Брянский край

"Хоть я и свил гнездо в долине…"

Хоть я и свил гнездо в долине,
Но чувствую порой и я,
Как животворно на вершине
Бежит воздушная струя, —
Как рвется из густого слоя,
Как жаждет горних наша грудь,
Как все удушливо-земное
Она хотела б оттолкнуть…
На недоступные громады
Смотрю по целым я часам, —
Какие росы и прохлады
Оттуда с шумом льются к нам,
Вдруг просветлеют огнецветно
Их непорочные снега —
По ним проходит незаметно
Небесных Ангелов нога.

КОММЕНТАРИИ:

  Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 35. Л. 3.
  Списки — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 55. Л. 171; Муран. альбом (с. 118).
  Первая публикация — газ. «День». 1861. № 10, 16 декабря. С. 3. Вошло в Изд. 1868. С. 198; Изд. СПб., 1886. С. 246; Изд. 1900. С. 250.
  Печатается по автографу.
  Автограф беловой, без исправлений. В левом верхнем углу теми же чернилами, что и текст стих., написана и отчеркнута цифра «15» (видимо, нумерация произведения, предназначенного для публикации). Первая строфа выписана старательно, вторая — несколько сжата в объеме, почерк становится менее разборчивым. Поэт почти отказывается от традиционных знаков препинания: запятой (сохранена лишь в конце 5-й и 9-й строк) и точки (завершает произведение). Переходы от «дольнего» к «горнему» Тютчев оформляет тире (в конце 1-й, 4-й, середине 6-й, в конце 10-й, 14-й строк). Бремя земных тягот подчеркивается многоточием (4 точки) в конце 8-й строки. С прописной буквы написано слово «Ангелов».
  Слева, перпендикулярно тексту, проставлена дата: «1861. Окт. 10 ч. С. Петербург». Запись выполнена карандашом, почерк носит более заостренный характер, чем у Тютчева. Помета, по-видимому, принадлежит его дочери Анне Федоровне, письмо к которой поэт отправил 10 октября 1861 г. из Санкт-Петербурга. В тексте письма нет указания на стихотворение, но речь идет о «могучих источниках счастья», заложенных в душе Анны Федоровны, «так и рвущихся наружу» и сдерживаемых средой, в которую молодая женщина «поставлена судьбой». Узнав «свою кровь в том предчувствии, какое вызвал» в дочери юг России («что там — арена предопределенной ей великой будущности»), поэт пишет о необходимости «скорей оторваться от унижений настоящей минуты» для изменения «грядущих судеб» (Изд. 1984. Т. 2. С. 268).
  Дата «10 октября 1861 г.» впервые появляется в Изд. 1868. То же время создания стихотворения указано в Изд. СПб., 1886. Изд. 1900 ограничилось сообщением года: «1861». Обе даты (полная и краткая) встречаются в списках стихотворения. Вероятно, издатели датировали, опираясь на дату письма. Однако Чулков полагал, что стихотворение написано в 1860-м; согласно Пигареву, оно не могло быть создано в Петербурге, и связано с пребыванием Тютчева в Женеве в октябре 1860 г.; с этим мнением следует согласиться (см.: Лирика I. С. 415).
  Отмечено Л. Н. Толстым как сугубо тютчевское (помета — «Т.»). Все стихи отчеркнуты как наиболее удачные (ТЕ. С. 146).
  Р. Ф. Брандт определяет стихотворение как «явное иносказанье, изображающее стремление от пошлой жизни к более высокой деятельности» (Материалы. С. 64).
  В книге Д. С. Дарского произведение рассмотрено в контексте темы «горнего вдохновенья», одной из основных в творчестве Тютчева. «Контраст горных цепей и низин» характеризуется как «символ идеалистических порываний» поэта. «…Стремленье покинуть несносный шум и уединиться переходило в Тютчеве в потребность совершенного очищения от мира, превращалось в метафизическую жажду «чистой, от всего созданного свободной отрешенности» (Дарский. С. 30–32).
  В обращении поэта к теме «горного — горнего» виделась критику А. Г. Горнфельду созидательная сила тютчевской поэзии: «В неразрешенной трагедии бытия как бы статика его творчества; отчаяние всегда неподвижно. Но эта трагическая беспорывность не ограничивает поэзии Тютчева. В ней есть динамика, есть порыв; высшая красота ее в молитвенно-созерцательном движении ввысь <…> И с этим взором, неизменно и благоговейно обращенным ввысь, пребывает всегда образ Тютчева в нашей мысли. В конце концов, лучшим наследием, переданным нам в его лирике, остается то, что всегда составляет лучший нравственный вывод из всякого истинно художественного и истинно философского произведения…» (Горнфельд. С. 20–21).
  Идея духовного подъема получает развитие и в ряде других горных — «горних» пейзажей Тютчева («Утро в горах») (1829), «Снежные горы» (1829), «Альпы» (1830), «Над виноградными холмами…» (начало 1830-х), «Утихла биза… Легче дышит…» (1864). В их основе — осознание своей малости и необходимости быть ближе к Богу (А. М.).