ВЫГОНИЧСКИЙ РАЙОН
Тысяча первый сын
"Мне было приятно, что в этой книге я встретил своих старых знакомых. Это Ваня Суржинов, Сережа Аненков, Коля Сироткин. Они проходили службу в составе 65-й армии".
П.И. Батов, генерал армии, дважды Герой Советского Союза, бывший командующий б5-й армией.
***
Фермера Николая Михайловича Сироткина из выгоничского села Уты не надо представлять читателю. Такое ощущение, что Сироткина знают не только в районе и области, но и в Москве, и даже за рубежом. А уж мне с Сироткиным щей похлебать пришлось немало, особенно когда он попал в одну историю.
В 1970-х годах работал Николай Михайлович в Утах бригадиром полеводческой бригады. Но невелика для него поле в тысячу гектаров, Сироткин находил время взглянуть ради интереса на поля всего района. И ежели ему что не по душе, жди фельетона в нашей райгазете, или с трибуны разнесет. Дописался до того, что районное начальство обратило на него внимание ... в Уты поехал прокурор - изучить хозяйственную деятельность бригадира-писаки. Накопал-таки! Оказывается, Сироткин "притащил" к себе во двор с совхозного поля воз соломы. Во дворе были обнаружены совхозные вожжи ... Завели дело.
- Дорогие судьи, - молвил Сироткин на суде, - вожжи действительно храню дома, иначе утащат из конюшни. А соломы на полях столько, что ее по весне сжигаем. Эх, нашли топор под лавкою!
Топор не топор, а чуть не снесли человеку головушку. Упади эта административная немилость на тюху-матюху, загремел бы под фанфары. А Сироткин отразил атаку да еще добился наказания виновных в предвзятом отношении к гражданину СССР.
Что сказать - боевит, напорист человек! Его боевитость, быть может, началась еще с войны, когда мальчишка Колюшка был сыном полка - вон и генерал Батов об этом помнит. Не знаю, приходилось ли ему ходить в атаку, но война оставила глубокий след и закалку.
После войны чего только не было в его жизни! Рос, подымался и падал Коля. Окончил институт, стал агрономом. Работал на многих должностях, был директором совхоза, бригадиром.
- Его поставь на любую работу - как тут и был, - говорят в Утах. - Теркин на этом свете!
Организатор, какому позавидуешь. Но где Сироткин, там не жди спокойствия: обязательно идут какие-либо разборки, утряски, война добрых и злых духов. Жизнь пенится, бурлит. Сироткин выступает на трибуне, играет на гармошке в клубе, организует художественную самодеятельность и агроучебу механизаторов, пишет в газеты злые заметки. С кем-то он душа в душу, кого-то разносит в пыль.
- Когда же ты, Михалыч, угомонишься? - говорю ему как-то по-дружески.
- Никогда! - смеется. - На земле нет покоя и не будет. Ладно, пошли в хату, там поговорим.
На рабочем столе - "бухгалтерия" фермера, телефон, связка ключей от амбаров.
Сироткин - на все руки! Он полевод, садовод, пчеловод, зоотехник, агроном, бухгалтер, экономист, строитель и журналист. Одним словом - хозяин! Главная его заботушка - чтоб все сусеки ломились от изобилия. Но это только у бога всего много. У Сироткина бывают в хозяйстве и неудачи. Правда, на одну неудачу приходится семь удач, о чем он сказал мне накануне Нового года. А на «торжественном заседании» по случаю его 70-летия в мае мы говорили совсем о другом. Гостей - со всех волостей. Крыша хаты подымалась ввысь от добрых слов и песен. Гармонь-гармонь, бубенчики! Голоса утынские с подвохом и метафорой. Выходит девочка бедовая:
Говорят, что заразилась
Я болезнью Боткина,
А я, девки, заболела
Фермою Сироткина.
У мужиков совсем иная "метафора":
Какой юбилей к нам сегодня нагрянул!
И рад юбилею майский рассвет.
Налей нам, Сироткин, по 70 граммов,
По 70 граммов за 70 лет.
Если за все годики да по семьдесят, это сколько же за вечер приходится на живую душу? Почти пять литров? Ого!
- Не потянем, Михалыч, слабоваты стали мужички!
- Так она как вата: выпьешь и маловато, - смеется Сироткин.
Славные гости из Трубчевска фермеры Воскресенские покорили нас теплым рассказом о том, как Сироткин помогает им в уборке урожая. Какой он вообще человек на выручку? Очень прост? Ой, не шутите: юбиляр прост, как хворост. Все его хвалят, а мне на юбилее захотелось "покритиковать": когда же Сироткин перестанет «позорить» окружающие хозяйства Трубчевска и Выгоничей? В совхозах получают зерна по 7-8 центнеров с гектара, у Сироткина - 30. Гречка у соседей совсем не родит, у юбиляра - 15 центнеров на круг.
- Приписка! - слышу чей-то хмельной голосок. 15 центнеров гречки? А где же гречневая каша на столе?
- Ах так?! - вскипел хозяин. - Я вам сейчас покажу кузькину мать!
И выкатил целый котел из печки: каким маслом полить? Гречки хватит для всей области, только, мол, подыщите покупателей к осени.
Покупатели у фермера по осени разные. Он поставлял продукцию не только на рынок, но и закрытым учреждениям Выгоничей, Трубчевска, Брянска. Поставлял с душою, как нам на своем юбилее кашу.
Именно на юбилее я пообещал Сироткину, что расскажу о нем в книге "Край наш деревенский" и про фронтовую гармошку, дескать, упомяну...
- А без этой гармошки меня и упоминать не надо. С ней связана моя военная история.
"Историю" я отыскал в книге "Тысяча сыновей". Вот как о Сироткине и его гармони рассказывает директор курского музея "Юные защитники Родины" Клара Александровна Хромова:
"... На самом почетном месте в доме Николая Михайловича Сироткина стоит гармонь. Обыкновенная тальянка. Как ни удивительно, но именно эта гармонь напоминает хозяину о его военном детстве...
Его малая родина - деревня Маслова Гора, примыкающая к верхневолжскому городу Зубцову. Из четырнадцати детей крестьянки Матрены Андреевны Сироткиной выжили четверо. Старших сестер и брата Коля запомнил уже взрослыми. Его сестра Анна вышла замуж за колхозника в семью Чикиных, где за стол кроме престарелых родителей садились четыре деверя с женами и детьми. К младшей Марии посватался заводской парень, стахановец по фамилии Алексеев. Коля, потерявший отца в пятилетнем возрасте, дорожил мужским обществом нового родственника. Однажды Алексеев привез из Москвы новую гармонь, разрешил прикоснуться к ней, показал, что и где нажать, чтобы разлилась плясовая мелодия. С тех пор любознательный мальчишка тянулся к тальянке.
И вдруг война.
Единственным мужчиной в семье остался Коля, ученик шестого класса местной школы. По вечерам в их избу набивались женщины, и мальчик старательно пересказывал услышанные от учителей новости, читал вслух газеты.
Шестого октября 1941 года вражеские самолеты бомбили Зубцов, занятия в школе сразу прекратились. Через день на большаке Ржев - Зубцов появились трупы людей, убитые лошади, разбитые повозки.
Как-то к Сироткиным зашел раненый красноармеец, попросил напиться и, уходя, дал совет: "Опасно оставаться в доме. Сделайте в огороде блиндаж". Гитлеровцы ворвались в Маслову Гору внезапно и сразу начали охоту на кур и гусей, резали свиней и телят. Хорошо, что колхозный скот успели угнать в Ивановскую область.
Так что же знал о войне маленький худенький подросток с пытливыми серыми глазами, ласковый, бесконечно веривший в людскую доброту? Пока он с тревогой следил за сводками Совинформбюро. А вскоре на себе испытал, что такое фашизм. Ворвались оккупанты и к Сироткиным. "Квартиранты" не церемонились, а вскоре на ломаном языке объяснили хозяйке, что собираются убить ее дочь Анну ...
Деревня гудела, как растревоженный улей. Обсуждалось последнее событие: смертельно ранен гитлеровский генерал. Значит, не избежать мести. Каратели согнали к избе человек шестьдесят и из автоматов в упор расстреливали мирных жителей ...
Все это видел мальчик. Две недели висел на виселице труп, и все же нашелся смельчак, срезавший веревку. Как же возненавидел Коля фашистов! Его глаза горели ненавистью, и мать тревожилась, когда несколько часов не видела сына, - только бы уцелел! Вскоре Сироткины узнали, что в одном из лабазов пухнут от голода запертые девери Анны - Илья и Александр. Каждый день Коля носил им еду. Из дома, где "квартировали" гитлеровцы, не так-то просто отлучиться на несколько часов. Не помогали хитрости - приходилось отпрашиваться. Но как ориентироваться во времени? Ведь мальчишки довоенной поры в отличие от нынешних не имели ручных часов. Поневоле опаздывал.
И тут Коля столкнулся с таким гнусным явлением, как предательство. В тот день гитлеровский офицер не заметил опоздания хозяйкиного сынишки, но сидевшая у того на коленях переводчица Граня Власова, старшеклассница из школы, в которой учился Николай Сироткин, напомнила. Последовал грозный окрик: "Назад!" А дальше все, как в тумане, расплылось перед глазами, когда пятеро откормленных на русских харчах денщиков держали голое тело мальчишки, над которым свистела резиновая палка ... Зато как довольна была Граня! (Вся семья Власовых прислуживала гитлеровцам, после войны они оказались на скамье подсудимых как предатели и получили по заслугам). Колю, избитого, потерявшего сознание, бросили в тесное помещение, где томились, ожидая своей участи, односельчане. Несколько недель мальчик находился между жизнью и смертью: не мор самостоятельно встать, сесть, перевернуться с боку на бок ...
Вскоре представился случай отомстить врагам. В конце зимы в Маслову Гору забрел нищий и почему-то спросил Колю Сироткина. Первый же встречный показал дом Матрены Андреевны. От незнакомца (а говорил тот доверительно) впервые услышал Коля о приближении к волжским берегам Красной Армии. Потом расспрашивал уже нищий: сколько в окрестностях солдат фюрера, где размещены большие орудия, склады с боеприпасами, госпитали. Две недели ночевал он на сеновале Сироткиных. На листах бумаги рисовал линии, точки, цифры, а Коля добывал у лодочников смолу, засмаливал бутылки с этими листками и опускал в прорубь реки Вазузы.
Вдруг деревню потряс гром: наша артиллерия била точно, и вражеских пушек, оружейных складов как не бывало. Гитлеровцы нервничали, усилили патрули, поставили часового даже у проруби. Зато как воспрянули духом люди!
С наступлением теплых весенних дней "нищий" исчез из Масловой Горы так же неожиданно, как и появился. С весны до осени 1942 года гитлеровцы зверствовали: с помощью Власовых устраивали облавы, угоняли в Германию молодежь. Однако враг не был прежним, столь самоуверенным и наглым, как в первые дни войны. На дорогах все чаще появлялись потоки отступающих гитлеровцев.
Теперь мать с сыном дневали и ночевали в блиндаже на возвышенности, откуда открывался вид на десятки километров во все стороны.
Однажды Матрена Андреевна взглянула и глазам своим не поверила: от деревни Тимонино в направлении железнодорожной станции Зубцов с криками "ура" бежали красноармейцы. Из Масловой Горы прямой наводкой били по ним фашисты ... Все смешалось в дыму. Разгорелся жаркий бой. Минут через двадцать наши войска заняли часть города, окрестные деревни и железнодорожную станцию.
Ночью в блиндаж Сироткиных, словно снег на голову, свалился человек с того берега. Советский разведчик переплыл Вазузу. Ночного гостя интересовало тоже, что и "нищего". А Коля рад стараться: обрисовал все до мельчайших подробностей, не забыл сообщить про вторую линию обороны гитлеровцев за Маруевом.
Поблагодарил разведчик сообразительного парнишку, подсказал, что опасно оставаться ему с матерью в блиндаже. И Сироткины подались в сторону деревни Маруево. Наутро местное население встречало своих освободителей, которые обошли Маслову Гору, появились со стороны Маруева, там остановились на привал. Много означал приход освободителей: кончилась фашистская тирания, открыт путь к Ржеву и смоленским лесам. Вновь школьный звонок позвал ребят на урок.
Но не пришлось Коле продолжить учебу. Совсем отбился от дому, изредка забегал и, едва переведя дух, сообщал, как интересно ему у красноармейцев. Когда бойцам приказали собраться и построиться, Сироткин остался в строю.
Так 914-й полк 246-й стрелковой дивизии обрел сына ...
Зря солдатскую кашу Сироткин не ел. Вместе со старшиной возил на передовую пищу. И все-таки один раз юный возница оставил бойцов без обеда. Под обстрелом погибла лошадь, разбился термос. Размазывая по лицу слезы, Коля предстал перед старшиной. Тот понял состояние натерпевшегося страху мальчугана, дал свою лошадь. И снова с горячим обедом - в окопы к бойцам. Вновь попал под обстрел, но, имея уже опыт, сумел укрыться. Лошадь спас, бойцов накормил. Вернулся в часть целым и невредимым.
... Генерал-майор Василий Кузьмич Никитин, во время войны командующий артиллерией 246-й стрелковой дивизии, узнал Сироткина через сорок лет, вспомнил, что был он шустрый, добрый, ласковый, всеобщий любимец дивизии.
В 1942-м на Калининском фронте Николай Сироткин получил в подарок гармонь. Знали бойцы, как музыкален он, заслушивались на привалах его пением.
После боев на Курской дуге 246-я стрелковая вышла к реке Сож. Только форсировали ее, как налетели вражеские самолеты. Пришлось залечь на картофельном поле. Над головой гудели фашистские "юнкерсы". Пятый, шестнадцатый, семнадцатый ... Последний. Наконец все стихло, закончился бой. Бойцы поднялись. Неожиданно прогремел взрыв. Многих недосчитались, а Сироткина ранило в ногу и контузило. На полтора месяца приковала госпитальная койка.
Пострадала и гармонь: остались от нее одни планки. Положил юный гармонист дорогие дощечки в вещевой мешок и донес их до города Иванова. Туда, в суворовское училище, не дожидаясь конца войны, 914-й полк 246-й дивизии направил всех своих сынов - четырех Николаев. К началу занятий они опоздали, но не ждать же целый год. И поступили ребята в Ивановское ФЗУ № 15. Коля Сироткин готовился стать железнодорожником, а вечерами пел в художественной самодеятельности, играл пока на чужом инструменте.
Окончив ФЗУ, вернулся сын полка в Зубцов, в город юности. Работал дежурным по станции. Рассказал о своем горе Михаилу Ивановичу Алексееву. Тот посочувствовал, нашел мастера.
И вот стоит тальянка в доме Сироткиных. Вид у нее праздничный - и как бы светлее в просторной комнате, окна которой выходят в палисадник, видят проезжую дорогу, и речку со старыми ветлами, и березовую рощу на противоположном берегу ..."
... Нынче сообщу же вам горькое известие: не стало Николая Михайловича, умер Сироткин.
Виктор Сколченков.
"Край мой деревенский", 2007 год.
