Брянский край

Севск на обороне московского государства как сильная крепость и сборный пункт войск

  Когда в 1613 году, после победы над польскими захватчиками, в Москве Земским собором был выбран царем Михаил Романов, Комарицкая волость еще не была очищена от интервентов. Особенно разорительны были набеги литовского пана Лисовского. Он со своими отрядами, точно смерч, крутился по Русской земле. Севск и его округа были обобраны им.
  Безотрадную картину представляли собой города вокруг Севска. Орел был в развалинах, а жители или погибли в боях, или разбежались, или попали в плен к полякам. В Карачеве осталось в посаде всего три жителя да в полуразвалившейся крепости 46 человек. Город Кромы был выжжен до основания. Посад в Брянске запустел до того, что до 1619 году в нем не было ни одного человека. Елец после опустошения его атаманом Заруцким был взят и сожжен казаками Сагайдачного в 1618 году. Царские войска долго не могли справиться с Лисовским. Только герой освободитель Москвы Д.М. Пожарский разбил его, заставив бежать из Орловского края. Но тот вновь возвращался, опустошая Комарицкую волость.
  В 1616 году польско-литовские отряды опять напали на нее. После Деулинского перемирия, заключенного в 1618 году, Севск и Комарицкая волость освободились от интервентов. По условиям этого перемирия, Польше были уступлены 10 городов и среди них Смоленск, Стародуб, Трубчевск, Новгород-Северск, а Севск сделался "порубежным" городом. Это накладывало на него тяжелые обязанности и ставило его под удар при обострении отношений с Речью Посполитой. Это же положение заставило правительство обратить на него особое внимание.
  В 1619 году воеводою в Севск был назначен И.В. Козлов. Он нашел городской острог, т.е. крепость, в развалинах и без служилых людей. А из столбцов Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА) мы знаем, что в начале XVII века в Севске были "город и острог и тайники и колодеза".
  Пашни служилых людей, по обследованию Козлова, были частью захвачены крестьянами, частью не обрабатывались. Вся Комарицкая волость находилась в большом разорении, многие села и деревни запустели, плодородные земли вновь обратились в дикое поле. Чтобы построить новый острог и заселить его служилыми людьми, которые обороняли и защищали бы его, но указу правительства сюда были вывезены из Новгород-Северска, отошедшего к Речи Посполитой, 200 стрельцов, 111 казаков конных и 14 пеших. Тогда же они были наделены вместо хлебного жалованья "пахотною пашнею и перелогом, и дикою дубровью, и сенными покосами, и лесом около Севска в ближних и дальних местах". В числе новых переселенцев в Севск были также уроженцы Трубчевска, Смоленска, Стародуба и выходцы из Запорожья, преследуемые польским правительством. Сюда же, как всегда, массами перебегали недовольные крестьяне из внутренних областей. Благодаря такому притоку пришлого населения, Севск быстро поднялся из развалин и постепенно превратился в грозную пограничную крепость, усиленную сторожами со стороны Литовской границы. На левом берегу реки Сев возник Спасский монастырь, каменные стены и башни которого, а также некоторые здания, построенные в первой четверти XVIII века, сохранились до настоящего времени. Его построили переселившиеся в Севск монахи Спасо-Преображенского монастыря, расположенного в Новгород-Северске.
  В 1625 году в Севске насчитывалось служилых людей уже 498 человек. Кроме стрельцов и казаков, составлявших главную силу гарнизона крепости, здесь были еще "пушкари, затинщики (следившие за "огорожей", тыном), воротники (защищавшие ворота), кузнецы, плотники" и другие. Помимо них, упоминаются еще 112 человек, "без бою", т.е. без оружия - дети служилых людей, их братья, племянники, соседи, "захребетники". Вместо хлебного жалованья стрельцам, четырем стрелецким пятидесятникам и казакам были даны "пахотные пашни", занятые крестьянами, и дополнительно было отдано поле, взятое у пушкарей. При этом советовалось разделить землю между собой "полюбовно" и не обидеть крестьян, у которых берется земля для наделения ею военных людей. Для поселений ("селитбы") стрельцам отводились более близкие к городу деревни крестьян, а крестьяне должны были переселяться в другие деревни. Леса для пользования давались всем "вопче" - служилым и крестьянам, а иногда отдельно, "опричио", крестьянам и отдельно служилым людям, причем перечислялся лес "хоромный" (для построек "хором", т.е. домов), дровяной и бортный с деревьями, где водились пчелы. Вытеснив крестьян, под Севском разрослись слободы Стрелецкая, Пушкарная, Солдатская.
  Когда Севская крепость была построена, царские житницы наполнились большим количеством ржи, овса, меда, собранного с тяглого населения. Стрельцы находились постоянно на городской службе, а казаки иногда высылались в походы, если приходили донесения о нападении внешних врагов. Пушкарям и затинщикам жилось лучше, чем стрельцам и казакам. Они получали жалованье за службу и в то же время занимались промыслами и торговлей, как посадские люди, и имели в посаде свои лавки, а "тягла" (совокупность финансовых повинностей, вносимых государству) с посадскими людьми "не тянули".
  Такое положение продолжалось до 1654 года. Численность гарнизона крепости не была постоянной, но если получали тревожные вести о готовящихся нападениях, то призывались "даточные люди". Например, в 1630 году велено было с Чемлыжского и Радогощеского стана Комарицкой волости собрать даточных людей, с 2065 дворов 250 человек. Каждый из них должен был иметь по одной пищали, по рогатине, по топору, по 2 фунта зелья (пороху) и по фунту свинца. Даточные люди должны были жить в Севске "со всякими запасами", сменяясь через два месяца, "до больших вестей". Когда же поступали "большие вести", то крестьяне указанных станов должны были съезжаться в Севск с женами, детьми и всем имуществом.
  В 1630 году военных людей в Севском гарнизоне вместе с даточными было 747 человек. Воевода не отпустил даточных людей и в 1631 году, когда число их было увеличено на 50 человек, так как было тревожно со стороны Польши. В 1632 году началась война с Польшей. Севск был назначен сборным пунктом ратных людей под начальством двух воевод, Плещеева и Болтина, которые должны были соединиться с главным воеводою М.Б. Шеиным. Когда был взят Трубчевск, для усиления его гарнизона из Севска посылались конные казаки, которые сменялись каждый месяц.
  В походе на Новгород-Северск и Стародуб участвовал и севский воевода Еропкин с севскими стрельцами и карачевскими и болховскими детьми боярскими. Для усиления севского гарнизона из четырех станов Комарицкой волости было взято 197 человек, а всего в Севске в 1633 году находилось 713 военных людей.
  Война закончилась полной неудачей. Взяв Трубчевск, польские войска подступили к Севску, где укрылись жители многих деревень Комарицкой волости. Огромное неприятельское войско шло под предводительством жестокого и опытного полководца – польского князя Иеремии Вишневецкого, сопровождаемого паном Лукашем Желтовским, и осадило Севск в холодную зимнюю пору в начале февраля 1634 года. Неприятели в течение трех недель держали город в осаде, "приступающе жестокими приступы со всеми огнестрельными зажигательными хитростями и подкопы, хотяще до основания разорити и всякого осадного народу многие тысячи душ горькой смерти и расхищению предати".
  Войско знаменитого "Еремы" Вишневецкого было оснащено первоклассным оружием того времени, имело хорошо обученное войско, применявшее взрывы и подкопы под крепостные стены и умевшее овладевать крепостными стенами и башнями с помощью таранов, подвижных башен, лестниц и других приспособлений. Севск в это время занимал не один Городок, но и Большой город, который простирался к югу от Городка и стоял на возвышенности, имевшей высокие обрывистые берега, круто спускавшиеся к рекам Севу, с востока и севера, и к Марице - с запада. С юга Большой город имел две линии земляных укреплений с глубокими рвами; между рвами находился пригород, называемый "оболоньем". В Большой город и в оболонье перед осадой съехались тысячи жителей из сел и деревень с семьями, со своим имуществом, со скотом и продуктами, которые могли захватить. В холодную пору, когда жилищ для всех не хватало, отопления не было, а воду надо было доставать под горой в прорубях, под зажигательными снарядами, население испытывало большие тяготы. Однако взять Севскую крепость даже грозный "Ерема" не мог, несмотря на то, что зажигательные снаряды его артиллерии вызвали большой пожар в городе. Мужество и стойкость войск крепости и всего осажденного населения спасли город и не пустили врага к Москве. 1 марта Вишневецкий принужден был снять осаду и ушел по направлению к Курску.
  Ввиду крайне обостренных отношений с Польшей со стороны Литовской границы были устроены сторожевые посты - "сторожи" - для наблюдения за неприятелем и своевременного донесения в Севск о той или другой опасности. Всех сторож, охранявших Севск, было пять: Сосницкая, около села Сосницы, к югу от Севска; Орлинская, около села Орлия, западнее Севска, в 15 км от него; Берестокская, около села Бересток, в 12 км от Севска; Коростовская, при реке Марице, около села Коростовка, по дороге в Новгород-Северск, в 10 км от Севска.
  На эти сторожи высылалось из Севска по 4 человека - по двое детей боярских и по два казака. Сторожевые люди менялись каждую неделю.
  Хотя по Поляновскому миру в 1634 году Трубчевск был выкуплен Русским государством, но польские паны под разными предлогами удерживали город до 1645 года.
  В это же время в Севск переходили украинские запорожские казаки, которые селились около города слободами и находили здесь защиту от польских панов.
  Ввиду своего пограничного положения Севск приобретает большое стратегическое значение для Московского государства и входит как составная часть в общую систему обороны. В 1635 году Московское государство держало на Украине и в южных городах 13991 человек осадных войск, расположенных в следующих одиннадцати городах: Курске, Осколе, Валуйках, Воронеже, Ельце, Ливнах, Брянске, Рыльске, Путивле, Севске и Белгороде. Эти укрепленные места были также и складами провианта (ржи, овса, круп, сухарей, толокна, вина, соли и прочее) и боевых припасов ("зелья", ядер, пыжей, дроби, свинца, холста на "стрельчие мешки" и т.д.). Кроме постоянных гарнизонов, на обороне Украины каждое лето стояла еще подвижная армия в несколько тысяч человек.
  В 1637 году, чтобы предупредить нападение крымских татар, был издан приказ, обращенный к стольникам, стряпчим, к дворянам и детям боярским 18 уездов, в том числе и к Севскому, чтобы к весне 1638 года быть наготове и обзавестить "долгими пищалями и карабинами". Но ранее этого срока крымские татары, прорвавшись через заграждения, напали на Комарицкую волость и "многие села и деревни пожгоша". В 1638 году правительство предприняло в широких размерах реставрацию засечной черты. Протяженность исправленных укреплений равнялась "565 верстам 429 саженям". Начиналась она около реки Вожи. По устройству черты, что видно из сведений "Большого прихода", работало 8949 человек. Очень трудной и ответственной задачей считалось укрепление пропускных мест на черте, ее ворот. В 1638 году, не считая тульских укреплений, были укреплены 21 ворота. Несмотря на то что работы по укреплению черты коснулись и Севска, в 1645 году крымские татары вновь напали на Комарицкую волость, получив помощь из Турции. Хотя царь Алексей Михайлович велел мценским воеводам быть "на стороже от врагов" и помогать Севску, татары все ж е проникли в Комарицкую волость, опустошили ее и стали грабить соседние карачевские и орловские места. Назначенные царем воеводы для помощи опоздали, а татары ушли со всем награбленным имуществом.
  Татары ходили обычно на Севск но Свиной дороге, переходя на нее с Бокаева шляха, а Бокаев шлях был недалеко от Муравского шляха. Это были торные, наезженные дороги, давно известные татарам. В 1649 году севские воеводы извещали царя о готовящемся нападении татар и жаловались, что комарицкие драгуны съезжаются оплошно, что конных ратных людей с ними мало.
  В декабре того же года они с большой тревогой писали: "Идут де татарове многие люди под Севск и в Комарицкую волость" и жаловались, что "в комарицких драгунах ослушание великое". Страх перед новым нападением татар так овладел людьми, что многие из Комарицкой волости стали бежать "за рубеж". В это время на Украине развернулась освободительная война под руководством Богдана Хмельницкого, приведшая к воссоединению Украины с Россией. Затем началась война за Украину между Россией и Польшей. Положение в Севске и Комарицкой волости было крайне напряженным, так как татары рвались к грабежам, а драгуны не слушали приказаний. Севск спешил готовить людей к военным выступлениям для помощи Украине и в то же время оборонял границы, не пуская врагов к Москве.
  Еще в 30-х годах Х?ІІ века были заново построены башни и стены Севской крепости. Впоследствии, ввиду опасности нападения с запада и непрекращающихся нападений с юга, все огромное пространство, занятое тремя поясами Севской крепости, поддерживалось в наилучшем состоянии. Обновлялись башни, стены, рвы, колодези, насыпи и другие части крепости. Насколько велики были работы по ремонту крепости, видно из "отписки", которая была послана севским окольничим и воеводою в Москву о "худых местах городового строении": "На севское городовое и валовое дело надобно плотников и работных людей 7968 человек да 13392 бревна дубовых по 3 сажени, 10160 тесниц дубовых или сосновых по 2 сажени". В другой "отписке" и в другое время указывается еще большее количество материала, требуемого для ремонта Севской крепости: "И того на вышеописанное городовое и валовое дело надобно 140611 бревен дубовых, 14958 тесниц дубовых, 1070 досок дубовых, всего бревен и тесниц и досок 156939".
  Описания Севской крепости, по мере того, как в ней делались какие-либо изменения, посылались из Севска в Москву. Наиболее полное описание ее было сделано в 1697-1698 годы по приказанию Петра I. Оно хранится в Центральном государственном архиве древних актов и положено в основу настоящего описания. Севская крепость может быть отнесена к тому типу оборонительных сооружений, в строительстве которых использовались природные условия. Благодаря возвышенному местоположению, можно было видеть приближение врага. В тоже время подходы к крепости защищали реки, болота и леса. В некоторых местах леса отступали от Севска, образуя открытые долины. По ним и проходила большая дорога из Киева через Путивль на Москву. Если хотели проехать самым кратким и удобным путем из Киева в Москву и обратно, то ехали только через Севск. На берегу Сосницы стояла сторожа, в которой жили сторожа - казаки и дети боярские, обязанные охранять границу, держать постоянную связь и днем и ночью с другими сторожами и немедленно сообщать в крепость об опасности. На их обязанности лежала также проверка документов проезжавших людей - "дорожных грамоток", без которых в Севск пропуска не было. Люди, не имевшие "грамоток", пробивались тайком восточнее сторожи, по топким болотам, но это была опасная дорога.
  Когда от сосницкой сторожи путник поднимался на возвышенность, перед ним открывался прекрасный вид на Севскую крепость: среди пышной зелени вставали стройные причудливые очертания высоких разнообразных башен и теремов, покрытых тесом, островерхих "звонниц" (колоколен), похожих на башни, высились частоколы, заостренные кверху, а напротив въезда блестела широкая река под крутыми обрывистыми берегами и расстилался ярко-зеленый простор заливных лугов, окаймленных лесами. Недалеко от берега, справа от дороги, стояла небольшая деревянная церковь, а к северу от нее изломанным полукругом шел громадный зеленый вал, протянувшийся на северо-запад к обрывистому берегу реки Марицы. Перед валом светилась вода широкого и глубокого рва. Остатки вала кое-где сохранились еще и теперь. Он окаймлял с юга так называемое "оболонье", или посад, образовавшийся из Новоселебной слободы. Здесь жило торговое и промышленное население, семьи военных и люди, приезжавшие из других городов. "Оболонье" простиралось с юга на север от Рогаток до второго земляного вала, примыкавшего к стрелецкой башне. Через Стрелецкую проезжую башню проходила внутрь крепости Путивльская дорога. Около этой башни стояла караульная изба, где снова проверяли документы, и если они были в порядке, то проезжего пропускали через крепость на Московскую дорогу беспрепятственно. Если же документов не было, то его или арестовывали, или выгоняли обратно на большую Путивльскую дорогу. Стрелецкая башня имела восьмиугольную форму, 20 венцов в высоту и шатровый верх с караульным чердаком (эта башня возвышалась посередине теперешней улицы Ленина, бывшей Киевской, в том месте, где оканчивается южная часть 2-го квартала улицы Ленина). Перед башней шел глубокий ров. Через него к башне был перекинут мост с дубовыми перилами. Возле караульной избы на четырех столбах висел "вестовой" колокол, весом в 28 пудов, присланный из Москвы. Ров, который шел под мостом Стрелецкой башни, протянулся на восток до реки Сев и на северо-запад до реки Марицы. За рвом, с северной его стороны, шел высокий земляной вал, доходя до берегов обеих рек. Башня с внешней стороны крепости была окружена выступами земляного вала, "выводами". В описании крепости таких выводов указано три. На восточной окраине Севска вал прерывался выступом, за которым возвышалась Ямская шатровая башня, шестиугольная, в 25 венцов, высотой в 16 метров, с караульнымчердаком, с шатровым верхом. Эта башня, как и Стрелецкая, была проезжей. К ней через ров вел мост, поставленный на "тарасах", т.е. на деревянных срубах, стоявших во рву. Через Ямскую башню проезжали те люди, которые ехали через Севск на "перекладных", так как около этой башни находились дома ямщиков и казенные здания для остановки проезжих и смены лошадей, т.е. так называемый "Ям". Эта часть города носила название Ямской слободки. Отсюда вал тянулся до Воскресенской башни, находившейся на восточной окраине города. За этой башней стояла деревянная церковь обновления храма Воскресения, которая сгорела в 1634 году во время осады Севской крепости поляками во главе с Вишневецким. На этом месте была выстроена из камня Вознесенская церковь. Воскресенская башня имела проезжие ворота, выводившие под гору в Ямскую слободу, была рублена в четыре угла, с караульным чердаком, в высоту имела 16 венцов.
  От Воскресенской башни на запад, по направлению к Городку, или "Первому городу", как он назван в описи, тянулся острог, т.е. укрепление, состоявшее из заостренных бревен, поставленных в виде частокола. Острог, во избежание обвала земли, был построен на "тарасах". Он доходил до Наугольной башни, возвышавшейся против Городка. Наугольная башня имела 20 венцов с шатровым верхом. На нижнем мосту башни располагались две железные пушки. Часть Большого города между Воскресенской и Наугольной башнями носила название "Казачьей слободки".
  Слева от Наугольной башни, гораздо восточнее теперешнего выезда из Севска в северном, московском, направлении, были проезжие ворота, выводившие на Московскую дорогу. От проезжих ворот к западу, окаймляя большой город, шел острог. На этом пути, перемежаясь с острогом, стояло пять крепостных башен, защищая Севск с северо-западной стороны. Последняя из них - Николаевская - возвышалась на крутом берегу реки Марицы. Она была рублена в шесть углов. В примыкавшей к ней части города находилась "Гостина гора", где съезжались гости, т.е. торговые люди. К Николаевской башне вплотную подходил земляной вал, о котором уже говорилось, шедший от Стрелецкой башни. Здесь же оканчивался глубокий ров, находившийся перед валом. Так был замкнут оборонной линией весь вытянутый круг средней части Севской крепости - Большой город. Длина его окружности имела более 3 км.
  Внутри Большого города помещался воеводский, или государев, двор. В усадьбе воеводского двора жили бояре и воеводы. Здесь же помещались различные службы: "амбары хлебные", светличка "людская", поварня, ледник, амбар с сушилом, погреб с выходом, баня людская, конюшня и т.д. Рядом с воеводским двором находилась Успенская соборная церковь. Она была деревянная, высотой в 13 метров, алтарь рублен в пять стен, кресты обиты белым железом, цепи у крестов железные, окна стеклянные в оловянной оправе, крыша тесовая, имевшая вид крепостных башен. В церкви висели два знамени (стяги), которые брались в поход во время войны (одно из них, относящееся к 1692 году, перешло в собственность Московского Исторического музея). У воеводского двора была вымощенная улица. Тут же стояла караульная изба и приказные избы. В новой избе у воеводского места и там, где сидели его товарищи, стены были обиты красным "шептуховым сукном", стоял "шандал медный тройной" (подсвечник из трех свечей), который ставился перед воеводой. На лавках лежали "тюшаки" (тюфяки) кожаные, из которых один был красный кармазинный, а другой – зеленого шептуховского сукна. Здесь воевода производил "правеж", т.е. суд и расправу: должника тут же били палками, "дондеже не уплатит долга". В библиотеке приказной избы хранилось Уложение царя Алексея Михайловича, новоуказанные статьи о "татинных" (воровских) и разбойных делах, грамоты, списки с писцовых переписных книг комарицких драгун, приходо-расходная книга великого государя - "денежные и соболиные и зелейные и свинцовые и фитильные казны и пушкам и полковым и хлебным запасам и соли и подъемным лошадям" и т.д. На площади города находились торговые ряды.
  Один из современников, проезжавших через Севск в начале XVII века, писал: "Град хороший Севск вельми; ряды и торги хороши, а люди в нем живут все служивые, мало посадских и московские есть стрельцы; все люди тертые, зело доброхотны и приветливы".
  Севернее Большого города на естественном возвышении, поднимавшемся на 8-10 сажен над рекою, шел третий пояс обороны - Городок, или Рубленый город. Он назывался так в отличие от Большого города - острога - потому, что был огорожен рубленными стенами, а Большой город - остроконечными кольями, возвышавшимися над валами и рвами. Городок был для Севска кремлем: если Большой город не выдерживал осады неприятеля, то жители могли запереться в Городке за его крепкими стенами. Площадь же он занимал значительно меньшую, чем Большой город (по описи - 703 метра). Со всех сторон он был окружен водой: с востока - рекой Сев, с севера - притоком Сева - Марицей, с запада - большим широким озером, созданным запрудой на реке Марице, подходившим близко к Городку. С южной стороны под Городком проходил глубокий ров, наполненный водой, соединенный с востока с рекой Сев, а с запада - с озером. Въехать на Городок можно было только через мост, перекинутый с Большого города на южную сторону Городка, к самой высокой башне крепости - Пречистинской. Мост был поставлен на "реже", срубленной в 12 венцов. "Сверх мосту, - говорится в описи, - с лица решетка с зубцами; по конец мосту - двери решетчатые на железных крючьях. Мост был выложен дубовыми бревнами, а по краям его шли деревянные решетки".
  Пречистинская восьмиугольная башня, к которой подходил мост, имела 35 венцов и была более 40 метров высотой. Учитывая высоту Городка, ее построили выше уровня реки на 60 метров. Башня господствовала над всеми строениями Севска, дав караульной страже возможность с "чердака" обозревать окрестности города и своевременно сообщать о приближающейся опасности.
  Четыре внешние стены башни были сложены в два бревна, а внутренние - в одно; верх был рублен шатром и крыт тесом.
  Ворота и калитки имели железные засовы с замками. Только через эти ворота въезжали в крепость. Другого въезда в крепость не было. На нижнем мосту башни стояли осадные пушки. Три большие медные пушки помещались на волоковых станках и на колесах. На таких же станках и колесах стояли три железные пушки тульского литья и на среднем мосту - одна медная пушка.
  Кроме Пречистинской башни, на Городке было еще четыре башни. Самая большая из них, после Пречистинской, была восьмиугольная Марицкая башня, стоявшая на северо-западном углу Городка, очень важная для защиты от поляков и литовцев. Она была 29 метров высотой. На двух этажах ее помещались пять пищалей тульского литья. Семь сторон ее были обращены наружу и имели по два бревна в толщину, а одна стена, обращенная внутрь крепости, была рублена в одно бревно. Над обламами (навесами) башни возвышался шатровый верх, а на шатре - караульный чердак; сверху чердака - деревянный прорезной крест. На юго-западном углу крепости, между Пречистинской и Марицкой башнями, стояла Наугольная башня, рубленая в шесть углов. На двух этажах ее стояли четыре пушки. Между Наугольной и Марицкой башнями стены крепости были особенно хорошо укреплены, так как выходили на западную сторону, откуда шел враг: они стояли на прочных дубовых тарасах, засыпанных землею и имели большую высоту - более 6 метров. Перед тарасами, между выступами крепости, шел глубокий ров, наполненный водой.
  От Марицкой башни, по северной окраине крепости, до северо-восточного ее угла, где находились две глухие башни, тянулись длинные высокие стены. Среди стен располагались ворота с железными петлями, пробоями и засовами, с замком и створчатой решеткой. Это были единственные ворота, через которые люди, въехавшие в крепость через Пречистинскую башню, могли выйти из нее.
  К востоку от ворот по линии стены была сделана вылазная калитка с тайным выходом на север, имевшая огромное значение во время осады, когда из крепости вооруженные отряды могли выходить ночью против неприятеля и внезапно нападать па него. На том месте стены, где находилась вылазная калитка, на нижнем ее мосту, была поставлена одна железная пушка, а на верхнем мосту - две железных пушки. От вылазной калитки шли стены к двум глухим башням, стоявшим в северо-восточной части Городка. От башен, где находилось пять пушек, стены тянулись непрерывной линией, окаймляя крепость с востока до тайника. Высота их в этом месте равнялась "двум саженям с четвертью аршина". Тайник проходил под стеной и выводил к колодцу, спускаясь "к реке Севу на двадцать три сажени". Он имел рубленый выход, в ширину равный сажени с аршином. Над выходом, где находился колодец, был шатер.
  От тайника стены, не прерываясь, доходили до описанной ранее Пречистинской башни, составляя вместе с башнями, закрытый четырехугольник неправильной формы, с наиболее длинной северной стеной. Стены были двойные дубовые, высотой "от 2 до 3 сажен"; прочно соединенные с башнями, они имели широкие мосты из дубовых досок, крытые тесом, представляя собой коридоры с отверстиями для бойниц, около которых стояли пушки. На стены вели приставные лестницы с внутренней стороны крепости. "Всего рубленного города, - говорится в описи, - и башни и городовые стены и ворота, калитки... триста тридцать сажен два аршина одна четверть", т.е. более 600 метров. Данная выписка приводится из "Орловских губернских ведомостей" за 1839 год № 14, где была напечатана опись крепости, произведенная по приказанию Петра I.
  Внутри крепости помешалось все, что было необходимо для военных нужд. Жилых помещений здесь не было. Большее пространство занимали 22 житницы, 9 амбаров для ружей и полковых припасов, 5 погребов для "зелейной (пороховой) казны" и пушечных ядер. Четыре погреба были с выходами. У одного из них выход каменный, дверь железная. На случай осады был выкопан колодец. Подле колодца, на случай пожара, стояли с водой два дубовых "ишана" (чана) и большой медный котел. Недалеко от тайника помещалась Знаменская церковь. Во время описи она была еще деревянная и по своему виду очень похожая на крепостные башни. Против тайника для "бережения пушечных и всяких полковых припасов от пожарного времени" был построен в земле большой дубовый сарай. Для хранения пушек стояли четыре сарая, крытые дранью. Кроме пушек, находившихся в сараях, орудия стояли на крепостных стенах и на башнях. В описи указывается, что в момент обследования на "средних и нижних боях" башен и на стенах всех пушек было двадцать восемь.
  Согласно изложенной здесь описи Севской крепости XVII века, произведенной по приказанию Петра I, автором настоящей книги В.А. Теличко был составлен план макета Севской крепости на Городке, по которому сделан макет крепости, находящийся в настоящее время в Севском краеведческом музее, основанном ею.
  Общее количество пушек в крепости могло значительно увеличиваться при приближении неприятеля, так как на случай осады в Севск ввозились подкрепления из военных пунктов Комарицкой волости и из соседних городов.
  Севернее Городка, у его подножия, за крепостными стенами, по направлению ко рву и к Марицкому болоту, находился Житенный двор. Он был построен близко от мельницы, помещавшейся при впадении роки Марицы в реку Сев. С этой мельницы доставляли муку в крепость. Из Житенного двора к северным выездным воротам, находившимся в стене Городка, вел дубовый мост, поставленный на "реже", укрепленной во рву. Очень интересно сравнить изложенное здесь описание Севской крепости с описанием ее иностранцем Павлом Алеппским, проезжавшим в Москву через Севск.
  Описывая дорогу из Путивля в Севск, он говорит о лесах, своей чащей скрывавших от них небо и солнце, о высоких сосновых деревьях, из которых делали корабельные мачты, - "диковинные, удивительные деревья!" - и прибавляет: "до чего трудны и узки здешние дороги: мы, проезжая по разным дорогам от своей страны до сих мест, не встречали таких затруднений и таких непроходимых путей, как здешние, от которых поседели бы и младенцы", и далее, описывая, видимо, засеки, сделанные в связи с польской войной, он возмущается завалами деревьев поперек дороги и говорит: "колеса поднимались на эти деревья, а потом падали с такою силой, что у нас в животе разрывались внутренности". 25 июня 1654 года они подъезжали к Севску. 26 июня, по его словам, они "прибыли в большой город с величественною крепостью, с большою рекой и озером, по имени Сивска (Севск)".
  После "дружелюбного" приема воеводой, он описывает отъезд и крепость: "Мы... проехали через середину крепости, где проходит дорога. Крепость великолепна, с чрезвычайно прочными башнями и многочисленными большими пушками, размещенными одна над другой, с широкими и глубокими рвами, скаты которых обложены дерном, с деревянною двойною стеной. Мы дивились на эти укрепления и постройки". Далее он описывает потайную дверь, "через которую сходят к большой реке черпать воду, ибо крепость стоит на верху высокого холма".
  Затем идет интересное описание спуска с Городка: "Мы видели на обоих краях рвов удивительные приспособления из заостренных, связанных между собою бревен, к которым человеку невозможно приблизиться... За городом есть еще две деревянные стены для задержки конницы. Мы спустились по большому, трудному скату и переехали деревянный мост, длиною в час пути, под которым много воды, болота и большие заросли, длинные и широкие".
  Описание, сделанное Павлом Алеппским, правильно изображает крепость сильной и хорошо оснащенной, что имело особенно большое значение в сложной обстановке русско-польской войны, и связанных с ней событий на Украине.
  После воссоединения Украины с Россией в 1654 году польско-шляхетская агентура и ее ставленники не оставляли мысли разорвать союз украинского и русского народов.
  Когда в 1657 году гетманом Украины оказался изменник Выговский, он заключил договор с Речью Посполитой об отторжении Украины от России. Договор вызвал большое возмущение украинского народа. Необходимые меры приняло и московское правительство. 15 января 1659 года из Москвы было послано войско в количестве 150 тысяч человек во главе с воеводой Трубецким. 30 января Трубецкой стоял уже в Севске, который являлся сборным пунктом войск. Выступив из Севска, Трубецкой пошел в Путивль, куда стал стягивать московские войска, стоявшие на Украине.
  19 апреля Трубецкой пришел к Конотопу. Сюда же явился Выговский с крымским ханом. Произошло кровопролитное сражение. "Цвет московской конницы, - говорит историк С.М. Соловьев, - совершивший счастливые походы 54 и 55 года, сгиб в один день; пленных досталось победителям тысяч пять; несчастных вывели на открытое место и резали, как бараков, так уговорились между собою союзники - хан крымский и гетман Войска Запорожского!" Над Севском нависли грозные тучи: Выговский с ханом собирался идти на Москву, а Севск был на его пути. Но ни в Москве, ни в Севске еще не знали, что Трубецкой сохранил приведенное им войско в крепости Путивля, предложив Выговскому переговоры о мире. Выговский вынужден был уйти в Польшу. В январе 1662 года, возможно не без влияния Выговского, многочисленные отряды крымских татар под начальством князя Ширинского, ворвались в район Севска и Карачева, захватив множество пленных. Севский воевода Г.С. Куракин отправил против них "товарища воеводы" - Г.Ф. Бутурлина, который разбил противника, взял в плен самого князя Ширинского, много татар и, что всего важнее, освободил русских пленников, которых было до двадцати тысяч. С другой стороны сам хан подошел к Путивлю, но был отброшен воеводой, боярином князем Лобановым-Ростовским, и не пошел дальше. Так от союзников Выговского - крымских татар - благодаря мужеству и военной доблести севчан был сохранен Севск и спасены тысячи людей от гибели и рабства.
  1664 год был особенно тяжелым для Севска и соседних с ним городов. В начале этого года польский король Ян Казимир доходил войною до самого Севска и стоял обозом в селе Юшине, Чемлыжского стана, при ручье Стенече. Здесь в феврале месяце нашел короля царский посланник, стряпчий Кирилл Пушкин, имел разговор с литовским канцлером Христофором Пацом о назначении места для совещания с обеих сторон.
  Но соглашение не состоялось, а опустошены были не только Комарицкая волость, но и соседние с нею уезды - Трубчевский, Брянский, Карачевский, Севский: места были разорены так сильно, что многие села надолго запустели. Во время переписи в 1711 году в Юшине, например, не нашли ни одного двора. В 1668 году было новое нашествие крымских татар на севскую округу. 5 июля севский воевода князь Куракин сам выступил из обоза и дал бой. Крымцы были разбиты, многие из них попали в плен, а прочие бежали по дороге от Севска к Глухову. На этом пути их преследовал стольник Дмитриев и, настигши их верстах в шестидесяти от Севска, нанес им новое поражение, причем возвратил русских пленных и взял в плен 86 татар, между которыми было двое мурз.
  Иногда схватки с татарами происходили и в самом городе. На это указывает, между прочим, название того места, где стоял Троицкий монастырь, - "Татарское побоище". Об этом говорят и раскопки монастыря при перестройке его в 1847 году, когда в земле было найдено старинное оружие, шлемы, человеческие кости.
  Во время опустошения, произведенного в севских местах польским королем Яном Казимиром в 1664 году, были разорены драгуны, жившие вокруг Севска. Так как они густо заселяли Комарицкую волость, то их разорение нанесло большой ущерб обороне государства.
  Первоначально драгуны набирались из иноземцев. Но потом стали записывать и русских людей, которые "не в службе, не в тягле и не в холопстве", и обучать их военному искусству. Драгуны несли службу конную и пешую. Они пользовались жалованьем и торговыми правами наравне со стрельцами и казаками, имели казенных лошадей и сбрую. После похода их распускали по домам, а лошади отдавались жителям на прокормление. На южной окраине государства были основаны целые драгунские слободы. Комарицкие драгуны посылались всюду, где была нужна помощь ратных людей.
  Служба драгун стала особенно трудна после разорения Комарицкой волости Яном Казимиром. Это видно из их жалоб в Москву. Они просят, ввиду крайнего опустошения их сел, "отставить" их от драгунской службы и "имать (брать) с них государев сошный хлеб", т.е. сделать их простыми "черносошными" крестьянами, "платящими тягло государству". В другом челобитье 700 комарицких драгун, служивших полтора года в Киеве и вновь направляемых туда без очереди, просят о посылке драгун в Киев и в другие города по очереди, записанной в книгу, и об освобождении их от лишних служб. Д о подачи челобитья севские драгуны выражали свой протест против внеочередной посылки на службу только бегством. Их ловили, били и отправляли на место назначения. Был даже издан закон об усилении наказаний за бегство вплоть до повешения. Но на коллективную просьбу севских драгун обратили внимание: было приказано писать "имянно", а за пересылку переписных книг с "перечневой росписью", составленной Бутиковым, ему было объявлено "милостивое слово и указ... о распределении комарицких драгун по очередям, как они и просили, и о присылке этих росписей в Москву, а также старостам и целовальникам Комарицкой волости по станам", т.е. административным пунктам, чтобы проверить, исполнена ли просьба драгун. Тяжесть службы драгун вызывалась и плохим содержанием драгунских войск. Не было регулярного снабжения войск ни питанием, ни одеждой, особенно нужной в холодное время. Так, например, в 1664 году "ратные люди" били челом государю, что у гетмана малороссийского запасов в сборе много, а им дают мало, - голодны они и безодежны. Царь писал гетману Брюховецкому, чтобы он "службу свою и радение показал" - кормил и одевал бы ратных людей, а Брюховецкий обманно отвечал, что ратные люди у него все забрали и кормить их нечем.
  Военные силы Севской крепости имели особую неприкосновенную часть войск, которая находилась в городе безотлучно: ее не посылали ни в какие походы. Это были пушкари и стрельцы, прикрепленные к башням и постам на стенах крепости, где стояли орудия для обороны, воротники, исправлявшие и оберегавшие входы и выходы крепости, дозорщики, кузнецы, плотники и другие люди, необходимые для несения ежедневной службы. Служба их была пожизненной. Она переходила по наследству к их детям, внукам. Ими оберегались не только городские строения, но и богатейшие продовольственные и военные запасы крепости, находившиеся в беспрерывном расходовании и пополнении. Запасы продуктов собирались здесь из окрестных сел и городов и привозились в Севск не только для одного гарнизона крепости, но и для многотысячных армий, собиравшихся в Севске и отправлявшихся отсюда по назначению. Боеприпасы и все необходимое для войск присылалось из Москвы.
  Так как большие армии уходили из Севска далеко на Украину и к Польше, то нужно было иметь много денег для раздачи армии и для торговых сношений с Украиной. Поэтому в Москве задумали чеканить свою "областную" русскую монету. На Украине в это время обращались иноземные монеты польского образца. Еще около 1664 года предполагали чеканить новую русскую монету в Путивле и назвать ее "чехами". Это намерение осуществили в 1686 году на устроенном в Севске монетном дворе. Д ля вырезывания штемпелей разыскали человека, ранее занимавшегося этим делом па службе у гетмана Дорошенко на монетном дворе. На севских "чехах" обозначалось место чеканки - город Севск - и длинная надпись: титулы и имена Ивана и Петра Алексеевичей. Надпись была передана латинскими начальными буквами всех слов. В "Брянском краеведе" говорится, что севские "чехи" употреблялись для торговли с Польшей и выдавались "служивым" людям в качестве жалованья.
  Чеканка денег в Севске лишний раз подчеркивает, какое большое государственное значение имел город в XVII веке. В эпоху польских войн он был не только пограничной крепостью, стоявшей на важном пути из Москвы па Украину, но и постоянным сборным пунктом полков, идущих на войну и возвращающихся обратно.
  XVII век был веком наибольшего оборонного значения Севска, ставшего одним из трех главных центров военной обороны границ Московского государства. Новгород охранял государство со стороны шведов, Белгород - со стороны Крыма и Севск - со стороны польско-литовской границы. В этих центрах были организованы уже постоянные военные корпуса, так называемые "полки", или разряды. Около них были созданы три обширных округа, положивших начало трем полкам: Новгородскому, Белгородскому и Севскому. В книгах и столбцах "Севского стола" заключается громадный и разносторонний документальный материал о Севске как об одном из главных центров обороны.
  В описи 1666 года обозначено девять городов, которыми управлял Севск. Эти города разделялись на "ведомые к Севску", к которым относились: Белев, Волхов, Карачев Рыльский, Орел, Кромы с присоединенным к ним заоцким Лихвином; другую группу составляли Брянск и Путивль и "ведомые к Путивлю" - Каменный и Недригайлово; Брянск и Путивль были подчинены Севску только в военном отношении: местные воеводы "бывали в сходе", советовались с севским воеводой, но "судом и расправными делы городовых всяких людей ведали самостоятельно". Военные всех перечисленных здесь городов должны были собираться в Севске по первому требованию. Вот некоторые образцы этих сборов.
  Из документов того времени видим, что "стольник князь Волконский" был послан в Брянск и Рыльск для высылки в Севск дворян и детей боярских и рейтар брянчан, Стародубцев, почепцев, рославцев и трубчан. В этом же столбце говорится, что "высланы на службу в Севск в полк князя Юрия Петровича Трубецкого со товарищи карачевские, орловские и кромские дети боярские и всяких чинов люди Севского полка".
  В Севск свозились как продовольственные, так и военные запасы, и в Севске же распределялись по "ведомым" к нему городам и по другим городам. Так в 206-м столбце приводится указ боярам и воеводе П.В. Шереметеву "с товарищи" оставлять посылаемые из других городов хлебные запасы в Севске. В другом месте стольником и воеводою И.А. Полевым дается отчет о поступивших из других городов в Севск сухарях и об отпуске их в полки. За 1664 год есть известие о том, что отправлены "из украинных городов Мценска, Орла,Кром, Новосиля, Черни, Ельца, Ливен, Талицкого, Чернавска, Курска, Обояни, Оскола, Ефремова собранные в них хлебные запасы по вестям о неприятельском приходе в Севск, а из Севска отправлены в полки боярина князя Черкского с товарищи".
  Присылалось в Севск необходимое и из Москвы. Так, например, было "прислано из Пушкарского приказа зелье, свинец и фитили в Севск, а отправлена посылка из Севска в Нежин и Переяславль по 150 пудов свинцу, а в Чернигов зелье, свинец и фитили". Севские воеводы были ответственны перед Москвой не только за своевременное получение продуктов и за их распределение. От них требовались отчеты (отписки) в Московский стол о годовом окладе с кружечных дворов и таможен относительно тех девяти городов, которые были им подчинены.
  Ни холодной зимой, ни дождливой осенью, ни весной в пору разливов, несмотря на трудно переносимые дороги, не прекращалось движение войск через Севск во весь длительный период польских войн. В городе и около него пребывали тысячи людей, беспокойных и взволнованных, уходящих в бой или приходящих обратно после боев и лишений в походах, не обеспеченных часто самым необходимым, судя по документам того времени.
  Велика была радость в Севске, когда в 1667 году было заключено Андрусовское перемирие. После его заключения начался смотр и роспуск ратных людей и пропуск пленных через город для отсылки в Москву.
  А Севску из Москвы был дан приказ "жить осторожливо", беспрестанно вести разведки и вызывать ратных людей в случае "прямых вестей" о наступлении неприятеля. Действительно, осторожность была необходима: после заключения мирного договора не было полного мира - смута в Малороссии продолжалась, шла борьба Польши и России против Дорошенко, турок и татар. Севск по-прежнему стоял на обороне государства и по-прежнему в нем и около него шумели тысячи ратных людей "конны и оружны", кто с одним конем, кто "о дву конь", если был назначен в дальнююдорогу. На взволнованных людях "звенели кольчуги, пансыри, шлемы, они были защищены наручниками, наколенниками", держали в руках холодное и огнестрельное оружие - сабли, ручные пищали, самопалы.
  Но и после Андрусовского перемирия военные действия на юге Украины продолжались.
  Воевода князь Ромодановский в 1674 году писал царю о состоянии своего войска: "Ратные люди севского и белгородского полков, будучи на службе в беспрестанных походах полтора года, изнуждались, наги и голодны, запасов у них вовсе никаких нет, лошади опали, а многие от великой нужды разбежались и теперь бегут беспрестанно, а которых немного теперь осталось, у тех никаких запасов нет, и оставить их далее на службе никак нельзя".
  26 апреля 1675 года царь послал Ромодановскому приказ собраться Белгородскому и Севскому полкам с казаками и двинуться к Днепру. Дела осложнялись войной с Турцией, поэтому царь в 1676 году приказал боярину и воеводе князю Голицыну выступить 28 мая из Москвы. Голицын 26 июня был уже в Севске и 4 июля пошел в Путивль. В следующем, 1677 году молодой царь Федор послал Голицына из Москвы в Севск. Голицын шел в Севск "с большой поспешностью": выступив 8 мая, он 12 июня был в Севске и "собрався с ратными людьми, из Севска в Путивль пришли июня в 23 числе".
  В следующем году Голицын с большим полком был снова послан в Севск из Москвы, а с 1681 года Севск стал постоянным местопребыванием главного воеводы Северского разряда. На пост главного воеводы в Севске был назначен В.В. Голицын.
  В служебном отношении положение севского воеводы в это время было таково, что он имел четвертое место между первыми вельможами двора, второе между военными сановниками и первое между начальниками провинций.
  Находясь в Севске, Голицын искал беглых комарицких драгун, укреплял Севскую крепость по правилам тогдашнего военного искусства, усиливал "гварнизон" Севской крепости и в 1683 году устроил в городе московских стрельцов, служивших во время турецкой войны в Киеве, Чернигове и других малороссийских городах. Московскому правительству не нравился мятежный дух стрельцов. Было решено самых непокорных оставить в Севске и устроить их так, чтобы они не бунтовали, а были бы довольны и верили бы, что они здесь временно. Семьи их приказали "перевозить в Севск". Одну часть московских стрельцов решено было и в Севске не оставлять. Эта часть стрельцов состояла из "пьяниц, и всякому злому делу пущих заводчиков и раскольников, и в служебное время бывших убийц и грабителей, и ныне от тех дел не унимающихся, от коих и впредь опасно всякого дурна". Этих людей решили послать из Севска "с начальными людьми" в Курск, и только другую часть (в числе 606 человек) водворили на вечное жительство в Севске.
  Для стрельцов, размещенных в Севске и в Курске, были предусмотрены поощрения, которые могли их успокоить и примирить с недопущением в Москву: оставили им их московские должности (полковников, капитанов и прочее), их жалованье, "денежное и хлебное", приказано было давать им "сполна без всяких вычетов и недодачи" и "ничем их от московских полков отмеченным и униженным быть не велено", вплоть до того, что позволялось им ходить в цветных московских кафтанах.
  При Голицыне московские стрельцы заселили в Севске Сухареву стрелецкую слободу, в которой, по переписи 1711 года, числилось 464 двора, а всех жителей в ней, кроме бывших в походах, значилось 1510 душ обоего пола.
  Несмотря на Бахчисарайское перемирие, заключенное с турками в 1681 году, и удержание Россией Восточной Украины и Запорожья, существовала постоянная опасность нападения турок и подвластных им татар. Ввиду этого союз с Польшей являлся необходимым для России, вынужденной всегда быть настороже: непрестанно ожидать нападения с турецко-татарской стороны и держать наготове большую армию, истощавшую государство. До начала похода в Крым князя В. Голицына в Севск и в 9 подчиненных ему городов были посланы предупреждающие "опасные" грамоты, т.е. грамоты об угрожавшей государству опасности и о том, чтобы в этих городах ратные люди были готовы к походу. Окольничему Неплюеву было послано подтверждение о том, чтобы жить в Севске "осторожно, а ратным людем Севского полка готовиться к походу по Крымским вестям". В 1687 году был предпринят первый крымский поход под начальством князя Голицына. Среди его войск находилось и Севское ополчение. Татары подожгли степь и огнем остановили движение русских войск.
  В это время шведский посланник, находившийся при Московском дворе, Христофор Кохен, наблюдал за всем, что происходило, и тайно доносил своему правительству о том, что считал важным. 23 сентября 1687 года он пишет: "Бывший генералиссимус, князь Василий Васильевич Голицын... все еще в прежней чести и стоит у кормила правления, к тому же царевна София Алексеевна, почти совсем завладевшая управлением царства, сильно поддерживает его. В се того мнения, что в последнем походе погибло от 40 до 50 тысяч человек... здесь все озабочены изданием за границею на немецком и голландском языках хвалебного описания похода, в котором будут изложены причины безуспешного возвращения многочисленного войска".
  Говоря о новом крымском походе, он пишет 16 декабря 1687 года: "Дня три тому назад семи пехотным полковникам приказано отправиться па Украину и оставаться с их полками на крымских границах русских владений. Белгородскому и Севскому ополчению также приказано быть готовыми к походу. Боярину Борису Петровичу Шереметеву, бывшему посланнику при римском императоре, приказано отправиться в Севск и принять начальство как над тамошним войском, так и над всею местностью". Назначению Шереметева придавалось в Москве очень большое значение: он был снят с чрезвычайно важного поста для того, чтобы выехать в Севск.
  2 февраля 1688 года Кохен дает подробные сведения о подготовке второго крымского похода, тесно связанного с Севском. Севскую рать, говорит он, поведет окольничий Неплюев и думный дворянин Косагов, а начальствовать над всеми войсками будет князь В.В. Голицын. Главным начальникам приказано ехать вперед, чтобы собирать сложенное в прошлом году в украинских городах оружие, привести его в порядок и раздать войскам. Во втором походе в 1689 году русское войско дошло до самого Крыма, чем навело ужас на татар. В этом походе участвовало и Севское ополчение. Голицын дошел до Перекопа, но не решился брать его укрепления, так как опасался, что войны с Крымом и Турцией, во власти которой находился в это время Крым, Россия выдержать не сможет, и отступил. Это отступление, после падения правительства Софьи, когда у власти стал Петр I, было поставлено Голицыну в вину.
  Голицына судили и приговорили к лишению боярства, имущества и сослали с семьей сначала в Каргополь, а потом в Пустозерск. В 1696 году Азов был взят, а затем в 1736 году уступлен Турции. Окончательно весь Крым вместе с Азовом отошел к России лишь в 1783 году.
  Петр I также уделял Севску серьезное внимание, считая его важным оборонным пунктом. Военный инженер Ф. Ласковский пишет, что при Петре I Севск представлял промежуточный опорный пункт между Брянском и Нежином, и не раз был приводим в оборонительное положение, причем исправлялись старые и возводились новые ограды. Так, например, в 1697 году, во время войны с турками и крымскими татарами, царь Петр, мало надеясь на содействие со стороны Польши, отправил иноземных инженеров в Севск, Смоленск и Киев для исправления укреплений. В донесении Плейера от 8-го октября 1697 года сказано: "Его величество отправил ... инженера барона Боргсдорфа в Киев, бранденбурского инженера в Севск и двух других инженеров в Смоленск для исправления укреплений".
  "В чем именно состояли эти исправления в Севске, - говорит Ласковский, - в точности неизвестно, но так как до 1708 года оборонительная ограда его состояла из деревянной стены с башнями, то из этого можно заключить, что оборонительные работы состояли в одних частных исправлениях существовавшей ограды".
  Работы более значительного объема были произведены в 1708 году из-за угрозы вторжения шведов в Россию с этой части западной границы.
  Обращенная к полю западная сторона Севской крепости была наиболее опасной и доступной для атаки противника стороной. На нее и было обращено особое внимание: деревянную ограду заменили земляным в а лом бастионного очертания, а некоторые башни прежней ограды оставили. На других, менее опасных от нападения частях ограды, довольствовались одними частными исправлениями. Инженерными работами заведовали: по искусственной части - иностранный инженер Вилим Фробоз, а по распорядительной – Василий Корчмин.
  В архивных делах находим указания: "Первая и вторая крепости Севска строены во время войны со шведами в 1708 и 1709 годы по указу и по грамоте из разряду инженером Велимом Фробозом. Работных людей у того городового дела, по наряду Василия Корчмина, были: Севского уезда комарицкие жители Севского разряду городов, всего - 2471 человек и 980 подвод".
  Интересно сопоставить эти цифры с данными переписи населения этого времени. По переписи 1707-1711 годы, в Комарицкой волости насчитывалось 117 сел и 166 деревень со слободами; в них пашенных дворов было 4824, а людей мужского пола, кроме отданных в солдаты, а также "таскавшихся меж двор" (до 200 человек) и переселившихся в соседние уезды 23059 человек.
  В самом Севске в конце XVII и начале XVIII столетия военных людей, находившихся на государственном жалованье и наделенных землей за военную службу, было более половины всего населения. Сами названия сел и слобод указывают на военное значение города, например слободы: Стрелецкая, Пушкарная, Солдатская, деревня Рейтаровка.
  Судя по данным 1711 года, в Севске всего в городе в это время жило 8336 человек, помещаясь в 2007 дворах. Ни в одном городе бывшей Орловской губернии тогда не было столько жителей, а в самом Орле насчитывалось в это время только 700 дворов. Количество военных людей в этом же году в Севске увеличилось, так как в городе и в его слободах было поселено 4500 человек московских стрельцов с их семьями, высланных сюда за бунт.
  Укрепляя Севск, Петр предполагал, что Карл XII может пойти на одну из главных крепостей, расположенных на его пути к Москве, - на Смоленск или Севск. Но в то же время он усиленно собирал сведения о том, куда движется шведское войско и какие планы у шведов. Получив известие, что Карл идет к Киеву, и предусматривая нападение из-за Днепра, Петр отдал распоряжение немедленно формировать военные квартиры в Киеве и Смоленске и приписал к Киеву "старый Севский разряд, а также и половину Белгородского, надеясь на севских и белгородских военных людей, неизменно выступавших во всех войнах".
  В этот важный критический момент, когда надо было решать, куда стягивать войска, Петру особенно была нужна одна из самых трудных и ответственных служб Севской крепости - "гоньба", служба гонца, вестового. Гонец должен был в любую минуту дня и ночи, из любого места мчаться туда, куда ему приказано доставить важные вести, минуя все препятствия. Тысячи людей, целые армии спасали гонцы, "предупреждая об опасностях, внезапно возникавших на границах или внутри государства, среди тайных изменников".
  С изумительной художественной силой изображает Пушкин гонца в "Полтаве", который "не хочет отдохнуть ни в чистом поле, ни в дубраве, ни при опасной переправе".
  На поле Полтавской битвы, про которую В.Г. Белинский сказал, что «это была битва за существование целого народа, за будущее целого государства», по приказу Петра была вывезена часть пушек Севской крепости. В Полтавской битве участвовали Севские полки. Наравне с другими воинами севские бойцы слышали перед битвой знаменитый приказ Петра, полный высокого гражданского мужества и чувства ответственности: "Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество... Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали... А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего!"
  В Полтаве поставлен памятник Петру I на месте его отдыха. Этот памятник был привезен на волах из Петербурга в Полтаву. Забота по охране и наблюдению за доставкой памятника во время трудного и длинного пути были предоставлены крестьянам Севского уезда Орловской губернии Борису Максимову и Леонтию Филиппову "в честь великих заслуг их прародителей, которые особо отличились в борьбе против шведских захватчиков", как сказано в надписи. В Севске в память о Полтавской победе до начала XIX века сохранялась огромная картина Полтавской битвы. Она была нарисована в красках на стене Знаменской церкви, находившейся внутри крепости, на Городке.
  В XVIII веке, после смерти Петра I, Севск постепенно теряет свое оборонное значение. В силу мирных договоров и завоеваний границы государства отодвигаются от Севска и оборона страны переносится в другие места. Крепость постепенно разрушалась. 19 апреля 1718 года ночью в Большом городе возник громадный пожар. Огонь уничтожил почти всю эту часть города: погибли правительственные учреждения, лавки, дома горожан, две церкви. Ограда его ветшала и разбиралась жителями на топливо, рвы засыпались обваливавшейся землей высоких валов, а на них и рядом с ними строились дома.
  Остатки древних насыпей видны еще и теперь близ старой больницы и Варваринского кладбища. Но крепость на Городке держалась значительно дольше. Разрушаясь, она продолжала напоминать жителям о былой славе. Так, например, в 1720 году, когда через Севск проезжал фельдмаршал Меншиков, "счастья баловень безродный, полудержавный властелин", его встречали пушечной пальбой со стен севской "фортеции".
  В 1812 году, во время нашествия Наполеона, город передал часть пушек в действующую армию. Жители Севска, взволнованные событиями войны и слухами о том, что Наполеон идет из Москвы к югу, т.е. по направлению к Севску, с тревогой толпились у старой крепости. Сюда бежали и ученики севской семинарии, жившие недалеко от Городка, близ Спасского монастыря. Вместе с севчанами они с горячим молодым воодушевлением, по словам семинариста Родосского, записывались добровольцами в ополчения и шли сражаться с грозным Наполеоном, который привел в Россию "двунадесять языков", т.е. солдат многих народов, подчиненных его власти. И в наше время высокий крутой холм со своими выступами, на которых некогда стояли боевые башни, напоминает о геройстве и самопожертвовании защитников Отечества.