ВЫГОНИЧСКИЙ РАЙОН
БРЯНСКИЕ ЛЮДИ ХVIII ВЕКА, В.П. АЛЕКСЕЕВ, 1993 ГОД
Обида чертовичских сирот
Столкновение между крестьянами разных владельцев были постоянным явлением в крепостное время. Однако случались конфликты и внутри одной и той же общины. Один такой случай произошел в царствование царя Петра Алексеевича в Козловской вотчине Московского Вознесенского монастыря, "что в Кремле-городе".
В огромном овраге располагалась большая старинная деревня Чертовичи. Жили здесь два брата-сироты. Отец их "волею божию умре", когда они еще были "в малых летах". Мать вышла замуж за Евсея Балабина, крестьянина деревни Бородино той же монастырской вотчины.
Братья с матерью не поехали, а решили сами вести свое хозяйство в отцовском доме. Так, вроде не плохо, они и жили, но вскоре после переписи 1710 года позарился на их дом сосед, крестьянин Кирей Меркушин со своими братьями. Меркушин забросил свой старинный двор, который значился за ним по переписи, сломал там хозяйственные постройки и перешел жить на двор Чуевых. Бедных сирот он выгнал со двора, завладел их полевой и огородной землею и садом. Сады в те времена у крестьян бывали очень редко. В следующую перепись 1714 года Кирей Меркушин свой двор указал пустым, а записался один, без братьев, на дворе Чуевых.
Малолетним братьям ничего не оставалось, как скитаться по чужим углам, так как с сильным Меркушиным и его братьями они ничего поделать не могли. В 1715 году в монастырскую вотчину приехал новый приказчик - Петр Персидекий. Сироты били ему челом, чтобы он возвратил им отцовский двор. Приказчик с мирскими людьми съездил на этот двор и, хотя и не выгнал Меркушина из их дома, но на этом дворе приказал поставить "хоромишко" и передал им всю пашню, огород, сад и усадебные постройки, которыми они владели раньше.
Братья поставили там избенку и хлевенник. Но только они там обустроились, как Кирей Меркушин снова напал на них. Поколол у избы углы, разломал кровлю, печи разбил и "разорил сирот без остатку". Когда Меркушин ломал избу, то разбил кувшин конопляного масла в полведра, ценой восемь алтын две деньги (25 копеек). Меркушин так разошелся, что убил бревнами двух свиней ценой 40 алтын (рубль 20 копеек). Сироты опять пошли жаловаться к приказчику Персидскому. Тот пришел, осмотрел ломаную избу, побитых свиней и разбитый кувшин и несколько раз посылал звать Меркушина для разбирательства.
Но "Меркушин учинился силен", на мирской двор к нему не пошел и по прежнему притеснял сирот. Он силой захватил их коноплянник, распахивал его и брал с него пеньку. В 1717 году, по челобитью братьев, Персидский велел им самим брать коноплю и пеньку, что они и сделали. Но 22 декабря Меркушин пришел на овин к братьям и отнял у них пеньку весом в четыре пуда, ценою по 11 алтын 14 денег за пуд. Он же продолжал снимать яблоки и сливы из их сада. Цена годового урожая яблок и слив составляла один рубль. Совсем отчаялись братья от непрерывных обид наглого Меркушина. Пошел старший из братьев, Гаврила, к подьяческому сыну Гавриле Лукину и тот 2 января 1718 года написал челобитную на царское имя с перечислением всех обид и с просьбой восстановить справедливость. "Всемилостивейший государь, прошу вашего величества, вели государь, онаго Меркушина в канцелярию Брянской провинции сыскать и против сего прошения допросить и старинный наш дедовский и отцовский двор очистить и хоромное свое строение вели ему государь снести, а на вышеписанное его насилие вели государь указ учинить, а мы государь твои государевы подати противу своей братьи платим по указу по тяглам, а ныне государь он Меркушин разорил нас без остатку напрасно, а буде в чем он Меркушин затребует, вели государь сыскать той монастырской вотчины деревни Чертович крестьян, кроме его свойственников".
Конечно же, жалобами этими занимался не сам царь, у него дела были поважнее, чем кувшин с маслом и две свиньи каких-то чертовичских крестьян, просто такова была форма челобитной. Брянская воеводская канцелярия, куда поступила челобитная Гаврилы Иванова сына Чуева, потребовала Меркушина на допрос. Тот начал запираться, ответил, что своего двора не ломал, на двор Чуевых не переходил, разгрома там не устраивал и землей его не владел, а что, якобы, он законно пользовался своим жеребьем, т.е. долей земли, доставшимся его отцу Михайле Меркушину лет 10 назад по полюбовному обмену с дедом истцов Сергеем Чуевым, произведенному при свидетелях. Приказ чик к нему приезжал со своими людьми, а не с мирскими, и велел селиться на своем старинном дворе. Сам он его пустым не писал, а кто писал, того не знает. Во всем остальном он тоже запирался: углов в избе не колол, кровли не ломал, кувшин с маслом не проливал и печи не разбивал, двух свиней бревном не убивал. Чем закончилось это дело, неизвестно. Только в поздних переписях братья Чуевы в Чертовичах не значатся, зато семейство Меркушиных было одним из самых больших.
Судя по челобитной Чуевых, денежные доходы крестьян составлялись от продажи конопляного масла, пеньки, яблок, свиней и могли составить 4 рубля 5 копеек. Наибольший доход шел от продажи пеньки - 1 рубль 60 копеек. Этих денег им вполне хватало для оплаты подушной подати (7 копеек с души) и монастырских налогов. Конечно, у малолетних братьев, еще не женатых, хозяйство было слабосильное.
А вот каким было хозяйство крепостного крестьянина с интересной судьбой Василия Назарова, описанное в 1738 году. Родом он был из вотчины Иосифо-Волоколамского монастыря во Владимирском уезде. При царе Петре I, где-то около 1721 года, в возрасте 16 лет его послали в Санкт-Петербург на канальные работы. Ему, видимо, не захотелось разделять судьбу тысяч крепостных, на чьих костях строилась новая столица, и Василий сбежал, дошел до Брянского уезда и пристал в селе Сельцо Фощенской волости к помещику Алексею Романову Холюкову, позже перешел в село Фошно к помещику Ивану Аниконову сыну Карееву, назвавшись беглым поляком Захаром Селуяновым. Здесь он женился на Настасье Герасимовой и прижил с нею детей - Козьму, Анну, Аксинью и Варвару. Во время переписи 1723 года он был записан крепостным помещика Кареева, после смерти которого достался его двоюродному брату Алексею Иванову сыну Карееву. Последний продал эту семью Алексею Евтифееву сыну Львову, женатому на мачехе Кареева. Мачеха была параличной, одержима падучей болезнью. У нее отнялся язык, а в 1737 году она умерла. В хозяйстве у Василия, он же и Захар, было пять лошадей, две коровы, три подтелка, восемь свиней, шесть овец, двадцать кур, шесть коз. Из хозяйственного инвентаря было три лемеха, три топора, два серпа хлебных. В поле у него было 20 копен хлеба, 15 копен овса, 3 копны ячменя, 6 копен пшеницы и 3 телеги гречихи. Неплохо он был обеспечен и одеждой: четыре шубы, три зипуна, а "что белого платья, того и сказать не знает".
Приведенный выше перечень свидетельствует о том, что 250 лет назад даже беглые крестьяне - трудолюбивые и в известной мере удачливые - быстро обзаводились добром и хозяйством на новом месте.
