Брянский край

Князю Суворову

Два разнородные стремленья
В себе соединяешь ты —
Юродство без душеспасенья
И шутовство без остроты.
Сама природа, знать, хотела
Тебя устроить и обречь
На безответственное дело,
На безнаказанную речь.

КОММЕНТАРИИ:

  Автограф неизвестен.
  Списки: на почтовой бумаге в Мураново, инв. № 2010, с заглавием «Князю Суворову» и датой «апреля 1866 г.» — Г. И. Чулков предполагает, что надпись сделана рукой самого поэта (Чулков II. С. 414), К. В. Пигарев утверждает, что заглавие вписано рукой Эрн. Ф. Тютчевой (Лирика II. С. 384); Муран. альбом. С. 129, те же заглавие и дата; Альбом Тютч. — Бирилевой. С. 45–46: «Портрету его светлости Князя Суворова», «Апрель 1866».
  Первая публикация — готовилось в Изд. 1868, откуда вырезано по требованию автора вместе с двумя другими стих. «Как верно здравый смысл народа…», «Еще к Петру Андреевичу Вяземскому». Помещено в Изд. 1900. С. 288, с заглавием «К портрету» и пометой «(Апрель) 1866».
  Печатается и датируется (апрель 1866 г.) по списку Альбома Тютч. — Бирилевой.
  Обращено к кн. А. А. Суворову (о нем см. в коммент. «Его светлости князю А. А. Суворову». С. 482). В резком тоне тютчевского стихотворения сказалось общее отношение части русского общества к административной деятельности Суворова. Покушение Каракозова на Александра II в апреле 1866 г. было расценено в правительственных сферах как результат нерадивости Суворова. Это повлекло за собой упразднение должности петербургского генерал-губернатора, которую он занимал (Лирика II. С. 384).
  После покушения Каракозова Тютчев писал А. И. Георгиевскому: «Князь Суворов срамит князя Долгорукова за его малодушие и выставляет в пример и указ ему свое собственное самоотвержение. Состав полиции до того ненадежен, что Государь предоставил Муравьеву заменить полицейских нижними чинами гвардии при содействии в. кн. Ник<олая> Ник<олаевича>, который, как мне известно, выказывает много усердия… С другой стороны, в администр<ативной> сфере недоброжелательство к Мур<авьеву>— общее, без различия партий и мнений. Всем колет глаза его исключительное положение» (ЛН-1. С. 403.). Затем уточняет в письме к И. С. Аксакову от 19 апреля: «Один князь Италийский — еще не сдается и, в сознании своей государственной мудрости и гражданского мужества, не перестает стыдить и срамить малодушие Долгорукова, сознавшего наконец свою несостоятельность. Не так Суворов — он и теперь еще, в двух шагах от Государя, продолжает еще своим громозвучным голосом величать Муравьева зверем и животным» (ЛН-1. С. 273). После выстрела Каракозова шеф корпуса жандармов кн. В. А. Долгоруков просил Александра II уволить его как «человека неспособного, не умевшего принять мер к охранению особы Государя» (Никитенко. Т.3. С. 26). 9 апреля на его место был назначен гр. П. А. Шувалов. Тютчев иронизирует над двойственностью позиции Суворова (кн. А. А. Суворов-Италийский), который осуждал нерешительность Долгорукова, не сумевшего предотвратить покушение, и вместе с тем открыто высказывал несогласие с тем, что следственную комиссию по делу Каракозова возглавил «решительный» Муравьев. Эту двойственность и высмеял Тютчев в эпиграмме на Суворова.
  М. Ф. Бирилева переписала стихотворение в письме А. Ф. Аксаковой от 3/<15> мая 1866 г., прокомментировав: «Мне передавали, что Суворов не перестает дурно говорить о тебе, что же до папа́, то его он ненавидит более чем когда-либо, а то ли еще будет, когда он узнает следующие только что написанные стихи, в которых папа́ изобразил его портрет» (ЛН-2. С. 380) (Э. З.).