoiselle d’honneur.

  Je ne doute pas que la présence de la Grande-D<uchesse> à Munich n’attire ici beaucoup de Russes dans le courant de cet hiver. Dernièrement j’ai revu ici chez Sévérine le Ministre Bloudoff⁵ que j’ai connu à Péters<bourg>, il y a trois ans, et qui m’a rappelé un dîner que nous avons fait ensemble dans la société du défunt Дмитриев⁶.

  Les Krüdener qui ont passé tout le temps avec nous viennent de nous quitter pour rentrer en Russie. Elle est toujours la même, belle et bonne comme autrefois, mais j’ai beau de croire que sa position n’est plus tout à fait la même.

  Nous attendons ces jours-ci la Grande-Duchesse Hélène⁷ qui revient d’Italie. Ici il y a encore peu de monde en ce moment. Cependant il y a déjà été quelques réunions de la cour. Dernièrement nous avons assisté à un petit concert qui y a été donné en l’honneur du Duc de Cambridge, l’oncle de la Reine d’Angleterre que j’ai beaucoup vu il y a cinq ans à Carlsbad…⁸ Mais, bon Dieu, quel intérêt tous ces détails peuvent-ils avoir pour vous? C’est là le malheur d’une trop longue séparation, à part les deux mots je vis et je vous aime, tout ce qu’on peut se dire de plus est du domaine de la gazette. Il est vrai que la gazette en ce moment acquiert pour tout le monde un intérêt de plus en plus personnel, car d’après ce qui se passe en France on s’attend à voir très prochainement éclater cette guerre suspendue sur l’Europe depuis dix ans…⁹ et malheur au monde si elle venait à éclater. A part le désastre général, sur dix fortunes particulières il y en aurait huit qui écraserait.

  В этом месяце, помнится мне, любезнейшие папинька и маминька, ваши рожденье и именины, с которыми я вас от души поздравляю — празднуя их, вспомните и обо мне. Упоминайте иногда обо мне и в ваших письмах к Дашиньке. Странная вещь — судьба человеческая! Надобно же было моей судьбе вооружиться уцелевшею Остермановою рукою¹⁰, чтобы закинуть меня так далеко от вас.

  Жаль мне очень, что вы не знаете моей теперешней жены. Нельзя придумать существо лучше, добрее, сердечнее — будь я сам душою немного помоложе, я мог бы быть вполне счастлив. Здоровье мое также с некоторых пор гораздо лучше. Простите. Целую ваши ручки.

Ф. Тютчев

Перевод

Минхен. Октябрь

  На днях я получил, любезные папинька и маминька, письмо, написанное вами в прошлом месяце вместе с Николушкой, и я очень рад узнать, что он рядом с вами. Я не могу усердно не призывать его утвердиться в счастливой мысли покинуть службу, не доставляющую ему ни выгоды, ни удовольствия и заставляющую его приносить в жертву главные интересы. Дай Бог ему войти во вкус новых занятий и обрести приятность в исполнении того, что приносит большую пользу¹.

  Мы вернулись в город несколько дней назад. К концу нашего пребывания в Тегернзее стало весьма приятно, благодаря присутствию вдовствующей королевы, которая поистине самая любезная и гостеприимная хозяйка замка². В этом году там собралось великое множество иностранцев. Общение, праздники и развлечения зачастую казались даже чрезмерными. Мы там часто видали короля и королеву саксонских, дочь королевы, австрийскую императрицу, герцога Бордоского, все семейство Лейхтенбергских и особенно и даже прежде всего великую княгиню Марию Николаевну³. Вы знаете, что великая княгиня с мужем проведут здесь зиму. Они прибыли в Мюнхен в первых числах сентября и вскоре после этого отправились вместе с вдовствующей королевой в Тегернзее, где они посейчас и находятся.

  Великая княгиня Мария Николаевна поистине очаровательна. Нельзя иметь более изысканный облик и вдобавок быть столь любезной и естественной. И потому она с первого взгляда пользуется общим успехом. Не говоря о свекрови, которая от нее без ума, вся королевская семья — король, старая королева — приняли ее с большой любовью и, глядя на них всех вместе, можно подумать, что она всю свою жизнь провела среди них.

  Мне посчастливилось повидать ее в Мюнхене, куда я прибыл тотчас же, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, а через несколько дней — в Тегернзее, где она была весьма милостива к нам, особенно к моей жене. К сожалению, пребывание в горах вызвало у нее сильное недомогание, удерживавшее ее в течение нескольких дней в комнате; более того, целые сутки мы находились в большой тревоге за нее. Теперь, слава Богу, она почти совсем поправилась и к концу этой недели предполагает вернуться в город. Ее свиту составляют граф Виельгорский, гофмейстер, служивший когда-то в нашем министерстве, — славный, галантный человек, я в свое время довольно коротко знал его в Петербурге; гофмейстерина Захаржевская, урожденная Тизенгаузен⁴, и одна фрейлина.

  Я не сомневаюсь, что присутствие в Мюнхене великой княгини привлечет сюда этой зимой многих русских. Недавно я встретил у Северина министра Блудова⁵, которого встречал три года назад в Петербурге — он напомнил мне наш общий обед в обществе покойного Дмитриева⁶.

  Крюденеры все это время были с нами, но теперь нас покинули, чтобы вернуться в Россию. Она все та же — красива и добра, как и прежде, но, боюсь, положение ее уже не так прочно.

  На днях мы ожидаем сюда великую княгиню Елену Павловну⁷, возвращающуюся из Италии. Здесь пока еще небольшое общество. Однако уже состоялось несколько собраний при дворе. Недавно мы присутствовали на небольшом концерте в честь герцога Кембриджского, дяди английской королевы, которого я довольно часто видел пять лет назад в Карлсбаде…⁸ Но Боже мой, какой интерес могут иметь все эти подробности для вас? В том-то и несчастье длительной разлуки, что все, что можно сказать, кроме слов я жив и я вас люблю, относится к области сплетен. Правда, сплетни в эти минуты приобретают для каждого все более животрепещущий характер, ибо судя по тому, что делается во Франции, ожидается, что вот-вот разразится война, угроза которой нависла над Европой уже десять лет назад…⁹ и горе миру, если она разразится. Помимо общего разорения, она не пощадит каждые восемь из десяти частных состояний.

  В этом месяце, помнится мне, любезнейшие папинька и маминька, ваши рожденье и именины, с которыми я вас от души поздравляю — празднуя их, вспомните и обо мне. Упоминайте иногда обо мне и в ваших письмах к Дашиньке. Странная вещь — судьба человеческая! Надобно же было моей судьбе вооружиться уцелевшею Остермановою рукою¹⁰, чтобы закинуть меня так далеко от вас.

  Жаль мне очень, что вы не знаете моей теперешней жены. Нельзя придумать существо лучше, добрее, сердечнее — будь я сам душою немного помоложе, я мог бы быть вполне счастлив. Здоровье мое также с некоторых пор гораздо лучше. Простите. Целую ваши ручки.

Ф. Тютчев

КОММЕНТАРИИ:

  Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Д. 72. Л. 34–35 об.
  Публикуется впервые.

¹ Брат Тютчева Николай Иванович, полковник Генерального штаба, вышел в отставку в 1842 г. и занялся управлением брянскими имениями Тютчевых, после того как отец, Иван Николаевич, передал сыновьям в общее владение по дарственной записи две трети имения (см. примеч. 3 к письму 86).

² Замок Тегернзее, летняя резиденция баварского королевского семейства, был в начале XIX в. приобретен и перестроен королем Максимилианом I. Хозяйка замка — Каролина, вдовствующая королева Баварская, вторая жена короля Максимилиана I.

³ Король Саксонии с 1836 г. Фридрих Август II и его вторая супруга, королева Мария; дочь королевы Баварской — Амалия Августа Людовика Георгия, вдова пасынка Наполеона I Евгения Богарне, герцога Лейхтенбергского и свекровь вел. кн. Марии Николаевны; герцог Бордоский — Генрих, гр. де Шамбор; австрийская императрица — имеется в виду вдовствующая императрица Каролина Августа.

⁴ Гр. М. Ю. Виельгорский, шталмейстер, обер-гофмейстер с 1856 г., музыкальный деятель, виолончелист; гофмейстерина Е. П. Захаржевская.

⁵ Д. П. Северин, русский посланник в Мюнхене (с 1837). Гр. Д. Н. Блудов, министр внутренних дел (1832–1839), министр юстиции (1839), член Гос. совета (с 1839), граф с 1842 г. В 1840-1860-х гг. входил в число близких знакомых поэта. Памяти Блудова посвящено его стихотворение «19-ое февраля 1864».

⁶ Тютчев мог встречаться с И. И. Дмитриевым во время своего пребывания в Петербурге в июне — начале августа 1837 г.

⁷ Вел. кн. Елена Павловна, жена вел. кн. Михаила Павловича. Впоследствии Тютчев часто посещал ее салон в Петербурге; ей посвящено стихотворение поэта, написанное на французском языке в конце 1850-х гг., «Pour Madame la Grande-Duchesse Hélène».

⁸ Адольф Фредерик, герцог Кембриджский, брат Эдуарда Августа, герцога Кентского, отца английской королевы Виктории. В июле — августе 1835 г. Тютчев, в ту пору коллежский асессор, второй секретарь Российской миссии в Мюнхене, посещал находившегося на лечении в Карлсбаде вице-канцлера К. В. Нессельроде и просил его о повышении в должности. Нессельроде обещал вспомнить о Тютчеве «при первой же возможной вакансии». К концу 1835 г. Тютчев был переименован в младшего секретаря миссии — вряд ли на такое повышение рассчитывал он, обращаясь к Нессельроде. Кроме того, он был произведен в надворные советники и пожалован в звание камергера.

⁹ Десять лет назад, то есть в 1830 г., произошла Июльская революция, свергнувшая Бурбонов и установившая буржуазную монархию во главе с королем Луи Филиппом, то и дело сотрясаемую революционными выступлениями. В 1839 г. тайное революционное «Общество времен года», основанное Л. О. Бланки, пыталось поднять восстание, окончившееся неудачей. В 1840-е гг. во Франции усилилась стачечная борьба, среди рабочих распространялись идеи утопического коммунизма (Т. Дезами, Ж. Пийо, Э. Кабе), утопического социализма (Л. Блан, П. Ж. Прудон). Неустойчивость Июльской монархии усиливалась из-за деятельности легитимистов, стремившихся восстановить династию Бурбонов. Революция, начавшаяся 22 февраля 1848 г., привела к ликвидации Июльской монархии. Тютчев глубоко обдумывал и во многом предчувствовал надвигавшуюся на Европу бурю, свои историософские взгляды он изложил в политических статьях 1840-х гг. и в набросках к политическому трактату «Россия и Запад», работа над которым относится к 1848–1849 гг.

¹⁰ Гр. А. И. Остерман-Толстой, генерал от инфантерии, герой войны 1812 г., родственник Тютчевых, хлопотал о карьере Тютчева и сопровождал его в первой поездке в Мюнхен в 1822 г., к месту новой службы. Как писал И. С. Аксаков, «граф А. И. Остерман-Толстой посадил его с собой в карету и увез за границу, где и пристроил сверхштатным чиновником к русской миссии в Мюнхене» (Биогр. С. 17).