Брянский край

О Карачевском Духовном Правлении в период епархиальной зависимости от Московской кафедры до открытия Севского Викариатства с 1742 по 1764 год

  Сообщаемые здесь сведения о Карачевском Духовном Правлении в период Московской зависимости заимствованы нами из дел этого Правления, хранящихся в архиве Орловской Духовной Консистории.
  О епархиальной зависимости города Карачева и его уезда от Московской кафедры.
  По учреждении Святейшего Правительствующего Синода, да, в 1721 году, древняя патриаршая область, в состав которой, между прочим, входил и город Карачев со своим уездом, поступила под управление Святейшего Синода. В это время она известна была уже под именем Синодальной области. В 1742 году, при Императрице Елисавете Петровне, Святейший Синод образовал в Синодальной области самостоятельную Московскую епархию, под управлением особенного местного епархиального архиерея. Тогда и город Карачев причислен был к Московской епархии. Ближайшая епархиальная зависимость Карачева и его уезда от Московской кафедры продолжалась до 1764 года, т.е. до времени открытия в Московской епархии Севского Викариатства. Таким образом период непосредственной зависимости города Карачева от кафедры Московских архипастырей обнимает собою 22 года.
  В это время на Московской кафедре были следующие архипастыри: 1) Архиепископ Иосиф Волчанский, переведенный из Московской епархии, с титулом: "Московский и Владимирский". По смерти его, 10 апреля 1745 года, Московская епархия до 1748 года не имела епархиального архиерея и находилась в ведомстве Московской Святейшего Синода Конторы. 2) Архиепископ Платон, переведенный из Крутицкой епархии, с титулом: "Московский и Севский" (от 21 марта 1748 года по 14 июля 1754 года). По смерти его Московская епархия до 1757 года состояла опять под ведением Московской Святейшего Синода Конторы. 3) Митрополит Тимофей Щербатский, переведенный из Киевской митрополии (от 22 октября 1757 года по 18 апреля 1767 года). В политическом отношении город Карачев принадлежал к Севской провинции Белгородской губернии.
  О зависимости города Карачева и его уезда от Столбовского Духовного Правления.
  В начале епархиальной своей зависимости от Московской кафедры город Карачев с уездом состоял в ведении Столбовского Духовного Правления, которое находилось в селе Столбове, ныне Дмитровского уезда, на границе с Севским. В древности село Столбово принадлежало к Комарицкой (Севской) волости. Но такая отдаленность Правления препятствовала успешному отправлению духовных дел в Карачеве и его уезде. Кроме того, из Столбовского Духовного Правления доводимы бывали иногда до сведения Московской Духовной Дикастерии неверные и неточные известия. Так, в 1743 году, Столбовское Духовное Правление донесло Московской Дикастерии, что в Карачевском уезде находится какой-то бродяга из Крутицкой епархии, который выдает себя за попа, ставит часовни и прочее. По этому делу Дикастерия повелела: "учинить следствие и, по присяжной должности, допросить его, бродягу, обстоятельно от начала рождения его: где покажет бытие или отправление священнослужения в тех местах, также и о часовне и о прочем исследовать". Следствие это было произведено уже Карачевским Духовным Правлением. Но священно-церковно-служители города Карачева и всего уезда единогласно, за собственноручным подписом, показали "самую сущую правду", что такого бродяги в их городе и уезде "нет и напред сего не бывало". О чем и донесено было Московской Духовной Дикастерии от 10 мая 1744 года. Это дело, кажется, и послужило поводом к отделению Карачевского Духовного Правления от Столбовского.
  Об отделении Карачевского Духовного Правления от Столбовского.
  29-го января 1744-го года из Святейшего Правительствующего Синода последовал указ Ее Императорского Величества в Московскую Духовную Дикастерию, по коему велено "быть Карачинскому Духовному Правлению особо, как напред сего бывало". 12-го февраля того же года в городе Карачеве получен был уже указ из Московской Духовной Дикастерии. Этим указом предписывалось, чтобы отселе Духовное Правление находилось в самом городе Карачеве, а должность Управителей духовных дел в Правлении приняли на себя: 1) Воскресенского монастыря, что в городе Карачеве, Захария Григорьев и 2) села Рождественского, что на Быковском болоте, Григорий Иоаннов. Вместе с этим, по вступлении в должность, они обязаны были немедленно взять всякие дела в ведении от Столбовского Духовного Правления (осмотря, описав), за обыкновенною описью. С этого времени и по 1764 год Карачевское Духовное Правление находилось в Карачеве.
  Состав Карачевского Духовного Правления.
  В составе Карачевского Духовного Правления участвовали Управители духовных дел. Их было всегда два: первый, называвшийся первенствующим, и второй, известный под именем помощника, бывший также и Благочинным-Прикащиком. Как видно, в рассматриваемый период они были определяемы на должности самою Дикастериею, или Консисториею. Сперва Управители были оба из белого духовенства, но потом Консистория нашла более полезным назначать в первенствующие Управители Настоятелей Карачевского Одрина Николаевского монастыря. Из таких Управителей мы знаем двух: Архимандрита Пахомия и Игумена Иувеналия. Канцелярские обязанности Правления лежали на Подканцеляристе, который на основании своих заслуг быль производим в канцеляриста. Так, бывший в 1744 году при Карачевском Духовном Правлении Подканцелярист Михаил Иванов подписывался уже на делах 1763 года канцеляристом. В том же году мы встречаем уже на месте его Подканцеляриста Александра Петрова. В других Правлениях в числе канцелярских чиновников были еще и Копиисты; но в имевшихся у нас под руками делах Карачевского Духовного Правлсния мы не встретили в этот период ни одной подписи Копииста.
  Помещение Карачевского Духовного Правления.
  С внешней стороны Карачевское Духовное Правление представляло бедный и жалкий вид. Помещение его находилось за городскою стеною, или крепостью, на пустынном месте, вдали от всяких жилых дворов. Оно состояло из двух "гнусных" деревянных изб, которые соединялись между собою не покрытыми сенями и небыли огорожены. В одной из таких изб, как видно, помещалось присутствие, а в другой – правленский архив, т.е., "коробки с письменными бумагами". Здесь же в архиве содержались и правленские "колодники" на цепи. Такая пустынная местность и незащищенность здания представляли для правления тем большую опасность, что и в самом городе часто случались тогда разного рода воровства и разбои. Так, например в январе 1764 "воровские люди обворовали Казанскую градскую церковь, священные ее сосуды и утварь похитили и оклады с образов пообдирали". Тоже не раз случалось и с другими церквями раньше этого времени.Особенно опасно было содержать в правлении денежную казну и бумаги, потому что из Правления похищаемы бывали иногда даже люди. Так, в одно время, здесь содержалась под караулом какая-то колодница; воровские люди увезли из-под правленского караула эту колодницу, а вместе с нею похитили и "коробки с письменными бумагами". О чем, в свое время, и было донесено Управителем, Иереем Введенским Дмитрием, в Московскую Духовную Консисторию.
  Дело о переведении Карачевского Духовного Правления в Карачевский Одрин Николаевский монастырь.
  С назначением в Карачевское Духовное Правление Управителей из Настоятелей Одрина Николаевского монастыря не раз поднимался вопрос о перенесении Правления в Одрин Николаевский монастырь, где оно находилось в прежнее время и где имелись для него более удобные помещения. С особенною силою настаивал на этот перевод Игумен Карачевского Одрина монастыря Иувеналий, который вместе с тем быль и Управителем духовных дел в Карачевском Духовном Правлении. Но против такого перевода Правления было все Карачевское духовенство и особенно лица, участвовавшие в Правлении. Желая, чтобы Карачевское Правление оставалось в городе, священно- и церковно служители в прошении своем Высокопреосвященнейшему Тимофею, Члену Святейшего Правительствующего Синода, Митрополиту Московскому и Севскому, между прочим, прописывали, что для них "ездить и ходить в оной Одрин Троицкий монастырь от воровских людей опасно". Ha этот раз Правление оставлено по прежнему в городе. Но, как видно, Карачевское духовенство и после этого стоило в самых враждебных отношениях к Игумену Иувеналию. Так, однажды, в ноябре месяце 1758 года, когда происходило присутствие в Духовном Правлении и Игумен Иувеналий, по обычаю, председательствовал, "градские священно служители, тоже и церковники, пришед нагло пьяные в оное Правление, - доносил Иувеналий Преосвященному, - едваб бы меня не убили, еслиб я не спасся бегом". Вражда эта продолжалась и в 1764 году, потому что и в это время Иувеналий не переставал еще "крайне опасаться" Карачевского духовенства.
  Наконец, от 29 февраля 1764 года, пред открытием Севского Викариатства, Иувеналий вступил убедительнейшим прошением к Высокопреосвященнейшему Тимофею, Митрополиту Московскому и Севскому, при чем приложил еще и особое к нему письмо. Как в прошении, так и в письме, он, не смея совершенно отказаться от должности Управителя духовных дел при Карачевском Правлении, убедительнейше просит о переводе этого Правления в Одрин Троицкий монастырь. К этому он представляет следующие резоны: 1) что ездить ему ежедневно в город Карачев, для присутствия в Духовном Правлении, и обратно в монастырь препятствует лесной беспокойный и отдаленной путь; особенно, - пишет он, - "во время весны Одрина монастыря до Карачева в Духовное Правление, за болотами и от течения воды по промоинам, кроме верховой езды, что уже мне не прилично, и проехать не возможно"; к этому же присоединяет, что он находится в слабости здоровья и "почти ежедневно страждет от животной болезни и от угрыжающей его грыжи, которая уже и внутренняя его прогрызла"; 2) что от постоянной своей езды в Карачев он, "имеющихся за продажею Архимандритом Пахомием, лошадей почти всех изнурил и в несостояние привел, что стало быть и братии много сожалетельно, … яко, за изнурением им лошадей и оной братии не остается на чем из монастыря для послушания куда поехать; а к тому от постоянных отлучек его из монастыря не мало открылось неисправностей в нем и нужд, ибо и в пищи крайний недостаток имеет"; 3) что Духовное Правление помещается "в непристойном и самом опасном месте"; избы его "гнусны", для воровских людей открыты со всех сторон, неблагоустроены свнутри и не огорожены совне; а при бывших до него настоятелях "то Духовное Правление было во оном Одрине монастыре, где и по делам государственным и челобитчиковым все исправлено было добропорядочным образом и без всякого подозрительства к монастырю без отягощения"; 4) что касается до просьбы священно- и церковно-служителей в прошлых годах, о бытии тому Правлению для их способностей в городе Карачеве, а в Одрине монастыре не быть, якобы им ездить и ходить во оный монастырь от воровских людей опасно, и о том - продолжает Иувеналий – довольно известно: к тому был умышленный происк прежде бывших духовных дел, из белого священства, Управителей, для того, чтобы им, живя в том городе Карачеве и при своих домах, по заочности настоящего из нашей братии Управителя, иногда возможно было какое дело одною персоною решить, таким порядком, как то и ныне в недавнее время учинил находящийся при мне в товариществе Управитель в ведении, Пресвитер Николай Семенов, подложно некоторые доношения и подорожнюю скрепил одною своею рукою, и за-правое постороннего и военнослужащего человека, не записав в журнал, отправил - было к главной команде, токмо, чрез доклад мне приказного, все то мною предостережено и на рассмотрение к Вашему Высокопреосвященству, при покорнейшим моем доношении, послано; а в Одрине монастыре и в проезде до оного дорогою никакой ныне опасности не состоит, и в том могу засвидетельствоваться судебными местами - Карачевскою Канцеляриею и от купечества Магистратом: пред сим же будет назад лет сорок пять, хотя в Одрин монастырь разбойные люди приходили и тот монастырь пограбили, но с того времени поныне никакой опасности не имеется; 5) что если когда, то особенно в настоящее время монастырь нуждается в постоянном присутствии и досмотре настоятеля: "понеже все деревянное строение обветшало и близ разрушения находится: ограду каменную хотя и зачали прежние настоятели строить, только и пятой части не сделано; колокольня каменная, которая построена при Игумене Гаврииле, вся разселась, и не уповательно, чтоб могла устоять; под колокольнею и в пределе Алексия Митрополита в церкви иконостасы, писанные иконописным художеством, от сырости все попортились и краски отваливаются. Чего ради, - продолжает Иувеналий, - к Вашему Высокопреосвященству сего февраля 7 дня, о пожаловании из Духовной Консистории сборной книги всепокорнейшим прошением от меня и братии всенижайшее представлено; итак на строение от доброхотнодателей просить долг от меня требуется, понеже из братии поручить некому, ибо почти все стары и дряхлы, да и способного к тому нет, и для присмотра при строении, кроме самого меня, определить некого же, а я почти ежедневно бываю в Карачеве, в Духовном Правлении, для исправления текущих дел: о увольнении же меня от Управителя Ваше Высокопреосвященство просить не осмелюсь. И еслиб оныя духовные дела исправлял в Одрине монастыре, то бы и в делах последовал лучший успех, да и монастырское строение и просьба моя к приезжающим богомольцам, как на строение церковное, так и к пропитанию братии, лучшую бы пользу получили".
  Прошение это и письмо были представлены Высокопреосвященнейшему Тимофею чрез нарочного Одринского монастыря иеродиакона Николая. Резоны, выставленные Иувеналием, были убедительны. Оставалось одно из двух:или уволить Игумена Иувеналия от должности Управителя при Карачевском Духовном Правлении, или, не смотря на многие неудобства, перенести самое Правление в Одрин монастырь. Но, как видно, Иувеналий был ревностным и незаменимым Управителем; и Высокопреосвященнейший Тимофей дал следующую конфирмацию на его прошении: "Хотя на определении, учиненном в Духовной нашей Консистории, мерностию нашею и конфирмовано, чтоб быть за некоторыми резоны Духовному Правлению в городе Карачеве, а не в Одрине монастыре, однако ныне, в рассуждении представленных в сем доношении от нынешнего игумена Иувеналия правильных резонов, тую нашу конфирмацию отменяем, а повелеваем быть Духовному Правлению в Карачевском Одрине монастыре, как и прежде оное в монастыре было; а определение с нашею конфирмациею нам, по экспедиции секретаря, представить. Исполнение неотменно. 1764 года марта 11 дня". Вследствие сей резолюции, в журнал Московской Духовной Консистории от 15 марта того же года, между прочим, рассуждено: "о представленных на второго оного Карачевского Правления Управителя, Введенского Карачевского попа Николая, непорядках, выписав ocoбo, предложить к докладу". В след за тем, 11 марта, из той же Консистории посланы были указы о переведении Карачевского Духовного Правления в Одрин монастырь и "о перенесении всех по оному Духовному Правлению имеющихся в оном Правлении дел во оный Одрин монастырь". А на место попа Николая вторым Управителем при Духовном Правлении как видно из дел, определен Казанский иepeй Илия. Таким образом Карачевское Духовное Правление было переведено из города Карачева в Одрин Николаевский монастырь.
  О Карачевском Одрине Николаевском монастыре.
  В рассматриваемый нами период в Карачевском Одрине Николаевском монастыре было три церкви:
  1. Настоящая церковь Святителя Христова и Чудотворца Николая, с приделом во имя Святителя Христова Алексея Митрополита, Московского Чудотворца. В ней иконостас был четырех-ярусный, резной деревянной работы, позлащенный и местами посеребренный. На вершине этого яруса воздвигнуто было распятие Господне. В этой церкви находился и чудотворный образ Святителя Христова Николая; риза, венец и цата были серебряные, позлащенные, украшенные разноцветными камнями.
  2. Церковь Святого Великомученика Иоанна Воина, с приделом Преподобного Сергия Радонежского Чудотворца.
  3. Церковь Знамения Пресвятыя Богородицы, теплая, с кафельною печкою. Церковь эта находилась над колокольнею, о семи колоколах и с боевыми, росписной работы, ветхими часами; колокольня построена была при игумене Гаврииле, а при игумене Иувеналие, в 1764 году, имела уже опасные разседины. В городе Карачеве находилась каменная монастырская часовня с киотом. При ней была келья с сенями и небольшой колокол.
  При этих церквах находилось: Евангелий 4 , напрестольных крестов 7, ковчегов 2 (серебряный и оловянный), потиров 4 (серебряных), риз 34, подризников 8, епитрахилей 26, диаконских стихарей 13. Книг церковных было достаточно.
  Внешний вид монастыря был беден. Все строение монастырское, кроме церквей и братской трапезы с кухнею, было деревянное. Деревянные постройки: 1) кельи настоятеля, состоявшие из 4 комнат; 2) братских келий 18; 3) ледник; 4) амбаров 4; 5) конюшня (с 7 лошадьми); 6) сарай для колясок; 7) сарай для сена; 8) квасоварня; 9) настоятельская баня, и 10) братская баня - за оградою. При монастыре находилась пасека в 20 колод. Ограда была деревянная. Бывшие до Иувеналия настоятели начали было строить новую ограду каменную, но средства монастыря не дозволили, в течение многих лет, провести ее более 44 сажень. Многие из построек монастыря в это время пришли уже в ветхость. Нужны были средства, а их иногда недоставало и на прокормление братии, так что "и в хлебе крайний недостаток бывал". В подобных обстоятельствах Одринские Настоятели обращались обыкновенно в Московскую Духовную Консисторию с просьбою о выдаче просительной книги, как это было в феврале 1764 года. Всей братии находилось в монастыре, кроме Настоятеля и Казначея, три иеромонаха и 8 монахов. Из сих иеромонахов - Георгий, в 1767 году, был отправлен в Карачевскую воеводскую канцелярию, по ее требованию, к следствию по корчемному делу.
  О состоянии монастырских амбаров может свидетельствовать то, что при переходе Иувеналия в Свято-Духов Новосильский монастырь, в 1767 году, в монастыре состояло: ржи 23 четверти, гречихи 2 четверти, конопли 5 четвертей, круп 4 четверти, гороху 2 четверти. А наличной казны монастырской было всего 86 рублей.