СУРАЖСКИЙ РАЙОН
Спасти усадьбу!
Никакие фотографии, никакие изображения не дают представления о том, что такое Ляличи. Так до сих пор ярко и поразительно общее впечатление дивного размаха этого дворца-усадьбы, столь контрастного, столь неожиданного среди самого глухого провинциального захолустья, после убийственной 18-верстной дороги по скучным сырым лесам и сереньким полям! От оригинальной, красивой, но запущенной церкви невиданная грандиозная аллея, с парными огромными деревьями, ведет к еще уцелевшим пилонам ворот. За ними раскинут огромный двор, как попало заросший, с какой-то нелепой околицей. Но невольно представляешь, как парадны были круговые проезды мимо полукруглых флигелей к трехэтажному дворцу. Не будь черных зияющих окон, издали дивный фасад его казался бы уцелевшим. Вблизи и внутри - самая ужасная мерзость запустения. Во дворце будто бы 300 комнат. Цифра преувеличенная, но у меня первый беглый осмотр, простой обход комнат всех трех этажей центрального здания занял полтора часа времени. Правда, местами приходится почти карабкаться, пробираясь по полуобвалившимся накатам. По снимкам господина Белобородова можно судить об уцелевших росписях дворца, по художественности превышающих стенную живопись Таврического дворца. Но здесь, на месте, благодаря изумительной, местами, сохранности росписей, покрывающих все стены и потолки, испытываешь исключительное чувство еще не умершей жизни, всей ее былой красоты. Положительно, в парадной круглой зале, с парными колоннами под куполом, еще как бы веют звуки оркестра, а из трогательных четырехугольных окошечек над хорами, с обвалившейся балюстрадой, как бы выглядывают головы детей и челяди, обитателей верхнего этажа, с его уютными комнатками. Как своеобразно колонны фронтонов перед четырехугольными окошечками перебивают вид на пейзаж из этих комнаток. Сколько еще живого характера в крутых темных лестницах, закоулочках, коридорах. И какая поразительная нарядность парадных комнат среднего этажа. Каждая расписана и украшена лепкой по-своему. Рядом с большими залами очаровательные небольшие комнаты, вроде комнаты Екатерины Великой с выходящей в парк лоджией. Сейчас свет и воздух врываются в широкие окна без рам. Местами, стоя в нижнем этаже, сквозь провалившиеся полы, потолки, дыры в крыше видишь небо. С ужасом представляешь, в каком виде во время дождей и зимних вьюг бывают эти изящные, еще уцелевшие, наряды комнат. И какой рай был здесь в старину, когда красота всей обстановки гармонично сливалась с простором неба, купами деревьев парка и пейзажными далями, смотревшими в окна!
За домом стелется огромный парк с уцелевшими еще кое-где удивительными деревьями и, опять, яркими, живыми намеками на былую планировку. В средине топкое болото — остаток былого озера-запруды. Когда бродишь по парку, веришь, что охватившая его и почти везде еще уцелевшая каменная стена не менее семи верст длины, как уверяют местные жители. Целое путешествие – добраться до "летнего домика" в глубине парка. Этот прелестный домик в 17 комнат, с колоннами и росписями, летом еще обитаем. Недалеко от него, на пригорке, совсем потонувший среди деревьев и кустарника круглый храмик-беседка. Круг колонн увенчан куполом, над которым когда-то стояла статуя Румянцева-Задунайского. Недалеко отсюда стена, а за ней малороссийские хатки с соломенными крышами. Характерна старинная помещичья затея — совместить в одном виде античный храмик и хатки рабов. Проходишь по рощицам и лугам парка, то там, то здесь открывается чарующий вид на дворец, может быть, одно из наиболее своеобразных и изящных творений Кваренги. Забываешь мерзость запустения, и опять живет целиком широкая картина минувшей жизни. Как ни прекрасна архитектура спасенного Батуринского дворца, но там не испытываешь такого чувства. Окружающий его пустырь уже не дает представления о былом ансамбле; а внутри нет жизни уцелевших росписей. И подумать только, что всего 35 лет назад, когда Ляличи еще принадлежали помещику Атрыганьеву, не только был цел дворец, но и вся обстановка внутри, как уверяет местный старожил еврей, бывавший в то время во дворце!
Сейчас участь дворца повергает в уныние и безнадежность. Как у нас сообщено, он приобретен для черниговской епархии. Для сохранения уцелевшего целый капитал придется затратить на один только самый необходимый ремонт этой дворцовой постройки, починку крыши, накатов, устройство рам, дверей и проч. Я не говорю уже о художественной реставрации, которая так соблазнительна и кажется столь возможной благодаря чудом уцелевшим росписям и общей архитектуре. А между тем спасти не один только дворец, а и всю его усадьбу совершенно необходимо. Ведь это, если не считать подмосковных усадеб, исключительный, может быть, единственный в России образец помещичьей усадьбы-дворца, где еще уцелел общий ансамбль, где воочию чувствуешь былую широту художественных замыслов и где испытываешь такое грустное сейчас наслаждение от умирающих, но столь еще говорящих отзвуков минувшего.
А. Ростиславов. Январь 1914 года.
