Брянский край

Одиночество

Как часто, бросив взор с утесистой вершины,
Сажусь задумчивый в тени древес густой,
     И развиваются передо мной
Разнообразные вечерние картины!
Здесь пенится река, долины красота,
И тщетно в мрачну даль за ней стремится око;
Там дремлющая зыбь лазурного пруда
     Светлеет в тишине глубокой.
     По темной зелени дерев
Зари последний луч еще приметно бродит,
Луна медлительно с полуночи восходит
     На колеснице облаков,
     И с колокольни одинокой
Разнесся благовест протяжный и глухой;
Прохожий слушает, — и колокол далекий
С последним шумом дня сливает голос свой.
     Прекрасен мир! Но восхищенью
     В иссохшем сердце места нет!..
По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,
И мертвого согреть бессилен солнца свет.
С холма на холм скользит мой взор унылый
И гаснет медленно в ужасной пустоте;
Но, ах, где стречу то, что б взор остановило?
И счастья нет, при всей природы красоте!..
И вы, мои поля, и рощи, и долины,
Вы мертвы! И от вас дух жизни улетел!
И что мне в вас теперь, бездушные картины!..
Нет в мире одного — и мир весь опустел!
     Встает ли день, нощные ль сходят тени, —
И мрак и свет противны мне…
     Моя судьба не знает изменений —
И горесть вечная в душевной глубине!
Но долго ль страннику томиться в заточенье?
Когда на лучший мир покину дольний прах,
Тот мир, где нет сирот, где вере исполненье;
Где солнцы истины в нетленных небесах?..
     Тогда, быть может, прояснится
Надежд таинственных спасительный предмет,
     К чему душа и здесь еще стремится,
     И токмо там, в отчизне, обоймет…
Как светло сонмы звезд пылают надо мною,
     Живые мысли Божества!
     Какая ночь сгустилась над землею,
     И как земля, в виду небес, мертва!..
Встают гроза и вихрь и лист крутят пустынный!
     И мне, и мне, как мертвому листу,
     Пора из жизненной долины, —
Умчите ж, бурные, умчите сироту!..

Другие редакции и варианты

  Как часто, бросив взор с утесистой вершины,
  Сажусь, задумчивый, в тени дерев густой,
  И раскрываются пред мной
  Разнообразные вечерние картины! —

         *

  Здесь пенится река, там дола красота,
  И тщетно в мрачну даль за ней стремится око;
  Там дремлет озеро, разлитое широко,
  И мирно светит в нем вечерняя звезда!

         *

  Зари последний луч во сумраке блуждает
  По темной зелени лугов,
  Луна медлительно по небу востекает
  На колеснице облаков!..

         *

  Все тихо, все мертво, лишь колокол священный
  Протяжно раздался в окрестности немой;
  Прохожий слушает, и звук его смиренный
  С последним шумом дня сливает голос свой! —

         *

  Прелестный край! — Но восхищенью
  В иссохшем сердце места нет!..
  По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,
  И мертвого согреть не может солнца свет…

         *

  С холма на холм влачится взор унылый
  И гаснет медленно в ужасной пустоте. —
  Увы! где встречу то, чтоб взор остановило?..
  Весь мир передо мной, но счастие — нигде!

         *

  И вы, мои поля, и рощи, и долины,
  Вы мертвы!.. Жизни дух от всех вас улетел!
  И что вы все теперь, бездушные картины! —
  Нет в мире одного — и мир весь опустел!

         *

  Встает ли день, ночные ль сходят тени,
  И свет, и мрак равно противны мне; —
  Моя судьба не знает изменений:
  Вся вечность горести в душевной глубине!

         *

  И долго ль страннику томиться в заточенье?
  Когда на лучший мир сменю я дольний прах,
  Тот мир, где нет сирот, где вере — исполненье, —
  Где солнце истины в нетленных небесах!..

         *

  Тогда, быть может, прояснится
  Надежд спасительных таинственный предмет,
  К чему душа и здесь еще стремится,
  Но токмо там, — в своей отчизне обоймет!

         *

  Встают гроза и вихрь, и лист крутят пустынный,
  И мне, и мне, как мертвому листу,
  Пора из жизненной долины! —
  Умчите ж, бурные, умчите сироту!..

Труды Общ. 1822 г. Ч. II. С. 231–233.

3  И развиваются передо мной
11 Луна медлительно с полуночи восходит

Новые Аониды. 1823. С. 92.

КОММЕНТАРИИ:

  Автограф неизвестен.
  Первая публикация — РИ. 1822. № 68. С. 271–272, с подзаголовком «Из Ламартина», с подписью «Н. Тчв». Другие публикации — Труды Общ., 1822. Ч. 2. Сочинения в прозе и стихах. С. 231–233, с пометой в конце: «(Из Ламартина). Тютчев»; Соревнователь просвещения и благотворения. 1822. Кн. 3. Ч. 18. С. 346–348, с подписью «Н. Тчв»; альманах «Новые Аониды» на 1823 г. С. 92–95. В другие прижизненные издания не включалось, но опубликовано в Изд. 1900. С. 385–386, где печаталось по альманаху «Новые Аониды».
  Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 225.
  Историю издания стихотворения исследовал В.Э. Вацуро (Почти неизвестный Тютчев. Записки комментатора. СПб., 1994. С. 226–233). Сопоставив время прочтения стихотворения в Московском и Петербургском Общ., Вацуро обнаружил, что в 1822 г. оно печаталось дважды. В петербургский «Соревнователь просвещения и благотворения» попала вторая редакция, которая значительно отличается от первой, являясь более поздней. Но издатель РИ А.Ф. Воейков напечатал «Одиночество» в этой газете раньше — 17 марта 1822 г., за день до московских (18 марта 1822 г.) и за три дня (20 марта 1822 г.) до петербургских чтений. Вацуро полагает, что многое происходило без ведома Тютчева: он не знал о судьбе первой редакции («московской»), не знал о действиях Воейкова, которому случайно (вероятно, в доме Остермана-Толстого) попалась в руки вторая редакция стихотворения; Тютчев ее готовил для петербургского «Соревнователя просвещения и благотворения». В «Новых Аонидах» был использован текст РИ, внесены лишь незначительные поправки. Вацуро убедительно объяснил появление буквы «Н» в подписи Тютчева: дело в том, что «фита» «Ѳ» в скорописи поэта похожа на букву «Н».
  В Трудах Общ. ранее (1822 г. Ч. I С. 160–163) перевод стих. Ламартина уже печатался под названием «Мой призрак». Перевод — Д.И. Новикова. Тютчевский перевод оказался более художественно выразительным, поэтичным и более эмоциональным. Есть существенное отличие и в содержании: у Новикова получилось любовное стихотворение, и в тексте появилась «она» («меж вами нет Ея»); отсутствующая «она» — лишь «призрак», увиденный тоскующим влюбленным. У Тютчева любовный мотив стал неопределенным: «Нет в мире одного — и мир весь опустел!», но трижды прозвучал мотив сиротства: «По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью»; душа поэта стремится в «тот мир, где нет сирот, где вера исполненье», и в конце — «Умчите ж, бурные, умчите сироту!». Стихотворение приобрело социально-философское, грустное звучание.
  В новой редакции поэт отказался от деления стихотворения на четверостишия (что было в первой редакции), возвратившись к французскому первоисточнику. Он отверг многие архаически звучащие слова и обороты. Было: «Зари последний луч во сумраке блуждает», стало: «Зари последний луч еще приметно бродит»; было: «Луна медлительно по небу востекает», стало: «Луна медлительно с полуночи восходит»; было: «С холма на холм влачится взор унылый», стало: «С холма на холм скользит мой взор унылый».
  Первая редакция написана между 1820 г., когда появилось в печати стих. Ламартина «L’isolement» в сб. «Méditations poétiques», и первой половиной марта 1822 г., как датируется в Лирике II. С. 333, в Летописи 1999. С. 41 — уточнение: «не ранее 1820 — не позднее конца 1821 г.»; вторая — не позже первой половины марта 1822 г.
  Отзыв о тютчевском переводе появился в Отеч. зап., 1822. Ч. X. № 25. С. 279: «Нельзя было не заметить очень хороших стихов «Уединение», соч. г. Тютчева, юного, многообещающего поэта».