СУРАЖСКИЙ РАЙОН
ПАРК
Все объединяющей живой средой Ляличского архитектурного ансамбля является парк. Его бегущая по холмам и долинам "многоверстная" каменная стена заключала территорию размером около 150 гектаров. Парк создавался по единому замыслу и одновременно со строительством усадьбы.
История не сохранила имя автора проекта парка и исполнителей его в натуре. Не исключено, что и Кваренги в какой-либо форме подавал советы по его устройству. Планировочное решение парка не противоречит творческим принципам знаменитого зодчего. Об этом можно судить по многим сохранившимся чертежам проектов, выполненных для других заказчиков.
Но можно высказать и иное предположение об авторе парка, пока, правда, не доказанное документально. Это предположение относится к современнику Д. Кваренги, видному русскому архитектору Николаю Александровичу Львову. Два мастера имели очень много общего в своем творческом почерке, неоднократно вступали в творческое содружество, в частности, в проектировании в 1790-е годы дворца в Москве для АА Безбородко. Считается, что Кваренги проектировал дворец, а Львов - парк. Об этом, в частности, пишет М.Ф. Коршунова в работе "Джакомо Кваренги" (Лениздат, 1977 год). Огромный парк проектировался на прибрежном склоне. Регулярная часть переходила в пейзажную. В противовес великолепию регулярных парков утверждалась красота естественного ландшафта. По словам Львова, смысл заключался в том, чтобы "единообразие прервать противуположением, противуположение связать общим согласием и дорожками, которых излучины и повороты не для того сделаны, что так вздумалось садовнику, но каждая из оных имеет свое намерение и причину, а если гуляющий принужденным иногда найдется сделать круг для того, чтобы пройти к предмету, его зовущему, то лишние шаги его заплачены новым и неожиданным удовольствием, которого бы прямая дорога его лишила". Такой взгляд Львова на паркостроительство вполне приложим к парку в Ляличах.
Планировка парка представляет собой сочетание регулярной планировки с ландшафтной при территориальном господстве последней.
Ландшафтная система устройства парков в то время имела широкое распространение, была модной, и устроители парков хотя бы часть территории отводили под "английский" сад. Таким названием обозначали парки, разбитые со свободным, "естественным" размещением зелени в виде природных рощ, групп и одиночных деревьев в сочетании с кустарниками разных видов и размеров. Насаждения чередовались с полянами и лужайками неправильной формы. Дорожная сеть не имела строгого построения, а делилась в виде свободно начерченных, извивающихся между деревьями дорожек, как бы случайно проложенных на местности и обегающих "препятствия". В противоположность таким паркам - "английским" - парки, разбитые по геометрической схеме, с прямыми аллеями, членящими территорию на правильные геометрические фигуры, назывались "французскими", регулярными или геометрическими.
В XVIII-XIX веках в России парки делались по обеим планировочным системам, часто в комбинационном сочетании ландшафтной и регулярной планировки. При этом русские паркостроители вносили много своеобразия и искусства в свои произведения, достигая большого совершенства в создании прекрасных садов и парков.
Регулярную зону парка в Ляличах составляли парадный двор дворца, цветочный партер, простиравшийся от паркового фасада дворца почти до озера, и частично фруктовый сад, несколько входящий с юга на территорию парка. Вся остальная территория оформлялась как подобие живой природы. Об этом свидетельствует, в частности, акварель художника А. Кунавина, выполненная с натуры в самом начале XIX столетия. Вход и въезд в парк производились через парадный двор дворца усадьбы. Среднюю часть парка занимала система искусственных прудов, образованных в долине Излучья. Пруды разделяли территорию парка на две части - восточную и западную. Вокруг прудов строил ась вся композиция паркового пространства. Свободные аллеи и живописно проложенные дороги вместе с земляными плотинами, мостиками и переездами не только связывали обе части парка, но и создавали многочисленные видовые позиции для обозрения красот. Над всем парком господствовал величественный объем дворца, стоящего на возвышении холма. Благодаря открытому склону с партером и полянами дворец хорошо был виден не только со всех частей парка, но и издалека за границами парка. И, наоборот, из всех основных помещений дворца открывались многообразные виды парка и дали полей, уходящие к горизонту.
Для большей связи дворца с природой в композицию дворца были включены двухъярусные портики на парадном и парковом фасадах, а на боковых фасадах широкие лоджии. Находившиеся на них люди получали великолепное место осмотра широчайших панорам на все четыре стороны света.
Можно отметить и еще такую черту, свидетельствующую о стремлении устроителей усадьбы как можно ближе соединить природу и жилище, - это живописные изображения видов парка и большой аллеи внутри здания на стенах главной лестницы. Изображенные летние виды помогали гостям дворца зимой представить и оценить красоту парка, облаченного в зеленый наряд. Парк "присутствовал" в доме! Так достигалось единство композиции ансамбля, единство природы и сооружений, парка и архитектуры.
С запада и севера открытая середина западной части парка обрамлялась дубравами и смешанными посадками деревьев и кустарников. С юга к ней примыкал большой фруктовый сад, а ниже его березовая роща.
Восточная часть парка, находящаяся за прудами на противоположном дворцу склоне, была обильно озеленена большими группами и целыми рощами деревьев. Ее украшали "Летний дворец" и "Храм благодарности".
"Летний дворец" представлял собой двухэтажное каменное здание классической архитектуры, расположенное на холмике правого берега. Крестообразный в плане, он состоял из нескольких небольших помещений, окружавших "залу беспечности". С расписанным куполом и верхним освещением, расширенный в боковые стороны двумя колоннадками зал, видимо, был предназначен для постановки статуи в его центре. Два фасада здания были украшены римско-дорическими четырехколонными портиками, придававшими дворцу легкость и единение с природой парка. Из помещений и портиков открывались прекрасные виды парка во все стороны.
"Храм благодарности" - двенадцати колонный коринфского ордера круглый открытый павильон-ротонда, увенчанный куполом. Он находился на высоком месте, выделяясь светлым пятном на зеленом фоне. Под сенью его купола стояла скульптура П.А. Румянцева-Задунайского - первого покровителя владельца усадьбы. Скульптура была отлита из бронзы мастером Петербургского фарфорового завода Гатклу по модели скульптора академии Рашетта. Скульптура, свидетельствует современник, изображала полководца в "римской одежде, с открытою головою; шлем его повешен на сучке пня, на котором герой присел немного… в одной руке у него фельдмаршальский жезл свой, которым касается он к щиту герба своего, у левой ноги стоящему, и имеющему сей латинской девиз: non solum armis... На базе статуи изображены победы его – Кагулл с страшною неприятельскою батареею...". Завадовский регулярно поклонялся этому монументу. И.И. Дмитриев уловил "частный", связанный с усадебным местоположением оттенок трактовки образа полководца:
Почтенный лик! когда б ты был изображен
С перуном пламенным на берегах Кагула,
Где гордый мусульман растерзан, низложен,
И где земля в крови несчастных жертв тонула
Тогда бы на тебя взирая, каждый рек:
Румянцев славный Вождь! и мимо бы протек.
Но здесь, здесь всяк тебя прохожий лобызает:
Здесь не Герой в тебе блистает,
Прославивший себя единою войной
Обрызган кровию врагов среди сражений;
Но друг, но ближний мой и благотворный Гений!
Сам Завадовский писал по поводу статуи: "Я не хотел выставить оную здесь (в Петербурге) на показ всем, чтоб не протолковали укоризною, а отправил в мою Малороссийскую деревню, где приготовлен для ея храм, чтоб воздвигнуть памятник благодарности моей к благодетелю".
Кроме дворца и этих двух построек на территории парка, оживляя и украшая его на видовых местах, располагалось около полусотни разных скульптур. Мостики, беседки, пристани и прочие столь любимые в то время "затеи" наполняли парк. Они придавали парку архитектурный вид по стилю общий со зданиями усадьбы. Здесь было все, что почитала иметь в парке эпоха крепостников. Даже зверинец, обитатели которого населяли рощи и поляны парка.
В пойме Излучья в пределах парка были два больших пруда и один малый. К территории парка непосредственно примыкал четвертый пруд и несколько выше по течению - пятый. Все водоемы имели свободные "природные" очертания, и лишь земляные плотины напоминали об их искусственном происхождении . По логу северо-западной части с серебристым звоном водопадов бежал ручей. Следы его каскадных устройств и сейчас можно обнаружить среди зарослей.
Завадовский с большим рвением осуществлял свою затею создать выдающийся парк.
"Новый сад еще во младенчестве. По заочности я настолько заломил онаго, что отчаиваюсь одолеть в мой век и затеи и пространство", - пишет он графу Воронцову 26 февраля 1800 года. И далее 10 июля 1800 года: "Часть сия есть во мне господствующая страсть, каковую умерить рассудительностью не могу себя принудить. По всяк день граничную черту подвигаю вперед".
И действительно, обнося свой парк каменной стеной, он прельстился дубом за границей парка и, чтоб "прихватить" его, сделал изгиб ограды. Этот изгиб, кстати говоря, хорошо виден на выше упомянутой акварели А. Кунавина, и он же виден на соответствующем месте в натуре по следу ограды недалеко от озера.
Парк, созданный в Ляличах, был поистине незаурядным. Литератор рубежа 18-19 веков К.П.Шаликов, посетивший Ляличи в 1803 году, в книге "Путешествие в Малороссию", описывая усадьбу, так изобразил парк: "Желал бы я быть Апеллесом, чтобы чудотворною кистью написать вам здешний истинно английский сад. Вам указывают его, и вы смотрите на дремучий лес; входите в него и понимаете ошибку свою. Прежде всего встречается глазам вашим белый величественный павильон, осененный с трех сторон высокими густыми деревьями; приближаетесь к нему и видите в центре колоннады его Задунайского Ахиллеса - бронзовую во весь рост статую на диком мраморном пьедестале. Потом идете срезовым проспектом, из которого выходите на мелонхолическия узенькия излучистыя дорожки ... Там находите купальню; здесь храм покоя с греческой надписью; там дикую пустыню, в ней полуразвалившуюся хижину, в которой жил некогда деревянный анахорет; немного подалее от нее уединенный храм его; здесь зверинец с быстрыми оленями; там залу беспечности (sans-souci). Сидя на галерее ея, можно забавляться травлею диких зайцев, которых в лесу очень много и которых выгоняют на площадку к самой галерее; или прекрасным отдаленным видом, ибо местоположение ея на полугоре выше деревьев; здесь прелестный зеленый лужочек - по нем извивающуюся светлую речку - на ней плавающих гордых лебедей; наконец множество оранжерей с лучшими деревьями и златыми плодами и прочая и прочая. Каменная стена обносится кругом всего сада - страшного, страшного пространства ... ".
Озеленение парка основывалось на искусном использовании местных пород деревьев и кустарников: березы, дуба, клена, сосны, липы, черной ольхи. Встречались ясень, ильм, черемуха, тополь серебристый и другие виды. Довольно разнообразен ассортимент кустарников: бересклет, калина, шиповник, сирень. Применялись и не свойственные местной флоре растения - барбарис, дерен красный, свидина, дрок, спиреи рябинолистная и итальянская. В юго-восточной части парка существовала целая аллея из туи. На парадном дворе дворца и в других местах росли отдельные экземпляры пирамидального тополя. По краям главной аллеи - липы и дубы. Наряду с безукоризненным умением пользоваться местными породами растений для построения красивейших ландшафтных групп, непрерывно меняющихся "живописных картин", ляличские паркостроители и садоводы превосходно справлялись с выращиванием и весьма деликатных заморских растений. Военнопленный врач французской наполеоновской армии де ла Флиз, наезжавший в Ляличи в 1813 году, описывая свои впечатления от их посещения ("Русская старина", 1892 год), не преминул заметить: "…а за десертом удивлялся я множеству ананасов, во Франции совершенно неизвестных. Эти плоды разводили в графских оранжереях... Заходили в большую оранжерею, состоявшую из целой аллеи столетних померанцевых деревьев, полных плодов; отсюда перешли в теплицу, где разводили ананасы, этот тропический плод". Красноречивое свидетельство иностранцем великого умения и таланта крепостных ляличских садоводов!
