ИСТОРИЯ БРЯНСКОГО КРАЯ
Древнерусские города на территории Брянского края в конце Х - начале ХIII веков
Неоднократно в IX-XI веках зарубежные авторы отмечали наличие большого числа городов в Древней Руси. Хотя название "город" порой относилось к укрепленным поселкам, где славяне могли укрываться во время военной опасности, в целом городская жизнь в Киевской Руси была достаточно развитой.
Большинство древнерусских городов располагалось на высоких речных берегах. Вода требовалась жителям для повседневных бытовых нужд, она была необходима и многим ремесленникам: кожевникам, гончарам, бондарям, кузнецам, оружейникам. Водные пути были удобными и менее опасными для перевозки товаров. Вот почему торгово-ремесленные поселения возникали, как правило, возле рек.
Они обычно примыкали к детинцу – укрепленной части города, где селилась знать со своей челядью. Укрываясь за городскими укреплениями, ремесленники и члены их семей могли спастись от гибели или неприятельского плена в пору военного лихолетья. Князьям и другим крупным феодалам такое соседство было выгодно вдвойне: возможностью на месте приобретать необходимые изделия, а также привлечением ремесленников к "осадному сидению", к защите детинца в случае нападения неприятеля.
Главной водной артерией брянского края является Десна. По этой реке, поднимаясь вверх по течению, прибывали в первом тысячелетии н.э. многие славяне, чтобы осесть на прилегающих землях, особенно на плодородных правобережных "опольях". Не случайно, что именно здесь возникли такие древние города Брянщины, как Трубчевск, Брянск, Вщиж. Впервые в летописях они упоминаются лишь в ХII веке, но археологические данные позволяют отодвинуть время их возникновения на полтора-два столетия назад.
Например, первое летописное известие о Трубчевске (Трубецке, Трубече) связано с упоминанием трубчевского князя Всеволода Святославича, участника похода северских князей на половцев в 1185 году. События этого похода стали основой для создания одного из вершинных произведений древнерусской литературы - "Слово о полку Игореве". Однако началась история Трубчевска значительно раньше этого события.
Исследования, проведенные в окрестностях Трубчевска рядом советских археологов, особенно В.А. Падиным, позволяют сделать вывод, что в VI-ХII века славянское население основательно освоило эти места. Любец, Кветунь, Городцы, Усох, Радутино, Арельск, Любожичи, Мансурово - в каждом из этих современных населенных пунктов есть либо городище, либо селище, либо курганы и могильники, либо целые комплексы археологических объектов, относящихся к периоду расселения славян и формирования Киевской Руси.
Одним из таких древнеславянских "гнезд" является поселение Макча в 4 км восточнее Трубчевска близ деревни Верхний Городец, где найдены обширные по площади городище и селище, а также грунтовой могильник. Здесь в непрерывной последовательности прослеживаются раннеславянская культура VI- VII веков, роменская культура VIII-IХ веков и культура периода Киевской Руси X-ХII веков.
Другой еще более крупный археологический комплекс исследован близ деревни Кветунь, в 10 км южнее современного Трубчевска. В центре комплекса возвышаются валы двух площадочного городища, к которому примыкает селище площадью около 15 га, полукольцом охваченное огромным рвом шириной до 40 метров. Рядом находится древний могильник, состоящий из 4 курганных групп, где в прошлом, по словам профессора М.В. Воеводского, находилась не одна тысяча курганов. Кветуньский курганный могильник по размерам является одним из крупнейших в СССР, уступая лишь знаменитому Гнездовскому под Смоленском. Наиболее ранние курганы в урочище Дуля относятся к V- VII векам, но большинство вскрытых курганов основной группы датируется X-XII веками.
Материалы Кветуньских курганов позволяют сделать ряд выводов. Во-первых, в X-XII веках преобладающей частью населения здесь были радимичи, о чем свидетельствует большое количество семилучевых височных колец, ожерелий из стеклянных позолоченных или посеребренных бус, амулетов, характерных для радимичей. Жили здесь и северяне - встречаются северянские спиральные височные кольца. Однако разнообразие погребальных обрядов и украшений свидетельствует о том, что Кветуньское городище уже во второй половине Х века было поселением, где жили представители различных племен.
Во-вторых, вскрытые в Кветуньских курганах захоронения свидетельствуют о характерном для классового общества, каким была Киевская Русь, расслоении населения по социальному положению, а также по характеру деятельности. От бедных погребений резко отличаются количеством и ценностью украшений захоронения знати. Для дружинных курганов характерны находки боевых топоров, наконечников, стрел, остатков колчанов, обломков железных пластин от щитов. В погребениях ремесленников встречены ножи, молоток, зубило, скобель.
О развитии ремесла говорят и археологические находки на территории Кветуньского городища. Здесь обнаружены домница для получения сыродутным путем железа из болотной руды, горн для обжига плинф (плиточного кирпича), ямы для обжига извести, обломки кирпичей, амфор, браслетов.
Однако в конце XII века жизнь на Кветуньском городище замерла. Одновременно началось активное развитие города на месте современного Трубчевска.
Какие обстоятельства вызвали ликвидацию города в Кветуни - неизвестно, но факт остается фактом: в конце XII века население отсюда переселилось скорее всего в новый город Трубчевск.
Есть и другая точка зрения, наиболее определенно выраженная В.П. Левенком, который писал, что "Трубчевск возник там, где он стоит и поныне".
На месте современного Трубчевска действительно существовали славянские поселения, но, по оценке П.А. Раппопорта, проводившего раскопки на Соборной горе, здесь не обнаружено материалов, подтверждающих существование на этом месте города в Х – первой половине XII века.
Детинец нового Трубчевска, известного по русским летописям, занимал территорию Соборной горы, а посад - юго-восточную часть современного города. В детинце размещалась резиденция трубчевских князей. Кроме княжеской семьи, здесь, как и в других центрах древнерусских княжеств, жили кормившиеся при дворе младшие дружинники ("отроки", "детские") - из них позже образовалось сословие дворян, в отличие от крупных землевладельцев - бояр, которые в основном происходили из старших дружинников. Здесь же размещались обслуживающие княжеское хозяйство холопы и другая челядь.
В детинце обычно строилась и княжеская церковь, и, действительно, в 1971 году в Трубчевске под существующим зданием Троицкого собора были обнаружены остатки каменного храма конца XII - первой трети ХIII века.
Некоторые находки в Трубчевске и его округе указывают на торговые связи города с отдаленными странами. В Кветуни найдены монеты византийского императора Константина VII Багрянородного (Х век), императоров Священной Римской империи Оттона III и Генриха III (конец Х - первая половина ХI века), близ села Арельска - свыше 120 арабских и частично иранских монет VI-IX веков. Встречено несколько железных и бронзовых подковообразных фибул-застежек, изготовлявшихся в Х-ХI веках в Швеции и Норвегии. У деревни Монастырище был найден скандинавский меч с красивой серебряной инкрустацией.
Материалы археологических исследований позволили отделению истории Академии наук СССР сделать вывод, что "сложение Трубчевска как города относится к концу третьей четверти Х века". В 1975 году жители Трубчевска отметили 1000-летие своего родного города - древнейшего на Брянщине.
Политическая история Трубчевского княжества, к сожалению, очень слабо отражена в русских летописях и других письменных источниках.
Первоначально Трубчевск был владением киевских князей. Но после поражения князя Ярослава Владимировича Мудрого в 1024 году в битве под Лиственом все левобережье Днепра оказалось под властью Мстислава Владимировича, управлявшего этой частью Русской земли из Чернигова до 1036 года. После смерти в 1054 году Ярослава Мудрого в Чернигове вокняжился Святослав Ярославич, который оставался здесь до 1073 года. В состав Черниговского княжества входила и территория Подесенья, в том числе - Трубчевск.
После Любечского княжеского съезда 1097 года, где был установлен принцип династического разделения Русской земли между различными княжескими ветвями, Трубчевск оказался в составе новгород-северской "отчины" Олега Святославича («Гориславича», как его именует "Слово о полку Игореве"), а затем его потомков.
С 1136 года по 1164 год, по мнению В.П. Левенка, первым князем в Трубчевске был Святослав Ольгович. С этим утверждением нельзя согласиться.
Отец героев "Слова о полку Игореве" князей Игоря и Всеволода Святослав Ольгович достаточно хорошо известен по сообщениям летописей. В 1136 году он не мог быть князем в Трубчевске, так как княжил в это время в Новгороде и здесь же женился. Умер он в 1164 году, будучи князем черниговским, а вовсе не трубчевским и курским.
Известно, что в Курске в это время княжил сын Святослава Ольговича Олег, который пытался завладеть Черниговом после смерти отца, но был вынужден уступить черниговское княжение своему двоюродному брату Святославу Всеволодовичу (этот князь хорошо известен по "Слову о полку Игореве": именно он, будучи великим киевским князем, организовывал в 80-е годы XII века борьбу с половцами; именно в его уста вложено "златое слово" с призывом к единству действий русских князей), а сам Олег Святославич получил Новгород-Северское княжество.
С 1164 года, по данным княжеского "Родословника", правил "в Трубчевске уделе Черниговском ... князь Всеволод, сын князя Святослава Ольговича Черниговского". Впрочем, составители "Родословника" могли определить эту дату по формальным признакам: раз Всеволод Святославович был трубчевским князем, а его отец Святослав Ольгович умер в 1164 году, то и начало княжения Всеволода в Трубчевске относится к тому же году. Однако поскольку Всеволоду в это время было всего около 9 лет, то сомнительно, чтобы он получил самостоятельный удел уже в это время. Скорее всего, до совершеннолетия Всеволод был "под рукой" своего старшего брата Олега Святославича.
Вполне возможно, что первоначально уделом Всеволода Святославича был Курск и основу его дружины составляли уроженцы курской земли (вряд ли случайно, что в "Слове о полку Игореве" приведены очень лестные для курян слова Всеволода об их воинской подготовке: "А мои ти куряне сведоми кмети: под трубами повити, под шеломы взлелеяны, конец копия вскормлены..."), а Трубчевск он мог получить, сохранив за собой Курск, при распределении уделов в 1180 году, когда после смерти Олега Святославича новгород-северским князем стал Игорь Святославич.
Гипотетически это перераспределение в новгород-северской земле представляется таким образом. Игорь Святославич, получив Новгород-Северский, не хотел терять и второго по значению города северской земли - Путивля, где он, по-видимому, княжил до 1180 года. Давние связи Игоря Святославича с этим городом подтверждаются сообщением "Слова о полку Иго реве", что именно здесь ожидала своего мужа из похода княгиня Ефросинья Ярославна, а также выделением Игорем Святославичем Путивльского княжества в удел своему старшему сыну Владимиру, когда тот еще был подростком. Однако во избежание упреков в несправедливом распределении земель со стороны младшего брата Всеволода и племянника Святослава Ольговича Игорь Святославич передал Всеволоду дополнительно Трубчевск с округой, а Святославу Ольговичу, бывшему в 1180 году еще подростком, выделил небольшое Рыльское княжество.
Таким образом, представляется наиболее вероятным, что именно с 1180 года Трубчевск становится центром самостоятельного удельного княжества. Вполне понятно, что занятый строительством нового стольного города князь Всеволод Святославич основное время проводил не в Курске, а в Трубчевске. Отсюда он со своим войском, в ряды которого, бесспорно, влилось много уроженцев трубчевских мест, двинулся на соединение с воинами Игоря Святославича для дальнейшего совместного похода северских князей на половцев.
Поход этот, предпринятый без согласования с другими русскими князьями (извещен о нем был только черниговский князь Ярослав Всеволодович), закончился разгромом 11-12 мая 1185 года войск северских княжеств и пленением князей Игоря Святославича, Всеволода Святославича, Святослава Ольговича и Владимира Игоревича. Одним из последствий этого поражения явилось, по мнению В.А. Падина, вторжение половцев в трубчевские места и уничтожение ими старого Трубчевска, располагавшегося на месте современной деревни Кветунь.
Действительно, северская земля оказалась беззащитной перед угрозой половецкого нападения. Помогли срочные меры, предпринятые киевским князем Святославом Всеволодовичем. Возвращаясь по Десне из Карачева, где он собирал войска для летнего похода на половцев, Святослав Всеволодович в Чернигове узнал от одного из спасшихся бояр о гибели войска Игоря Святославича. Сыновья Святослава Олег и Владимир были немедленно направлены в Посемье, куда к этому времени двинулся с большим войском половецкий хан Гза.
Половецкие войска разорили окрестности Путивля, сожгли путивльский острог, но взять приступом город не смогли, потеряв много своих людей. Тогда Гза, "не взяв града, отступил и послал в Посемье 5000 таможечь и разорять". Но Олег Святославич с воеводой Тудором, "учинили со оными бой об реку, ... умысля их обмануть, ... стали отступать, а половцы смело на них заступали". Русские войска, "вшед в лес меж болоты", разделились: половина их осталась против половцев, а другая половина зашла к ним в тыл и ударила сзади. Половецкне войска были разбиты наголову, потеряв убитыми и пленными более 2,5 тысячи человек. Среди убитых были сын и зять хана Гзы.
В этой ситуации, не добившись успеха под Путивлем и потерпев сокрушительное поражение где-то поблизости, Гза вряд ли мог направить остатки своего войска к Трубчевску, тем более, что на его пути была широкая и полноводная Десна и большой лесной массив.
Коротко о дальнейших судьбах северских князей - участников похода 1185 года Игорь Святославич до 1198 года оставался князем новгород-северским, а после смерти Ярослава Всеволодовича, как старейший из всех Ольговичей, стал великим князем черниговским и был им до своей смерти в 1202 году.
Его брат Всеволод Святославич, который был среди Ольговичей "всех удалее" и выделялся "добротою и мужественною доблестью", умер, оставаясь князем трубчевским и курским, еще раньше, в мае 1196 года.
Святослав Ольгович после смерти Всеволода Святославича получил Курское княжество и, вероятно, сохранил за собой Рыльск, но так и остался малозаметным князем. О его потомках ничего не известно. Во всяком случае Курском позднее они не владели, так как в 1223 году крепко бился с татаро-монголами на реке Калке Олег Игоревич Курский, сын Игоря Святославича.
Старший сын Игоря Святославича и зять половецкого хана Кончака. Владимир Игоревич, начиная с 1205 года старался утвердиться в Галиче, городе, где родилась его мать и княжил его дед Ярослав Осмомысл. Однако завершилось это трагически: Владимир Игоревич и его младшие братья Роман и Святослав были схвачены и повешены галицкими боярами, ориентировавшимися на союз с венгерским королем.
Утверждение В.П. Левенка, что после смерти Всеволода Святославича "в Трубече княжил его старший сын - Михаил Всеволодович, который в 1223 году в первом столкновении русских с татарами на Калке вел в бой полк трубчан", не соответствует летописным данным.
Князь Михаил Всеволодович, участвовавший в битве на реке Калке, был сыном не Всеволода Святославича Трубчевского, а черниговского князя Всеволода Святославича Чермного, т.е. рыжего, сына Святослава Всеволодовича, бывшего великим киевским князем в 1185 году.
После смерти в 1212 году отца, Всеволода Чермного, Михаил Всеволодович оказался "под рукой" своего дяди, Мстислава Святославича Козельского, который стал вскоре править и Черниговом, но династические права на Чернигов Михаил Всеволодович сохранил и поэтому в перечне русских князей в битве на реке Калке назван Черниговским, но не среди старших великих князей, а среди "младших".
После гибели в 1223 году Мстислава Святославича Козельского и Черниговского Михаил Всеволодович не сразу смог занять черниговский стол. Главным его соперником был Олег Игоревич Курский, по возрасту старейший среди Ольговичей, достаточно влиятельный и сильный князь, но с 1226 году Михаилу Всеволодовичу удалось утвердиться в Чернигове. Именно от этого князя позже началась династия брянских князей.
Участие трубчан в битве на реке Калке – бесспорный факт героического прошлого наших далеких предков, но какой трубчевский князь вел свою дружину во время этой битвы летописи, к сожалению, не сообщают.
В Новгородской летописи есть упоминание о князе Святославе Трубчевском, которого в 1232 году новгородцы призывали к себе княжить, но отождествлять его со Святославом, сыном Всеволода Большое Гнездо, как это делает В.П. Левенок, нет оснований. Святослав Всеволодович в конце 20-х годов XIII века действительно находился в южно-русских землях, очень недолгое время владея городом Переяславлем-Русским, но начиная с 1230 года, он княжил в городе Юрьеве-Польском.
Тем не менее князь Святослав Трубчевский мог быть Всеволодовичем, если предположить, что он был сыном Всеволода Святославича Трубчевского.
Сказать что-либо более определенное о политической истории Трубчевского княжества не позволяет крайняя скудость письменных известий.
Одним из древнейших русских городов является также Брянск, отметивший в 1985 году свое 1000-летие.
Первое летописное известие о Брянске, как об уже существующем городе, относится к 1146 году. Произведенные в начале 1970-х годов раскопки на Покровской горе, где располагался брянский кремль, показали, что жизнь здесь началась не ранее середины ХII века. Казалось бы, эти данные согласуются с летописными известиями и подтверждают мнение, что 1146 год - дата не только первого упоминания, но и основания города Брянска.
Однако решение вопроса оказалось далеко не однозначным. Поскольку основными экономическими причинами образования древнерусских городов были отделение ремесла от земледелия и развитие обмена между сельскохозяйственным и ремесленным производством, то и древний Брянск должен Был являться хозяйственным центром целой округи. Эта округа, расположенная на правобережье Десны, там, где река меняет направление течения с юго-восточного на юго-западное, ориентировочно может быть ограничена на северо-западе районом Хотылево-Голяжье, на юго-западе – районом Выгоничи-Лопушь.
Человек издавна освоил эту территорию. Здесь обнаружены самая древняя на Брянщине Хотылевская палеолитическая стоянка и ряд других поселений, в том числе - славянских, датируемых второй половиной I тысячелетия н.э.: Выгоничи, Палужье, Антоновка, Бежичи, Бордовичи, Хотылево - вот лишь наиболее известные славянские городища и селища в этом районе. К ним можно добавить многослойное селище в устье реки Гасомы и ряд других, в том числе у бывшего села Городище, ныне вошедшего в состав городской территории.
Здесь, на правом берегу Десны, в урочище Чашин курган, расположено городище и 3 селища. На противоположном берегу в устье реки Болвы, располагался курганный могильник.
Среди населения окрестных мест Чашин курган издавна связывался с именем легендарного разбойника Кудеяра, который якобы умер в Брянском уезде, а свои сокровища запрятал где-то внутри городища. Местные жители не раз пытались их искать и порой находили старинные вещи. Например, во второй половине прошлого века был найден стальной меч с рукояткой из карельской березы в медной оправе.
Самая значительная попытка такого рода была предпринята крестьянином-кладоискателем Морозовым в 1893 году. Им были найдены большой железный ключ, кусок медного сосуда, два камня (весом 15-16 кг каждый), на одном из которых была закреплена металлическая пластинка с какими-то начертаниями. На глубине 5 сажен (около 10 метров) Морозов натолкнулся на деревянный настил из дубовых бревен, покрытых тремя слоями бересты и тростником, т.е. на остатки древней мостовой.
Проведенные в 1976-1979 годы раскопки в районе Городища показали, что здесь, на месте, издавна освоенном славянами, возник поселок, который, постепенно разрастаясь, в 80-е годы Х века превратился в город, существовавший в качестве торгово-ремесленного центра целой округи до середины ХII века.
Результаты раскопок в районе Городища подтвердили высказывавшиеся некоторыми исследователями, в частности, Ф.М. 3аверняевым, мнения о том, что история Брянска начиналась с древнего славянского города в урочище Чашин курган. Это мнение получило официальное подтверждение академика Б.А. Рыбакова, который от имени Института истории Академии наук СССР заявил, что "есть все основания полагать, что древний Брянск был основан в 80-е годы Х века".
С какими же событиями связано прекращение жизни в этом первоначальном Брянске? Прежде чем ответить на этот вопрос, обратимся к первому летописному известию о Брянске.
В декабре 1146 года великий киевский князь Изяслав Мстиславич, черниговские князья Владимир и Изяслав Давыдовичи, а также племянник Изяслава Мстиславича (сын сестры) Святослав Всеволодович выступили против новгород-северского князя Святослава Ольговича, заняли принадлежавший ему Путивль, а затем собирались идти к Новгород-Северскому.
Получив известие об этом, Святослав Ольгович решил не ждать осады в городе, а направился в лесные районы северо-восточной части черниговской земли, поближе к владениям своего тестя – суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого. "И тако побеже Святослав из Новгорода Крачеву, … и жена и дети с ним..." Услышав об этом, Изяслав Давыдович «разгордевся и разъярився и рече братии своей: "пуститя мя по нем, аще сам утечет у мене, а жену и дети отъиму у него, и имение его возьму". Получив в помощь дружинников от Владимира Давыдовича, Изяслав Давыдович "иде с Путивля на Севско и на Болдыж", стремясь перехватить Святослава Ольговича на пути к Карачеву. "Святославу же не бе где ся дети, либо выдаги жену и дети и дружину на полон, либо голову свою сложити".
Узнав, что с Изяславом Давыдовичем двигается лишь около 3 тысяч дружинников, Святослав Ольгович, имевший примерно столько же воинов, решил выступить навстречу Изяславичу.
Битва произошла 16 января 1147 года где-то южнее Карачева. Противники сошлись на "чистом месте", и "был бой жестокий долгое время". Святослав Ольгович был ранен в руку копьем, но, опасаясь, что его ранение может ослабить волю его дружинников к победе, еще активнее повел наступательные действия. В результате большая часть воинов Изяслава была перебита или пленена, а он сам "едва ушел".
Тем временем Изяслав Мстиславович, Владимир Давыдович и Святослав Всеволодович, шедшие следом, получили в Болдыжском лесу известие о поражении Изяслава Давыдовича и поспешили к нему на помощь. Встретив Изяслава и остатки его дружины, князья продолжали двигаться к Карачеву. Немного не дойдя до города, они получили весть, что, услышав о приближении князей, Святослав Ольгович "бежал за лес Вятичи".
После этого Изяслав Мстиславович вернулся в Киев, "Давыдовичи поидоша от Карачева к Дьбряньску" (при описании этих событий встречаются еще два других названия древнего Брянска: Добряньск и Дебряньск), а Святослав Всеволодович остался в Карачеве, откуда сообщил своему дяде (брату отца) Святославу Ольговичу в Козельск, что Владимир и Изяслав Давыдовичи вместе с Ростиславом Мстиславичем Смоленским собираются идти на него.
Святослав Ольгович ушел из Козельска к рубежам суздальской земли. Давыдовичи сначала преследовали Святослава Ольговича, но узнав, что к нему подошла воинская помощь от Юрия Долгорукого, возвратились: Владимир - в Чернигов, Изяслав - в Стародуб.
Все эти события происходили "в лето 6654" по старинному летописному счету "от сотворения мира", или в переводе на современное летосчисление в 1146 году. Вот почему установилось мнение, что Брянск, Карачев, Севск впервые упоминаются именно под этим годом.
Однако нужно внести небольшую поправку. В Древней Руси новый год начинался обычно с 1 марта. Следовательно, эти события относятся к январю – февралю 1147 года.
С тем же 1147 годом связано еще одно упоминание города Брянска. После встречи 4-5 апреля с Юрием Долгоруким в Москве (именно к этому событию относится первое летописное известие о нашей столице) Святослав Ольгович еще более укрепил свой союз с суздальским князем. К тому же он получил значительную помощь от половцев, что позволило ему перейти в наступление.
Отряд половцев-тоскобичей во главе с воеводами Судимиром Кучебичем и Гореном был направлен в пределы смоленской земли, в верховья реки Угры. Услышав об этом, посадники Владимира и Изяслава Давыдовичей "выбегоша из Вятичь и из Добряньска и из Мценьска и из Облове". Войска Святослава заняли "все Вятиче и до Бряньска и до Воробнины по Десне и Домагощь и Мценсю".
Сам Святослав двигался из Дедославля на Мценск и далее к Кромам, поэтому понятно бегство наместников Давыдовичей "из Вятичь" и из Мценска. Другая часть его войска (в основном половцы-тоскобичи) "повоеваша Угры верх", далее через верховья Болвы (там находился город Обловь), вышла, вероятнее всего, в район Подесенья, где в сфере действий этих отрядов оказались Пацынь, Вщиж, Воробейня и, наконец, Брянск.
Учитывая, что территория Подесенья в то время входила в состав черниговской земли и была владением Давыдовичей, что Брянск был сборным пунктом в их походе против Святослава Ольговича в феврале 1147 года, вероятно, что наш город в мае-июне подвергся нападению Святослава Ольговича. Это подтверждают относящиеся к середине XII века следы пожарища, обнаруженные при раскопках в районе Чашина кургана.
Именно с этим событием связано, по мнению Ф.М. 3аверняева, прекращение жизни на месте изначального Дьбряньска, а возрождение его во второй половине XII века произошло уже в районе Покровской горы.
Это мнение оспаривается Г.П. Поляковым, проводившим раскопки в районе Чашина кургана в 1986-1987 годы. С учетом археологических материалов, датируемых XII - началом XIII века, он считает, что комплекс в урочище Чашин курган является остатками летописного Дебрянска, погибшего в ходе татаро-монгольского нашествия и возродившегося в третьей четверти XIII века на Покровской горе. Решить спор помогут, вероятно, лишь дополнительные археологические исследования.
Одним из наиболее древних городов Подесенья был Вщиж (ныне село одноименного названия в Жуковском районе). Впервые в летописях он упоминается под 1142 годом, когда великий князь киевский Всеволод Ольгович дал города Вщиж и Ормину на севере черниговской земли одному из своих двоюродных братьев (вероятно, Владимиру Давыдовичу).
Основные летописные материалы о Вщиже охватывают очень короткий отрезок времени - 1155-1167 годы и связаны с сыном Владимира Давыдовича, Святославом Владимировичем Вщижским.
В 1156 году (по другим известиям - в 1155 году) Святослав Владимирович, бывший в вассальном подчинении у своего дяди ("стрыя") Изяслава Давыдовича, бежал из города Березова "во Вщиж и зая ... все городы Подеснескыя». Вскоре он помирился с Изяславом Давыдовичем, и в 1159 году собравшиеся в городе Лутаве Изяслав Давыдович и три Святослава: Ольгович, Всеволодович и Владимирович «целоваста крест межи себе на всеи любви, … и бысть веселие в них по три дни..." Однако союз Давыдовичей и Ольговичей оказался очень недолговечным: начавшиеся в том же году новые усобицы развели их по враждебным лагерям.
Изяслав Давыдович, бывший в это время киевским князем, решил выступить походом против Ярослава Галицкого, но другие князья его не поддержали, за исключением племянника ("сыновца") Святослава Владимировича Вщижского. Святослав Ольгович, владевший Черниговом и семью другими близкими к нему городами, заявил, что Изяслав Давыдович "всю волость Черниговскую держит с сыновцем своим, и то ему все не досыти".Против Изяслава Давыдовича выступили Мстислав Изяславич, княживший во Владимир-Волынском, Ярослав Галицкий и некоторые другие князья.
В развернувшихся военных действиях принимали участие не только русские войска, но и значительные силы половцев и других кочевников, приведенных в помощь Изяславу Давыдовичу Святославом Владимировичем (вщижский князь имел особые связи с половцами, так как его мать "бежала в Половцы" и вышла там замуж за половецкого хана Башкорда).
Однако кочевники оказались не очень надежными союзниками, и Изяслав Давыдович со Святославом Владимировичем были вынуждены бежать из-под Киева к Гомелю. Получив весть от Изяслава, жена его также поспешила из Киева в Ропеск (под таким названием в рассказе о событиях декабря 1159 года в летописях упоминается еще один древний город Брянщицы – ныне село Старый Ропск Климовского района). Здесь княгиню с почтением встретил Ярослав Всеволодович, проводившй ее затем к Изяславу в Гомель.
Последующий путь Изяслава Давыдовича и его жены лежал, по-видимому, ко Вщижу, затем он "взя ... на щит" Обловь, а "оттуду иде на Вятиче и зая все Вятиче".
В дальнейшем Изяслав Давыдович, опираясь на поддержку половцев, продолжал воевать то с Олегом, сыном Святослава Ольговича, из-за Путивля, Зартыя и других городов Посемья, то с самим Святославом Ольговичем и союзными ему Святославом Всеволодовичем, Рюриком Ростиславичем из-за Чернигова.
Воевал Изяслав Давыдович и на территории Брянщины. Осенью 1160 года "ко Изяславу ... придоша половцы мнози и иде с ними к Воробеине и к Росусе и туде повоевав иде к сыновцю своему ко Вщижю".
В начале зимы того же года Изяслав Давыдович "оттуда иде на Смоленскую волость ... и повоевав и тамо много зла створиша". Только в плен наемники-половцы захватили до 10 тысяч человек. Смоленская земля в это время оставалась владением великого киевского князя Ростислава Изяславича, враждебного Изяславу Давыловичу. Наверняка сильнее всего были разорены примыкающие к Вщижскому княжеству южные территории смоленской земли, среди которых была и северная часть современной Брянщины.
Своеобразным ответом на действия Изяслава Давыдовича явился поход Святослава Ольговича, Святослава Всеволодовича, Рюрика Ростиславича и еще пяти князей на Вщиж. Войска Святослава Ольговича и его союзников пять недель простояли под Вщижем, осаждая город, но так и не смогли взять его. "Святослав же Володимерич бьяшется с Русскыми князи из града крепко".
Тем временем Изяслав Давыдович отрядил послов к Андрею Юрьевичу Боголюбскому в Ростов, прося его выдать дочь замуж за Святослава Владимировича и помочь будущему зятю воинской силой. Ко Вщижу двинулись ростовские и муромские полки во главе с сыном Андрея Боголюбского Изяславом, на выручку племяннику пошел и Изяслав Давыдович.
Когда помощь жителям Вшижа была уже недалеко, князья, осаждавшие город, "убоявшася даша мир" Святославу Владимировичу. Услышав о снятии осады Вщижа, Изяслав Давыдович "взратися ... в Вятичи", а Изяслав Андреевич - к отцу в Ростов. Вскоре дочь Андрея Боголюбского Мария прибыла во Вщиж, где состоялась ее свадьба со Святославом Владимировичем.
Все эти события относятся по Ипатьевской летописи к концу 1160 года (Лаврентьевская летопись и Московский летописный свод ХV века датируют их концом 1159 года).
Изяслав Давыдович, этот беспокойный князь, бывший инициатором многих усобиц и принесший вместе с половцами много зла русским землям, спустя несколько месяцев погиб во время очередной войны, - на этот раз против киевского князя Ростислава Мстиславича.
Святослав Владимирович Вщижский ненадолго пережил своего дядю и покровителя. Он умер в 1167 году (по другим данным, в 1166 году). После его смерти Святослав Всеволодович, ставший к тому времени черниговским князем, посадил на княжение во Вщиже своего сына (по-видимому, Олега). Это сообщение - последнее из числа известий древнерусских летописей о Вщижском княжестве.
Можно сделать вполне определенный вывод, что годы княжения Святослава Владимировича были временем наибольшего политического значения Вщижа. Город в это время был центром всего Среднего Подесенья: размеры владений Святослава Владимировича Вщижского вызывали чувство зависти даже у черниговского князя Святослава Ольговича; не считал зазорным породниться с вщижским князем один из сильнейших князей Руси Андрей Боголюбский. Об оборонных возможностях Вщижа наглядно говорит пятинедельная неудачная осада города дружинами восьми князей.
Археологические находки, сделанные на Вщижском городище, убедительно подтверждают высокий уровень развития хозяйственной и политической жизни города, особенно в XII веке.
Еще в 1819 году владелец села Вщиж Н.М. Зиновьев обратил внимание известного историка Н.М. Карамзина на то, что Вщиж и его окрестности богаты археологическими памятниками. Он писал: "Еще доныне в окрестности видны следы земляных укреплений и находятся большие гранитные кресты (на курганах), весьма не худо выделанные. Никто не знает, когда и кем кресты поставлены. Должно заметить, что в наших местах совсем нет гранита. На полях много курганов, один из них в самом селе и наполнен старинными кирпичами, сказывают, что тут была церковь. Выкапывают также не мало медных крестов, икон, железной конской сбруи и прочее".
По данным А. Пупарева, кроме кургана с остатками старинной церкви в самом селе, на полях близ Вщижа в 70-х годов прошлого века было еще 17 курганов.
В XIX веке несколько раз проводились раскопки кирпичной вшижской церкви (конец XII - начало XIII века), которая обрушилась и погребла под собой десятки горожан, спасавшихся от врагов, но стены ее еще в середине XIX века возвышались над землей на высоту более 2 метров. Из уцелевшей церковной утвари наиболее интересны бронзовые арки середины XII века работы русского мастера Константина, являющиеся замечательным образцом русского литейного дела, а также сделанный во Франции подсвечник, украшенный лиможскими эмалями XII-XIII веков.
Местными жителями в разное время были найдены меч, топоры, золотой перстень, отличный по выделке и необычный по форме бронзовый водолей русской работы XII века и другие вещи.
Особое значение для восстановления исторического прошлого Вщижа имели раскопки, произведенные в 1940 и 1948-1949 годы Б.А. Рыбаковым, обобщившим также все известные материалы о древнем городе. Они не только дали новые интересные археологические находки, но и позволили определить основные этапы развития Вшижа, территорию его составных частей, особенности бытового и хозяйственного уклада.
Удалось установить, что территория Вщижского городища была заселена славянами с IX-X веков, но начинался древний Вщиж не здесь, а на соседней Благовещенской горе, где, кроме керамики XI-XIII веков (в небольшом количестве), роменской керамики IX-X веков, найдена и более ранняя керамика юхновского типа и близкая ей, датируемая примерно с V века до н.э. до V-VII веков н.э.
Основным обнаруженным здесь сооружением был длинный дом, являвшийся древним святилищем балтов.
Хотя и балты, и древние славяне были язычниками, обожествлявшими одни и те же силы природы, но набор богов и предметов культа был у них различным, так что балтское святилище не могло сразу стать славянским. Хронологический разрыв, наблюдаемый в керамике, найденной на Благовещенской горе, по-видимому, и связан со сменой населения: до VI-VII веков н.э. здесь были балты, а к IX веку н.э. окончательно утвердилось славянское население. К этому же времени относится и начало поселения славян на территории Вщижского городища.
Для суждения о характере вщижского поселения в IX-X века нет достаточного археологического материала. В XI - начале XII века Вщиж представлял собой небольшую крепость с посадом, входившую в состав Черниговского княжества.
С середины XII века, когда Вщиж стал княжеским центром, городская территория значительно расширилась. Границы детинца раздвинулись, обширный посад был укреплен мощными валами и глубоким рвом. Вокруг детинца появились новые дубовые стены, в центре - массивная деревянная башня (вежа). Дома в детинце располагались вдоль стены, а срединный двор служил местом сбора княжеской конницы.
Наряду с узкими, тесно прижатыми друг к дружке избами с соломенными кровлями, где проживала, вероятно, княжеская и боярская челядь, на территории детинца удалось раскопать большой (14 метров по фасаду) двухэтажный дом, в центре которого возвышался терем, обитый медными листами. В этом княжеском или боярском доме варили пищу в больших медных котлах, употребляли стеклянную посуду, использовали бронзовые светильники. Найденная здесь железная личина от шлема покрыта серебром и позолотой.
Небольшой внутренний вал отделял детинец от посада. Центром посада была каменная церковь середины XII века с небольшим кладбищем возле нее. Основную часть населения посада составляли ремесленники. Среди найденного инвентаря и предметов обихода - топоры, долота, зубила, штамп для изготовления котлов (инструмент серебряных дел мастера), сковороды, пряслица, бусы, стеклянные браслеты и т.д.
Особенно многочисленны и разнообразны изделия гончарного производства. Судя по клеймам вщижских мастеров, в городе одновременно работало до 15-20 гончаров. За городом располагались неукрепленные слободы и небольшие земледельческие поселения.
Раскопки, проведенные Б.А. Рыбаковым, дали большой материал и для уточнения политической истории Вщижа. Осада города в 1160 году подтвердилась слоем пожарища, наиболее интенсивного близ крепостных стен: остатки сгоревших домов, стрелы в крышах, захоронения на дворах и на улицах. После пожара 1160 года жизнь в городе не ослабела, а судя по вышележащему культурному слою, даже стала более интенсивной. Это позволяет предположить, что в последнюю треть XII века - первую треть XIII века Вщиж оставался значительным политическим и экономическим центром Среднего Подесенья, хотя летописных известий этого времени о нем нет.
Культурный слой конца XII - начала XIII века также завершается пожарищем, хорошо датируемым вещами 1230-х годов. Вероятнее всего, в марте 1238 года во время "большой облавы" один из татаро-монгольских отрядов из-под Смоленска вышел в Подесенье и сжег Вщиж, а далее двинулся к Козельску. Этим событием завершается история древнего города Вщижа – центра одного из удельных княжеств черниговской земли.
Когда возобновилось поселение на месте сожженного города - неизвестно. В документах Великого княжества Литовского упоминаются "рыболовы ущижские", которые в 1498 году были пожалованы некоему дворянину Бокею. В "Хронике Быховца" Вщиж назван "королевским имением", т.е. село до 1500 года было собственностью великих литовских князей.
Бесспорно, что Вщиж в XII - начале XIII века был, подобно Трубчевску и Брянску, политическим и экономическим центром округи, куда входили правобережные придеснянские территории примерно от села Бетово до деревни Дятьковичи, где известно несколько древних поселений. В их числе можно назвать относящиеся к роменскому времени и эпохе Киевской Руси селища Бетово, Чернетово, Дятьковичи, а также села Овстуг и Речица, на территории и в ближайших окрестностях которых обнаружены два городища и три селища. Правда, они относятся к более раннему времени (с середины I тыс. до н.э. до VI-VII веков н.э.), но есть основания думать, что жизнь здесь не прерывалась и в дальнейшем. В Овстуге, например, были найдены в глиняной кубышке 40 серебряных чешских монет (пражских грошей) XIV века, а "сельцо Речица" упоминается в связанных с Брянщиной документах "Литовской метрики" 1457 года.
Тогда же упоминается "село Белоголовичи" (ныне село Белоголовль Жуковского района), расположенное западнее Вщижа на реке Угость, которая впадает в Десну северо-западнее деревни Дятьковичи. Учитывая, что близ села Белоголовль имеются курганы славянского происхождения, можно отнести и это старинное село к округе Вщижа.
Среди древних поселений, более удаленных от Вщижа, но входивших в состав Вщижского княжества, следует назвать Ормину и Воробейну. Ормина упоминается в 1142 году вместе с Вщижем как второй центр единого княжества. Из топонимически созвучных древнему городу селений Брянщины отождествить с ним можно село Вормино Мглинского района. Именно здесь Ф.М. Заверняевым разведаны и частично раскопаны городище в урочище "Церковная гора" и курганы, относящиеся к эпохе Киевской Руси. В одном из документов начала XVI века это поселение названо Ормина Городище, что указывает на сохранение здесь явных следов старого города и в XVI веке.
Что касается древней Воробейны, упоминаемой в летописях под 1147 годом и 1160 годом, то она была на месте современного села Воробейня Жирятинского района. Здесь обнаружены городище и селище, существовавшие с юхновского времени до периода Древней Руси. По мнению Б.А. Рыбакова, во времена Киевской Руси Воробейна была поселением сельского типа. Однако летописные известия о Воробейне не кажутся случайными, и поэтому исключать ее из перечня древнерусских городов, по-видимому, преждевременно.
Ранее уже назывались еще два древнерусских города: Карачев и Севск, которые упоминаются в русских летописях в рассказе о междоусобной войне конца 1146 - начала 1147 года.
Одиночное упоминание Севска в древних летописях как будто говорит о небольшом значении этого города в эпоху Киевской Руси и последующей феодальной раздробленности.
Название Севска (в некоторых летописях он именуется "Севьско") связано с рекой Сев, по левому берегу которой расположен город, а название реки в переводе с иранского означает - черный. Это один из очень редких на Брянщине гидронимов иранского происхождения, связанный, вероятнее всего, с аланским населением, часть которого под ударами гуннов, а затем аваров оказалась оттесненной в бассейны Северского Донца и Сейма и оставалась здесь до VII - начала VIII века н.э. Река Сев была, по-видимому, северным рубежом расселения этих племен.
В дальнейшем потомки аланских переселенцев были ассимилированы славянскими племенами, но следы их пребывания остались в географических названиях.
Произведенные в 1957 году В.К. Пудовиным и В.П. Даркевичем раскопки на Севском городище ("Городке"), хотя и не дали значительных археологических материалов, но позволили сделать некоторые существенные уточнения по средневековой истории Севска.
Уже в VIII-IX века на Севском городище жило славянское население, оставившее керамику роменского типа. О жизни в древнем Севске в XI-XIII века говорят находки стеклянных браслетов, костяных гребней, шиферного пряслица, керамики с гончарными клеймами на днищах. По-видимому, в это же время была заселена и ближняя к городищу часть Большого города, где местными краеведами были найдены аналогичные вещи.
О политической жизни Севска, к сожалению, практически ничего не известно. В конце XII века он входил в состав Трубчевско-Курского княжества.
Во время похода Всеволода Святославича на половцев в 1185 году Севск был, по-видимому, промежуточным пунктом на пути войска из Трубчевска к Курску. В этом походе могли участвовать и севчане.
Ближняя к Севску округа очень слабо исследована в археологическом отношении. Лишь в 2 км к северу от села Радогощ на берегу реки Неруссы обнаружены небольшое городище и селище. Найденная здесь керамика относится к роменскому времени, а также к XI-XIII века, бронзовый печатный перстень - к XII-XIII веку. Это поселение, по-видимому, запустело в годы татаро-монгольского нашествия, а возобновилось на месте современного села уже в литовское время, примерно в конце XIV - начале ХV века.
По сравнению с Севском Карачев в эпоху Древней Руси был более значительным городом, хотя археологических материалов на древнем городище обнаружено немного, поскольку его площадка в настоящее время застроена и распахана. При обследованиях городища Т.Н. Никольской удалось собрать обломки керамики XII-XIII и более поздних веков, обломки стеклянных браслетов, а также фрагмент прозрачного сосуда с голубым эмалевым узором, изготовленного во второй половине XII века в Сирии.
По предположению Т.Н. Никольской, "в начале XII века один из вятичских князьков по имени Корач основал здесь небольшую феодальную усадьбу, которую затем прибрал к своим рукам Святослав Ольгович ... Постепенно эта феодальная усадьба разрослась в древне-русский городок - Карачев, ставший центром целой волости".
Карачев располагался на окраине племенной территории вятичей, но не входил в состав волости "Вятичи", являвшейся административно-территориальной единицей в составе черниговской земли в XII веке и расположенной северо-восточнее Карачева. По мнению А.К. Зайцева, Карачев был центром "Лесной земли", еще одной волости на территории Черниговского княжества. Предположительно волость эта располагалась на левобережье десны и занимала бассейны рек Снежети, Ревны, Навли.
В начале 1147 года здесь, в "Лесной земле", пытался укрыться Святослав Ольгович, изгнанный из Новгород-Северского, но, не имея достаточных сил противостоять объединенному войску противников, бежал из города, предварительно "повоевав Корачев".
Наиболее тесно связан с Карачевом был Святослав Всеволодович. Здесь он княжил с конца января до мая 1147 года, затем с 1151 года по 1155 год, когда Святослав Ольгович отобрал у своего племянника его волость: Воротынск, Карачев, Стародуб и Сновск. Однако позднее Святослав Всеволодович вернул себе Карачев, ставший, по-видимому, его личным доменом, куда он неоднократно ездил. В последний раз Святослав Всеволодович приезжал в Карачев в 1194 году. Здесь "нечто изверглося ему" на ноге, и он был вынужден ехать летом на санях, затем плыть по Десне до Киева, где вскоре и скончался. В последующее время упоминания о Карачеве исчезают со страниц летописей до второй половины XIII века, когда Карачевское княжество стало играть более заметную роль.
Раньше других из городов Брянщины упоминается в летописях Стародуб.
В "Поучении Владимира Мономаха" сообщается, что после возвращения князя из похода на Полоцкую землю в Чернигов, половцы в начале зимы "повоевали ... Стародуб весь". Владимир Мономах встретил половцев на реке Десне, разгромил их войско и захватил в плен половецких князей Асадука и Саука. На следующий день близ Новгород-Северского Владимир Мономах разбил сильное войско Белкатгина, освободив всех ранее захваченных русских пленников.
«Поучение» не указывает хронологии этих событий, но на основании других летописных известий их следует датировать концом 1079 года.
Стародуб по меньшей мере еще раз видел войско Владимира Мономаха. В мае 1096 года князь Олег Святославович бежал от выступивших против него Владимира Мономаха и Святополка Изяславича Киевского из Чернигова в Стародуб, где и укрылся. Подошедшие войска Святополка и Владимира осадили город. "И бьяхутся с града крепко, а си приступаху к граду, и уязвени бываху мнози от обоих. И бысть межи ими брань люта истояша около града дни и 30 и 3, и изнемогаху людие во граде, и вьще Олег из града, хотя мира, и вдаста ему мир..."
Некоторые подробности этого события есть у В.Н. Татищева, который писал, что "Олег оборонялся с крайней возможностью". Было решено подвести к стенам города деревянный примет, причем Святополк склонен был поджечь его, но Владимир Мономах воспротивился этому, предпочтя использовать его "для страха". Жители Стародуба, "видя себе великое утеснение ... и крайнюю от примета погибель", убедили Олега пойти на мир, хотя он "едва мог гордость и злобу свою смирить".
Не раз и в дальнейшем известия о Стародубе были связаны с феодальными усобицами. После смерти в ноябре 1154 года великого киевского князя Изяслава Мстиславича новым князем в Киеве ненадолго стал его брат Ростислав, а затем - Изяслав Давыдович.
Суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий, который уже несколько лет вел борьбу за Киев, услышав о смерти Изяслава Мстиславича, в начале зимы 1154-1155 годов двинулся в поход. На границе Новгород-Северского княжества его встречал «у Сини на моста у Радоща» его зять и союзник Святослав Ольгович. Возле Стародуба Юрия Долгорукого и Святослава Ольговича встретил Святослав Всеволодович, не раз в молодости менявший своих покровителей и накануне похода Юрия Долгорукого оказавшийся союзником Ростислава Мстиславича - противника суздальского князя. Стремясь загладить свою вину, Святослав Всеволодович бил челом Юрию Долгорукому, говоря: "Избезумился есмь". Просил за своего племянника и Святослав Ольгович. Юрий простил Святослава Всеволодовича, после чего все трое через Стародуб двинулись к Чернигову. Вскоре Юрий Долгорукий стал киевским князем, а Святослав Всеволодович получил три новых города, но потерял свои прежние владения, в том числе Стародуб.
В 60-70 годы ХII века в черниговской земле известны лишь две усобицы, и обе из-за Стародуба. В 1166-67 годы после смерти вщижского князя Святослава Владимировича, последнего из числа черниговских Давыдовичей, ставший к этому времени черниговским князем Святослав Всеволодович отдал Вщиж сыну, а "лепшую" волость - своему брату Ярославу. Центром этой лучшей волости был Стародуб.
Новгород-северский князь Олег Святославич, двоюродный брат Святослава, счел такое решение незаконным и потребовал "в правду наделеньа". Ростислав Мстиславич Киевский также увидел в действиях Святослава Всеволодовича обиду для Олега, и "много ... посыла ... к Святославу, веля ему в правду наделити Олга". Однако Святослав не послушал киевского князя.
Стародубцы между тем были склонны подчиниться новгород-северскому князю и направили ему приглашение прибыть в Стародуб, но когда Олег подошел к городу, там уже оказался отряд Ярослава Всеволодовича, "и не бе лзе гражаном мысли своее учинити". "Олег же взратился с гневом". Спор окончился тем, что Святослав дал Олегу четыре каких-то других города, а Стародуб остался за Ярославом.
Последующие события показали, что новгород-северский князь не был удовлетворен таким исходом, и в 1174 году, воспользовавшись усобицей Святослава Всеволодовича с другими князьями, Олег "с братами" (т.е. с Игорем и Всеволодом Святославичами) подошел к Стародубу, но, не взяв города, отступил. Святослав и Ярослав Всеволодовичи в ответ осадили Новгород-Северский, и Олег был вынужден просить мира. Затем Стародуб почти на два столетия исчезает со страниц русских летописей.
Уже первые известия о Стародубе характеризуют его как город, который даже в ХI веке был способен выдержать длительную осаду значительных воинских сил, т.е. хорошо укрепленный и с достаточно многочисленным населением. Судя по некоторым данным, в городе действовало народное вече, выражавшее интересы городского населения и оказывавшие определенное влияние на местных князей.
По мнению А.К. Зайцева, временем формирования важнейших раннефеодальных центров черниговской земли, в том числе Стародуба, был период Х – первой половины ХI века. В это время город входил в состав так называемой Сновской тысячи.
Стародуб и его окрестности в археологическом отношении пока изучены недостаточно. До недавнего времени среди археологов преобладало мнение, что, хотя в Стародубе и имеется городище ("Солдатская гора", или "Кремль"), поселение здесь возникло не ранее XIII века, а древний Стародуб находился где-то в другом месте.
Действительно, по реке Вабле, где расположен Стародуб, и ее притокам, по протекающей поблизости реке Титве (приток реки Снов) обнаружено довольно много древних городищ, селищ и курганных групп, в том числе и относящихся ко времени Древней Руси. Среди них городища в села Рябцево, у села Ярцево, у села Левенки, у села Мериновки, между селом Невструев и деревней Горислов в урочище "Зеньков Бугор". Близ Левенки, Мериновки, Рябцево находятся и курганы эпохи Киевской Руси. Именно с Левенским городищем либо с городищем в селе Рябцево и связывались порой представления о начальном Стародубе.
Однако раскопки последних лет в центре Стародуба позволили обнаружить здесь древнерусский слой, в котором сделано немало находок керамики, орудий труда и оружия XI-XII веков. А находка датируемой Х веком бронзовой пряжки для ремня с растительным орнаментом, типичной для одежды русских дружинников, позволила руководителю раскопок Е.А. Шинакову сделать вывод, что "уже в Х веке Стародуб не был рядовым сельским поселением". Таким образом, получены первые археологические подтверждения, что время основания Стародуба можно отнести к концу Х века.
С историей Стародуба связаны не только близлежащие поселения, но и отдельные более удаленные, в их числе упоминавшийся ранее Ропеск (Ропск). Одиночное упоминание Ропска в связи с событиями конца 1159 года указывает как будто на небольшое значение этого города, но вполне возможно, что оно было в XII веке и даже ранее довольно заметным.
Во-первых, летописное известие о Ропске позволяет предполагать наличие здесь отдельного княжения, во главе которого в 1159 году стоял младший брат Святослава Всеволодовича - Ярослав.
Во-вторых, несмотря на слабую археологическую изученность верховьев реки Снов и ее притока Ирпы, где располагался Ропеск, можно сказать, что в этой округе встречается много археологических памятников эпохи Древней Руси. Манюки, Рыловичи (ныне село Сновское), Старый Кривец, Великая Топаль, Малая Топаль, Курозново, Бобки, Лобановка, Оптень - вот некоторые поселения, близ которых обнаружены городища и селища времен Древней Руси в верховьях реки Снов и близ нее. Почти возле всех этих старинных поселений встречаются курганы или курганные группы того же времени. Много курганов находится по реке Ирпе и между Ирпой и Сновом близ сел Митьковка, Гетманская Буда, Новый Ропск, между Могилевцами, Сачковичами, Любечанами и Брахловом.
Некоторые из обнаруженных здесь находок оказались весьма интересными. Например, краевед А.Д. Мацуев при раскопках одного из курганов близ села Митьковки вместе с бронзовым браслетом, витой бронзовой гривной и другими вещами нашел 12 арабских монет Х века, а в другом кургане - русские сребреники, по-видимому, начала XI века.
Из находок на городище близ села Малая Топаль особый интерес представляет большое количество железных шлаков и криц, что указывает на развитие здесь железоделательного ремесла.
Все эти данные говорят о давней заселенности возле Ропска.
Другим городом, связанным со Стародубом, была упомянутая в 1160 году Росуса (современное село Рассуха на одноименной реке). Верхний слой на обнаруженном здесь городище имеет интенсивно черную окраску, в нем встречается много угля, обломков древнерусской керамики и обожженных кирпичей. Все это говорит о произошедшем здесь большом пожаре, уничтожившим городское поселение. Близ городища обнаружено и селище, также относящееся к древнерусскому времени.
Округа древней Росусы не отличается таким обилием археологических памятников, как окрестности Ропска. Отметим находящееся поблизости городище у села Рюхово (Рухово), представляющее собой остатки укрепленного города XI-XII веков, а также расположенный у реки Рассухи возле села Гарцево археологический комплекс, состоящий из курганной группы периода Киевской Руси и двух городищ.
Наконец, к сфере влияния Стародуба относился, вероятнее всего, еще один древнерусский город - Рогов, упоминаемый под 1194 годом. Комментаторы некоторых летописей считают, что летописец назвал Рогов ошибочно вместо города Рогачева (на востоке современной Белоруссии). Однако это мнение не соответствует обстоятельствам происходившего.
Как сообщают летописи, в 1194 году Святослав Всеволодович Киевский позвал в Рогов «братью свою»: Ярослава Всеволодовича Черниговского, Игоря Святославича Новгород-Северского, Всеволода Святославича Трубчевского и "поча с ними думати" о походе на рязанских князей для решения в свою пользу вопроса о каких-то спорных волостях. Собравшиеся отправили посыльных к суздальскому князю Всеволоду Большое Гнездо, по-видимому, с целью уточнения его позиции в случае похода. До войны, однако, дело не дошло, и Святослав затем вскоре оказался в Карачеве.
Достаточно взглянуть на карту Древней Руси, чтобы убедиться, что Рогачев, расположенный у северо-западной границы черниговской земли - явно не подходящее место для описанного сбора князей. В то же время, если отождествить летописный Рогов с современным селом Рогово (на реке Судости) Почепского района, то это место представляется очень удобным для княжеской встречи.
Рядом - граница Трубчевского княжества, недалеко - северная граница Новгород-Северского княжества, поблизости - Стародубское княжество, которое, вероятнее всего, продолжало принадлежать Ярославу Всеволодовичу. Наконец, Рогов значительно ближе Рогачева и к упоминаемым в связи с событиями 1194 года Карачеву, Рязани, Суздалю.
Поскольку князей приглашал Святослав Всеволодович, то, следовательно, Рогов с округой был его владением. ЭТО вполне объяснимо: по пути из Чернигова, а позже из Киева в свой домен Карачев Святослав Всеволодович нуждался в каком-либо промежуточном пункте, где бы он мог останавливаться. Таким пунктом и являлся Рогов, который был, вероятно, уступлен Ярославом Всеволодовичем своему старшему брату.
Археологические данные не противоречат этому предположению: близ села Рогово обнаружены городище и селище, где славянское население жило и в роменское время, и в эпоху Киевской Руси.
С Роговом, по-видимому, были связаны и некоторые другие древнерусские поселения по Судости и ее притоку Косте. О них свидетельствуют археологический комплекс в районе села Баклань, городища близ сел Старопочепье, Пашково, деревень Верхняя Злобинка, Заполье, селища в урочище "Рытые горы" на южной окраине Почепа и близ села Сетолово, а также некоторые другие археологические памятники, в основном относящиеся ко времени Киевской Руси, частично - к более раннему времени.
Что касается древнерусских поселений, расположенных по верхнему течению Судости и ее притокам близ сел Рубча, Волжино, Красная Слобода, Дмитрово, Синьково, Елисеевичи, то они тяготели к расположенной здесь Воробейне и к Вщижскому княжеству.
Одним из наиболее заселенных в древнерусское время на Брянщине был район нижнего течения Судости (вместе с примыкающим к нему низовьем Вабли) с главным городом Радощ (Радогощ), располагавшемся на месте современного Погара. Судя по известию 1155 года Радощ, как и соседний Синин (Синин мост), относился к Новгород-Северскому княжеству, в котором в то врем княжил Святослав Ольгович.
По мнению Ф.М. Заверняева, большой курганный могильник в устье реки Вабли, относящийся к роменскому несколько более позднему времени, служит доказательством образования именно здесь важного экономического центра, предшествовавшему Радогощу, а сам город Радогощ возник в начале XII века на месте древнего городища "Замок" на территории современного Погара.
Действительно, в низовьях реки Вабли и по побережью Судости выше и ниже впадения в нее реки Вабли имеется довольно много археологических памятников эпохи Киевской Руси. Городище у Синина, расположенные неподалеку городище, селища и курганы у сел Бобрик, Алефино, хутора Щербаковки в низовьях Вабли, селища и курганы близ сел Юдиново, Голяшовка, Посудичи, Яковлевичи по течению Судости - все они составляют компактную археологическую группу, тяготевшую либо к предполагаемому Ф.М. Заверняевым пра-Радогощу, либо к древнерусскому городу Синину.
Вторая подобная группа расположена по течению реки Судости ниже современного Погара и включает в себя относящиеся к IX-XIII векам поселения и курганы у села Суворово, бывшего хутора Дешковичи (ныне в составе деревни Перегон), деревни Лукин, Марковск, сел Случевск, Сопычи, Чаусы.
Представляется наиболее вероятным, что обе эти группы в XII веке или еще раньше объединились в одну территориально-административную общность, связанную с городом Радощ (Радогощ) и являвшуюся отдельной волостью Новгород-Северской земли. Управляли ли ею княжеские наместники или в отдельные периоды здесь сидели младшие из числа новгород-северских князей, остается неизвестным.
В летописях нет сообщений о городах в бассейнах рек Ипуть и Беседь, где располагалась значительная часть территории радимичей, а слабая археологическая изученность памятников эпохи Киевской Руси в северо-западных районах современной Брянщины не позволяет пока реконструировать историю древнейших поселений городского типа на этой территории.
Предположительно можно назвать лишь один город в верховьях Ипути - упомянутый в 1154 году. Зарой на месте современной деревни Корсики (Разрытое) в Смоленской области, на границе с Клетнянским районом. Однако более вероятно мнение, что Зарой – ошибочное написание летописцем названия Заруб, известного на юго-востоке Смоленского княжества. В состав этого княжества входили и такие старинные поселения северной части современной Бряншины, как Пацынь, Изяславль, Рогнедино и Осовик.
Пацынь впервые упоминается в уставной грамоте смоленского князя Ростислава Мстиславича, которая ранее считалась относящейся к 1150 году, но по более точной датировке Л.В. Алексеева, составлена в 1134 году.
До недавнего времени считалось, что город Пацынь (ныне одноименное село в Рогнецинском районе) археологически связан с расположенным близ современного села крупным городищем, где была обнаружена керамика XI-XIII веков. Однако повторное обследование городища Л.В. Алексеевым показало, что оно относится к дославянскому времени, а культурного слоя XI-XIII веков здесь нет. Поэтому вопрос о том, была ли Пацынь в XII веке городом или поселением сельского типа, нужно считать пока открытым. Бесспорно одно - Пацынь уже в первой половине XII века была центром волости Смоленского княжества и оставалась волостным центром еще в течение нескольких веков.
Изяславль (ныне деревня Сеславль Дубровского района) обычно так же, как и Пацынь, датировался 1150 годом. Однако, как установил Л.В. Алексеев, грамота "О погородьи и почестьи", где впервые упоминается Изяславль, относится к 10-м годам XIII века. Следовательно, Изяславль возник как город не ранее середины XII века и не позднее первых лет XIII века. В археологическом отношении деревня Сеславль и ее окрестности изучены слабо, хотя известно, что по соседству с деревней имеется городище.
Самым северным древним городом на территории современной Брянщины был Осовик, ныне одноименное село Рогнединского района. Произведенные в 1969 году раскопки городища, расположенного у северной окраины села, позволили получить интересный материал об этом, пользуясь выражением производивших раскопки К.В. Павловой и П.А. Раппопорта, «замечательном памятнике».
Как показали результаты раскопок, поселение здесь возникло в первой половине XII века и сразу же заняло территорию около 1 га. Оно состояло из небольшого детинца и намного большего по размерам окольного города (длиной до 100 метров, шириной до 120 метров). Город, вероятнее всего, имел не столько экономическое, сколько военно-административное значение. Наибольшего развития он достиг в XIII веке, но примерно на рубеже XIII-XIV веков был оставлен жителями, хотя никаких следов разгрома не обнаружено.
По мнению К.В. Павловой и П.А. Раппопорта, "есть все основания связать это поселение с известным по письменным источникам городком ... Заруб", который упоминается в том же своде документов, где названы Пацынь и Изяславль. Однако это предположение противоречит летописному известию 1168 года, вполне определенно связывающего Заруб и Рогнедино, а отнести к одной волости Осовик и Рогнедино практически невозможно, потому что их разделяет хорошо известная Пацынская волость.
Л.В. Алексеевым высказано мнение, что Заруб представлял собой крайнюю юго-восточную волость смоленской земли, бывшую своеобразным доменом князя Ростислава Мстиславича. В этой волости находилось, кроме других, село Рогнедино, а месторасположение центра волости остается неизвестным.
По нашему мнению, летописное известие 1168 года позволяет дать несколько иную интерпретацию связи Заруба и Рогнедина. Летописи сообщают, что в феврале 1168 года, находясь в Смоленске, князь Ростислав Мстиславич опасно заболел. "И виде его сестра его Рогнедь велми изнемогающа, и нача ему молитися, да ляжет в Смоленсце в своем здании, он же речь еи: "не могу здь лечи, но везете мя Киеву..." (Ростислав Мстиславич был в это время также великим князем киевским, и его стремление прибыть в Киев связано с желанием сохранить великокняжеский престол за смоленской династией). "...И поидоша с Ростиславом ис Смоленьска, а ему уже велми изнемогающу; и бысть в селе Рогнедине в Зарубе, и посла попа своего Семеона, и рече: "створи молитву..." Здесь, в Рогнедине, князь Ростислав и скончался 14 марта 1168 года, а похоронен был в Киеве 21 марта того же года.
Поскольку в летописях сообщается о пути из Смоленска в Киев, то ясно, что речь идет именно о том селе Рогнедино, которое сейчас является районным центром на севере Брянщины. Из текста ясно и еще одно: Рогнедино принадлежало сестре Ростислава Мстиславича Рогнеде. Тогда в выражении "в селе Рогнедине в Зарубе" слово "Рогнедино" может означать не название села, а его владельческую принадлежность, а название села - Заруб.
Иначе говоря, поселение Заруб (название которого связано, по-видимому, с его нахождением близ границы смоленской и черниговской земли), возникшее примерно в 20-30-е годы XII века и ставшее к середине 30-х годов центром волости, в 60-е годы XII века перешло в собственность сестры Ростислава Мстиславича Рогнеде. Вероятнее всего, Рогнедь не только довольно долго владела этим селом, но и часто жила в нем, почему и оставалась первоначально в памяти жителей села и окрестных мест, которые стали называть принадлежавшее Рогнеде село Заруб просто Рогнедино.
Поскольку имя Рогнедь (Рогнеда) было на Руси очень редким, а о смоленской княгине, носившей это имя, в дальнейшем забыли, то и название села Рогнедино становилось все более трудно объяснимым и нередко искажалось и в разговоре местных жителей, и в документах (чаще всего - Лагредино).
Когда впервые были опубликованы древние русские летописи и труды по истории Киевской Руси, среди краеведов появилось мнение о том, что название села Рогнедино происходит от имени жившей во второй половине Х века полоцкой княжны Рогнеды, насильно взятой в жены князем Владимиром Святославичем и ставшей матерью его шестерых детей, а затем якобы высланной в глухой лесной край.
Жизнь Рогнеды нашла отражение в литературе и искусстве, что привело к наслоению художественного вымысла о ней на те краткие сведения, которые есть в летописях.
Не удивительно, что и сейчас многие связывают название «Рогнедино» с киевской княгиней Рогнедой, хотя никаких исторических данных на этот счет нет. Также произвольно определена некоторыми краеведами и дата основания Рогнедино - 985 год.
В действительности Рогнедино возникло в XII веке и названием своим связано со смоленской княгиней Рогнедью. Это же, вероятно, относится и к соседней деревни Княгинино.
Взгляд через столетия, В.В. Крашенинников, 1990 год.
