Брянский край

СУПРУНОВ ЯКОВ СЕМЕНОВИЧ

Иван Егорович Урядников (в центре) - "батя", минер от Бога

  Батя.

  ... Война для Ивана Урядникова длилась не тысячу четыреста семнадцать, а более двух тысяч дней. Наконец, в 1947 году все было кончено: отслужил лейтенант Урядников, отвоевался на фронте и на мирных полях минером. Оглянулся назад, и страшно ему стало: неужели живой? Ведь каждый день накануне окончания и после войны выходил он на минное поле, но смерть так и не повстречал. Судьба, везение ... или был заколдован?

  Как-то севчане-минеры Леонид Михайлович Каменев, Иван Николаевич Проскурнин, Николай Матвеевич Миронов, Андрей Яковлевич Антипенков, Иван Михайлович Хоботов и он, Иван Егорович Урядников, командир команды минеров, инструктор военного обучения и разминирования, собрались в Севске. Обнялись, как братья после долгих лет разлуки. Уже деды, старики! А по-прежнему называют Урядникова батькой:

  - Батя, родной! Прими от нас на память вот эту иконку, ведь ты был минером от Бога.

  "Батьке" в 1941-м, когда уходил на фронт, сравнялось восемнадцать. В 194З-м при взятии города Невеля его тяжело ранило, и после госпиталя списали лейтенанта Урядников а в тыл. В 1944-м он крепко пригодился тылу: по Севскому району пропахал северный выступ Орловско-Курской дуги, после боев оставив в земле такие боеприпасы, каких хватило бы еще на одну Отечественную. Приближалась весна. Урядников собрал команду из 16-17-летних мальчуганов, обучил их технике разминирования. Все они остались живы. Уж тут, скорее, не судьба-везение, а что-то другое ...

  Читаю надпись на подаренной иконке: "Человеку-легенде с горячим отцовским сердцем и холодным умом, минеру от Бога Урядникову Ивану Егоровичу. С уважением твои сыны-минеры 1944-1947 годов. Спасибо, Иван Егорович! Тебе кланяется каждый колосок севского хлеба. Помнишь, как это было?"

  ... Севский райвоенкомат весной 1944-го стал перед фактом вызова с фронта подразделения минеров, чтобы очистить к весне поля от взрывчатки. Лейтенант Урядников в военкомате рассудил иначе: фронтовиков трогать не надо, обойдемся своими силами. И обошлись неплохо.

  ... Из справки наших дней: "Военному комиссару Бежицкого района полковнику А.Ф. Иванову. Бежицкий районный совет ветеранов войны и труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов просит Вас ходатайствовать перед вышестоящими органами о награждении Ивана Егоровича Урядникова за мужество, боевое мастерство и самоотверженную работу по разминированию территории Севского района. И.Е. Урядников после тяжелого ранения на фронте был демобилизован в 1943 году и работал в Севске инструктором комитета Осоавиахима. Из молодежи, которая еще не подлежала призыву в ряды Советской армии, он подготовил группу минеров, была успешно проведена работа по разминированию территории Севского района. Проверено 101457 взрыво-единиц, разминировано 94 минных поля; обезврежено и уничтожено 118788 снарядов, 1267 мин-крыльчаток, 303 авиабомбы, проверено и разминировано 65 населенных пунктов, 13 лесных завалов, разминирован фугас в трубе спирт-завода. Кроме того, отправлено для нужд фронта 603 ящика годных к применению снарядов, мин и гранат.

  Лично И.Е. Урядников снял более 500 разных мин. Вся боевая деятельность по разминированию территории Севского района подтверждается очевидцами и архивными документами. На Урядникова Ивана Егоровича неоднократно подавались документы на награждение, но все безрезультатно. Председатель районного совета И. Федоренко".

  Да, неисповедимы дела наградные. Зависят они, пожалуй, не столько от генералов, сколько от простых "штабистов". Урядников трижды представлялся к ордену Отечественной войны: в 1947 году - Севским райвоенкоматом, в 1948-м - областным советом Осоавиахима, в 1960-м - Севским РВК. Но в ответ ни слуху ни духу. Неужто и тут заколдован Урядников?

  Но Бог с ними, делами наградными, есть вопросы поважнее. Послевоенные подростки-минеры долгие лета вообще не признавались героями. Ни льгот им, ни почестей. И лишь недавно Брянская областная дума приняла постановление "О льготах для участников разминирования территории области в 1943-1948 годах". Ура, сынки-минеры, ура!.. Сынки, оставшиеся в живых, бросаются на поиски подтверждений, что такой-то, скажем, Хоботов Иван Михайлович, действительно принимал участие в разминировании территории Севского района ... Потом бумаги переходят на изучение "комиссии отца Денисия", потом "проситель" считает кабинеты райсобеса, начинает ходить-выхаживать ...

  Из письма: "Дорогой наш батька Иван Егорович! Просим дать подтверждение тому, какую адскую работу мы провели на севской земле в конце войны и после нее. Списков минеров нет ни в одной инстанции, куда мы обращались. Теперь одна надежда на тебя. Ты сберег нас и торжественно проводил в армию, когда пришло нам время служить. Помоги, батя, может, в последний раз. Хоботов, Антипенков, Миронов, Каменев, Проскурнин".

  Из другого письма: "Дорогой батя, спасибо! Подтверждения твои получили. Состоялось заседание комиссии при администрации, видимо, дадут какие- то льготы. Но слишком поздно о нас вспомнили. Вспомнили, когда практически уже никого нет из наших минеров ... Резину тянули еще со времен Горбачева и растянули ее до 50-летия Победы. Эх, батька, батька, вспомнили про нас спустя полвека. Покинь, родной, свою Бежицу и хоть на два-три дня приезжай в Севск. Поговорить есть о чем, а писать ... Ну что писать, ежели нечего кусать?"

  Засобирался Урядников к своим сынкам, приехал. Выпили по рюмке. Нашли чем и закусить. Вспомнили былое: как лихо играл на гармошке минер Фетисов, как уходили минеры служить в регулярную армию и батька пошил всем ребятам единую форму из райсоюзовского брезента, как трагически погиб Иван Удин в группе советских войск в Германии. Вот она, судьба русская: на родной земле жив остался, а на чужой взлетел на воздух. Пухом земля тебе, Ваня, весельчак и запевала в "группе советских войск" Урядникова.

  Вспомнили и про вторую команду минеров, которую возглавлял лейтенант Демин. Припомнили, что была сформирована и третья команда. В общей сложности северный выступ Курской дуги очищали 80 севских мальчиков, многим из которых было по шестнадцать лет. Допризывники. Сказать по чести, не имели права привлекать их к подобной работе. Но с какими правами война считалась? И восемьдесят пареньков заменили роту фронтовиков. А на войне как на войне: не может быть такого, чтоб отпустила она по домам всех живыми.

  Из письма Каменева, Проскурнина, Миронова (читатель, выключите, пожалуйста, телевизор, про читайте в тишине): "в марте 1944 года нас, допризывников, вызвали в военкомат на краткосрочные курсы минеров. Команда состояла из 50 человек. Обучили. Объяснили задачу. 23 марта, в день Пасхи, мы работали на поле между деревнями Шведчики и Семеновка. Жутко было! Кольнешь в землю щупом и ждешь взрыва. Сердце каменеет, хочется закричать "мама", но мы ведь на войне! Кольнул - нет взрыва, вздох облегчения а рядом с тобой идет другой минер - вдруг под ним громыхнет противотанковая? И громыхнула. Посыпались комья земли. Когда дым рассеялся, подошли к месту взрыва. Видим Ивана Плотникова. Лицо в грязи, перемешанной с кровью. Кричит: "Помогите или пристрелите!" Вынесли Ивана в безопасное место. Чем и как помочь? Стоп, а где же второй Иван - Голощапов? Он ведь был рядом с Плотниковым и как сквозь землю провалился ...

  - Иван, Иван! - кричим.

  - Вон, - сказал кто-то из ребят, - валяются куски ...

  Сложили что могли, пригнали колхозную лошадь. Ивана Плотникова уложили на доски (мягче ничего не было), для Ивана Голощапова нашли холщовую сумочку. Так и привезли двоих Иванов в севскую больницу. Третий Иван - Проскурнин сдал санитарам раненого, упал на траву. К больнице прибежал, запыхавшись, дед погибшего Ивана Голощапова. Мы ему отдали холщовую сумочку ... Дед трясся, слезы ручьем ...

  - А где же голова? - вдруг проговорил дед. – Тут же одни ребрышки. Отдайте голову внука, Христом-богом прошу, вы же друзья его, отдайте, отдайте!

  Деда трясло. Он долго стоял на коленях, влипших в апрельскую грязь. Мы приподняли его. Дед поглядел на небо. Потом по-детски прижал сумочку к груди и медленно, еле переступая, понес ее домой. Нету него теперь ни сыновей, ни последнего внука. Похоронил "сумочку" на второй день. С молитвою, с проклятием судьбы. А когда сам помирал, то спросил минеров: "А то поле, где Ивана разорвало, запахано?"

  Запахано, дед! Но позволь рассказать, как это было. На поле после очистки Севская МТС прислала трактор. Тракторист заробел, не трогается с места:

  - У меня дети ...

  - Мин нет, - объяснили ему.

  - А может, одна осталась? Пришлите мне самого Урядникова, тогда поверю.

  Урядников к тому времени командовал другой группой минеров. Однако прибыл на место. Твердо сказал трактористу:

  - Мин нет, паши, Ваня!

  И тут с трактористом случилась истерика.

  - Не поеду! - упал на колени.

  Урядников залез в кабину:

  - Я рядом с тобой!

  Такая история, дед. Минеры помнят, что это был обычный прием Урядникова - садиться рядом с трактористом. Верили ему: минер от Бога. Страшный педант в опасном деле, грамотный до чертиков и безоглядная душа. Вот так-то, дед, спи спокойно: поле было запахано много раз. А ныне отошло оно фермеру, и тот оказался не в силах запахать. Зарастает земля сурепкой, цветом наподобие желтых немецких мин-крыльчаток. Представляем, дед, что бы ты сказал, глядя на эту картину..."

  Если можно, читатель, выключите и радио, там сейчас говорят-поют совсем про другое. Говорят, что в экономике нашей страны наметился сдвиг. Могут сказать: какая, мол, советская власть - она и детей гнала на минные поля. Плюют на прошлое. Но вот что сказал мудрец: если ты стреляешь в прошлое из пистолета, то будущее тебе отомстит залпом орудия. Ни о прошлом, ни о будущем не думаем! Если кого и вспоминаем, то запоздало, как тех минеров. Кстати, о детях-подранках войны, оставшихся инвалидами, тоже не вспомнили своевременно ...

  Да что там послевоенные дети! Поглядим, как доживал свои последние дни севский минер Иван Плотников – тот самый, которого привезли с минного поля раненым, без глаз.

  Из письма автору этого очерка:

  "Ивана вылечили. Мать в больнице не отходила от постели. Лицо в шрамах, глаз нету, грудь посечена осколками. Прошли годы, и матери не стало. Один. Слепой. Без роду, без племени. Готовил еду, квартиру убирал на ощупь, как минеры щупами искали в земле мины. Так и жил он, всеми забытый, словно в диком таежном тупике.

  Осенью заболел. Нашли его, стонущего, на грязном полу ... На "скорой" отвезли в больницу, но врачи жестоко обошлись с Иваном: места в районной больнице для бывшего минера не нашлось. Полуживого отправили в село Доброводье, в сельскую больницу. Сутки не прожил - скончался.

  Хоронили чужие люди. Процессия была маленькая, никто не плакал, не рыдал. Ближе всех к гробу был друг его юности минер Иван Проскурнин. Закопали, насыпали холмик земли - и вся память.

  Прошли годы ... Мы наметили встречу с батькой Урядниковым. Стоим втроем в условленном месте, ждем Ивана Егоровича. Лица в морщинах, головы седые. Подходит Урядников. Почти не изменился: коренаст, крепок, голос живой, командирский, но по-отцовски нежный: "Только трое?! А остальные где? Вас было в команде пятьдесят..."

  Обнялись: "что было, то сплыло, батя! И поросло травою".

"Край мой деревенский", Виктор Сколченков, 2007 год.