УНЕЧСКИЙ РАЙОН
Описание старой Малороссии. А.М. Лазаревский, 1888 год
Село Рохманов при реке Стечне и деревня Пихторовка при реке Вабле. Оба поселения существовали уже в первой половине ХVII века, когда Рохмановом владел "шляхтич Островинский" (вероятно, Стравинский. В 1648 году Збигнев Стравинский был стародубским земским судьей), а Пихторовкой - Грабовский. О Рохманове старожилы в 1729 году рассказывали: "По изгнании ляхов з Украины, як стало оное село быть войсковое, гетман Самойлович в 1677 году отдал во владение тое село Рохманов за службу, Тимофею Улезку". По низложении Самойловича, Мазепа выдал Улезку 4 октября 1687 года другой универсал: "Ховаючи мы в респекте нашом рейментар ском всякого способного до услуг войсковых, контентуем ласкою нашею далеко барзей того, который для особливой працы военной настановленный, яко и пана Тимофеа Улезка уряд хоружества, тоесть значок полковой маючего, до працы далшой заворочуючи, заховуем при нем село Рохманов ..." Пихторовкой - "по изгнании ляхов з Украины, владел шляхтич прозываемый Кохановский, по гетманским универсалам; а по Кохановском владел Пихторовкою полковник Росвавец". После Рославца Пихторовка отдана была тому же Тимофею Улезку, по «листу» Якова Самойловича, 1686 года, - "Вивячи мы Тимоха Улезка, хоружого, способного до услуг наших и войсковых ... надаем ему ку вспартю его домовому, село Пихторовку до далшой ласки нашой ...", Рохманов и Пихторовка остались во владении Улезка и после того, когда он перестав быть хоружим. У Тимофея Улезка было двое детей: дочь, бывшая замужем за рохмановским священником Симоницким, и сын Михайло, который в 1706 год был взят в плен шведами, в Несвиже. Три малолетние дочери последнего вырастали под опекой деда, старого Улезка, который четырнадцать лет ждал сына из плена и, не дождавшись, в 1720 году умер. Дочери Михаила Улезка, по неизвестности будущего их материального положения, за долгим отсутствием отца, все повыходили замуж за людей простых. Рохманов и Пихторовка остались без "державцы", так как ни к Симоницкому, ни к дочерям Михайла Улезка - перейти не могли. Это обстоятельство, как кажется, давно уже предусматривал полковой есаул Березовский, начавший еще при жизни Тимофея Улезка принимать некоторые меры, чтобы стать после его смерти рохмановским "державцей". Обыкновенным приемом в таких случаях была - "скупая" и затем просьба к гетману, сначала - о подтверждении скупли, а потом - и об универсале на самую маетность. Еще при жизни старого Улезка, Березовский купил "грунт" у одного из рохмановских крестьян, о чем узнавши, Улезко поспешил пожаловаться Скоропадскому. Гетман тогда же выдал ему универсал, которым приказывал, "абы нихто с полчан стародубовских в селе Рохманове, маетности Тимофея Улезка, жадных грунтов, под утрачением грошей данных за скуп ли и самих скупель, не важился скуповати, а пан Березовский плецу чрез Василия Звонника неслушне заведенного, принявши свои гроши, уступил конечне". Но Улезко был уже очень стар, чтобы выжить из своего села такого человека, как Березовский. Последний не только не обратил никакого внимания на гетманский универсал, но по смерти Тимофея Улезка успел выпросить себе у того же Скоропадского и весь Рохманов. Но вслед за отдачей последнего Березовскому, неожиданно явился на родину Михайло Улезко, после семнадцатилетнего плена и немедленно обратился к гетману с просьбой о возвращении Рохманова. Право Улезка было несомненно и в мае 1722 года Скоропадский прислал ему из Москвы следующий универсал: "вам войтови и всем посполитим людем в селе Рахманове мешкаючим, ознаймуем: любо перед сим надалисмо было вас в подданство пану Семену Березовскому... по неотступному ж его прошению, до ласки войсковой, однак тепер респектуючи на пана Михайла Улезка услуги, которие он на местцу отца своего пана Тимофея Улезка... отправуючи, попался было до шведов и так тяжкую чрез долгое время утерпевал неволю, а ныне помощию божиею зоной вышол и может неотменно войсковую отбувати службу... 3 тех мер, определяем село Рохманов знов пану Тимофею Улезку, в прежное владение ... а пан Березовский вами замишляти и до вас уже интересоватися болше не меет ..." Несмотря на этот универсал, Березовский не захотел расставаться с Рохмановым, опираясь на то, что он в этом селе уже устроил себе хутор, на купленной земле. Улезко жаловался Полуботку, который вместе с генеральным старшиной, в феврале 1723 года, писал Березовскому: "вышедший з неволи Михайло Улезко прекладал нам чрез супплеку, жалобу свою на вме, что по указу нашом паны комиссары дорофеевич, Тарасевич и Максимович, справу вашу розисковали и по розиску оних з ним Улезком, на том росписалися, чтобы вме з его села Рохманова, уступити, а ему бы Улезкове футор в том селе вме построенний, по шацунку людском, сплатити; що жебы до самой экзекуции безволокитно пришло, просил он, Улезко, нашего рассмотрения и до вмти указу; зачим чрез сей лист вмти приказуем, абысь як з помянутого села Улезкового ... всеконечне уступил, принявши от его Улезка по шацунку за футор свой тамо построенний, гроши, так и заборы реестром при суплеци нам от его показанные, возвратил бы без далшой своей турбации, не чинячи супликуючому волокити и нам напрасной трудности. А если бы не имел вме по сему указу нашом ему, Улезку, задосить чинити, то бысь за повернением з Глухова пана Петра Корецкого, полковника наказного стародубского, становился в Глухов пред суд войсковий генеральный, для крайней з суплекуючим росправи, жадаем ..." После этого письма и, должно быть, ввиду другой более сильной власти – малороссийской коллегии, Березовский "выступил" из Рохманова, а Михайло Улезко стал похным державцей и Рохманова, и Пихторовки, которые утвердил за ним и Апостол в 1728 году. Уладив имущественные свои дела, Улезко не мог уладить семейных. Его зятья, Семен Кожуховский, Тимофей Юрский и Онисифор Тищенко (первые два - по-видимому, рядовые рохмановские казаки, а последний - стародубский мещанин), не давали тестю покоя, требуя участия в распоряжении маетностями, в чем Улезко им отказывал. Этими семейными неладами воспользовался "свояк" Улезка - Семен Галецкий, бывший в это время генеральным бунчучным, и стал убеждать его - уступить ему Рохманов, обещая за то свою защиту от зятей. Улезко согласился на эту сделку, и по акту 1734 года уступил Рохманов Галецкому, причем писал, что к этой уступке он вынужден был, "видячи себе от зятиов Тимоша Юрского и Семена Кожуховского, котории наижаючи на мой дом в Пихторовку, не уважаючи на мою старость и слабость, смертне мене бют и окрадают". К этому Улезко добавлял: "а если иметиму и впредь от них зятиов утиски и побои на себе, то и последнии мои добра с Пихторовкою, при конце жития моего, тестаментом свояку пану Галецкому, обещаю записать". Угроза отдать Галецкому и Пихторовку осталась неисполненной, и после смерти Улезка Пихторовка поступила в наследство его детям. Но людям "простого стану" владеть населенной маетностью не позволял войсковой обычай, поэтому юридически закрепить за собой Пихторовку наследники Улезка не могли, пока меж ними не явились войсковые чиновники. По акту 1775 года жена Тищенка, Ульяна, "записала" оставшееся после отца наследство, "а именно: в деревне Пихторовке да в селе Рохманове повданнические дворы, поля, леса и сенокосы, во вечное и потомственное владение сыновьям своим, войсковым канцеляристам Максиму и Федору Дашкевичам" (так стали называться Тищенки, выйдя в чиновники), причем "других своих детей от тех имений вовсе отдаляла". К этому Ульяна добавила: "что же принадлежит и до завладенних належно умершим бунчучным генеральным Семеном Галецким в селе Рохманове недвижимых имений и повданнических дворов, о чем и иски по судам заведены, то и к доиску о таковых с-под владения ... Галецкого от наследников его имений, право свое им, сынам моим, Максиму и Федору, сим вливаю и даю полную моч отыскав оные имения, всем тем им, сынам моим, вечно пользоваться ..." Из этого акта видно, что один из зятей Улезка, желая добиться права на владение населенными маетностями хотя в лице детей своих, поместил сыновей в генеральную канцелярию, чтобы дать им возможность именоваться хоть каким-нибудь войсковым чином... И как только сыновья Тищенка получили звание войсковых канцеляристов, мать поспешила передать им свое отцовское наследство. Максим и Федор Лашкевичи тогда же поделились дедовским наследством, причем на часть первого досталась Пихторовка, а Федору "рохмановские грунты и прочие с претензиею о неналежном завладении генеральным бунчучным Семеном Галецким подданническими дворами и к ним принадлежащими угодии ..." Но предъявленный к наследникам Галецкого иск, о котором говорит Ульяна Дашкевич, не был выигран ее сыновьями, и Рохманов остался за Галецкими. По первой переписи Малороссии 1723 года – казаков в Рохманове 22 двора, а в Пихторовке – нет; крестьян в Рохманове значкового товарища Михайла Улезка грунтовых 11 дворов и бобылей 4 хаты; в Пихторовке крестьян Михаила Улезка грунтовых 8 дворов и бобылей 2 хаты. В 1781 году по распоряжению графа Румянцова, перед открытием наместничеств, было сделано статистическое описание Малороссии, по которой в селе числилось – казаков в Рохманове 11 дворов и 18 хат; казаков в Пихторовке 1 двор и 1 хата; крестьян Ивана Галецкого 23 двора и 27 хат. В Пихторовке крестьян Николая, Ивана, Андрея, Михайла и Павла Улезков (сыновья Максима) 4 двора и 4 хаты и крестьян Михайла Ширая 3 двора и 3 хаты.
