Брянский край

Антей из Витовки

  ... Едва мы повернули от Почепского автовокзала в сторону Брянска, как глава администрации района Николай Козулин остановил машину у городского кладбища. Прямо на нас с мраморного обелиска глядел давно знакомый мне Александр Егорович Зубцов.
  - Узнаешь? - тихо спросил Козулин. - Герой нашего времени. Если б я был писателем, то озаглавил свою повесть так: "Антей из Витовки". Точь-в-точь сын богини земли Геи из древнегреческой мифологии. Был Антей непобедим и крепок, пока опирался на землю. Но стоило оторвать его от земли ...
  Mы прошли за скромную оградку, где лежали двое Зубцовых: отец Александр Егорович и сын его Виктор - бывший военнослужащий. Помолчали. Козулин заговорил о бренности хлопот житейских, о главном назначении человека и еще каких-то явлениях жизни. С грустью подвел черту:
  - "Все мы, все мы в этом мире тленны..." Но завидую людям, которые после себя оставляют яркий след на земле, добрую память. Даже похороны высветили Зубцова как глыбу-самородка. После я не мог уснуть всю ночь. Такое впечатление, что открыл какую-то новую потайную дверь в жизни, о существовании которой в общем-то знал и раньше. Тем не менее дверь совершенно новая. При жизни человека мы обычно так глубоко не задумываемся: ну живет, трудится во благо поколения - и на здоровье! А когда застучат камешки по крышке гроба - иные чувства. Сидели мы на поминках Зубцова, и каждый старался припомнить подвиги, какие совершил Александр Егорович на почепской земле. Тут, как говорят, можно было со счету сбиться. А на мой взгляд, совершил он три главных подвига. Сказать? Первый. Проработал председателем колхоза 55 лет. Рекорд! Второй. Вырастил пятерых своих детей да трех сирот. Тут, что называется, Зубцов был за брата и за отца сиротам...
  Примолк Козулин, задумался.
  - А третий подвиг? - спрашиваю.
  - Третий - не моя оценка. Третий подвиг оценила сама Родина-мать, присвоив ему в 1971 году звание Героя Социалистического Труда.
  Но и в этом еще не весь человек, не вся ему оценка. Зубцов - послевоенная история всего района, а если брать чуть скромнее, яркая история деревенской жизни с 1943 года по наши дни. Многое достигнуто под руководством Александра Егоровича Зубцова: высокие урожаи, надои, привесы, тысячи голов скота, новенький соцкультбыт. Можно видеть замечательных людей Витовки - доярок, механизаторов, строителей, работников культуры, образования и медицины, специалистов сельского хозяйства и даже колхозный аэродром, с которого взлетали летчики гражданской авиации.
  В 1991 году Витовка отметила 60-летие своего колхоза "Ленинский путь". Здесь было 32 трактора, 9 зерноуборочных комбайнов, 18 автомашин. Сказать короче, 37 лошадиных сил энергетических мощностей на каждого человека, включая детей в пеленках. Построен новый поселок, в который пришел газ. Выросли торговый центр с магазином, столовая, гостиница, детсад, дома быта и животноводов, профилакторий. Благоустроены населенные пункты, заасфальтированы дороги.
  Колхоз вышел на годовое производство 3000 тонн зерна, 1200 тонн картофеля, 340 тонн мяса, 1700 тонн молока. Такой была поступь всего лишь одного хозяйства района. На торжественном собрании по случаю юбилея колхоза Зубцов говорил так:
  - Я уверен, что за коллективным трудом не только настоящее, но и будущее. Фермеры пускай будут - кто против? Только чует мое сердце, что не так надо подходить к крестьянству, как сейчас. Ой не так!
  ... Родился Зубцов 26 апреля 1926 года, умер 27 июня 1998-го. В семье было пятеро детей. Мать его Анна скончалась перед войной, отец Егор в первые дни Великой Отечественной сам пришел на призывной пункт. На войну его не пускали: пятеро детей, к тому же Егор был не совсем здоров. Однако на фронт прорвался и сам, и старший сын его, тоже Егор. Оба Егора погибли: один под Смоленском, другой под Ленинградом.
  А что же пятнадцатилетний Сашка Зубцов? Он где-то отыскал новый карабин и явился с ним в партизанский отряд имени Чапаева, которым командовал Василий Иванович Кошелев. Здесь старые партизаны крепко обидели Зубцова: обозвали салагой да еще карабин отобрали, всучив взамен старую винтовку. Накинет, бывало, Сашка ремень на плечо, а ложе по земле волочится. Ходил в разведку, минировал мосты и дороги, в голодуху ел тухлую конину. В 1943-м, после освобождения Брянщины, "салагу" опять на фронт не взяли, зато "засватали" председателем колхоза. Бабы и старики глядели на Сашку и тяжело вздыхали: что ж вы нам пацана суете?..
  Зубцов мало того что сам пацан, так с собой еще троих пацанят-сирот привел в колхоз. Брату Петьке шесть лет, сестра Настя по приказанию немцев бороновала минное поле, вся изранена осколками, брат Коля - глухонемой. Его полицаи однажды привязали к оглобле: беги, партизан!.. После войны, кстати, один из полицаев вернулся из тюрьмы. Зубцовы - незлобивые ребята, но тут чуть ли не смертельный случай вышел. Коля шел по улице, навстречу ему ... тот самый полицай. Коля, вспомнив про оглоблю, вцепился в полицая мертвой хваткой. Не могли отцепить, покуда не позвали Зубцова-председателя:
  - Не надо, Коля, отпусти! Пускай живет, собака.
  Председатель - и брат, и отец троим сиротам. А сколько их, других деревенских, повисло на плечах семнадцатилетнего руководителя ... Тяжко! На всем председательском пути тяжко. Но терпелив был Зубцов, выдержан. За 55 лет повидал всякое, можно сказать, окончил академию по крестьянскому человековедению, защитил докторскую на звание руководителя колхозной деревни. При этом он доказал одну неоспоримую истину: колхозная деревня хороша, но при условии, если во главе ее толковый вожак. А если какой-нибудь "халалай-балалай" попадется - пиши пропало.
  Зубцов любил эту фразу. Что она означала на его языке, трудно сказать. Скорее всего, что-то отрицательное. Фраза обидная, не зря в Почепе долго ходила байка о том, как из-за этой фразы поссорились директор совхоза "Баклань" Иван Акимович Щемелинин и председатель колхоза "Ленинский путь" Александр Егорович Зубцов. Смех и грех - поссорились-то два близких человека, два партизана из одного отряда, два Героя Соцтруда. И, если уж на то пошло, два свата: дочь Щемелинина вышла замуж за сына Зубцова. Это сближало двух руководителей. Роднило и еще одно обстоятельство: биографии у Зубцова и Щемелинина – как две капли воды. Деревенское детство, партизанская война, кусок конины на двоих под обстрелом и схожая послевоенная участь руководителей разбитых хозяйств. Но провести между Зубцовым и Щемелининым тоненькую пограничную линию все таки можно: не во всем они сходны. Иван Акимович более суров, будто сама должность руководителя большого хозяйства не позволяла ему иной раз улыбнуться, принять крамолу за шутку.
  Зубцов же "с перчиком", ему подчас таки хочется бросить близкому человеку острое словцо. И добросался: Щемелинин стал его обходить стороной, руки не подает. А Зубцов, в свою очередь, тоже не бьет поклоны свату. Неужто конец дружбе?
  Стоит однажды Иван Акимович на крылечке райкома партии с одним товарищем, видит: Зубцов идет к райкому, заметил Щемелинина, убавил шаг и вроде хочет повернуть обратно. Товарищ, что стоял на крылечке, тут как тут с вопросом к Щемелинину:
  - Иван Акимович! Вот вы с Зубцовым всегда нам показывали пример теплой дружбы. А теперь, замечаем, между вами словно черная кошка пробежала. Что случилось?
  - Пробежала, - тяжело вздохнул Иван Акимович. - На позапрошлой неделе Сашка меня крепко обидел. Рассуди сам. Проснулся я утром рано, что-то нездоровится. Суббота. Ну, думаю, сегодня передохну денек, в лес схожу для отвода души. Слышу - телефон с фермы: "Иван Акимыч, воды теплой нема, титан сгорел". Ах ты, думаю, долюшка председательская. Ни выходного, ни проходного. Пошел на ферму, вызвал механиков. А тут как на грех Зубцов подкатил: "Ну что, халалай-балалай, достукался? Уже и воды негу?" Тут в моей душе будто граната разорвалась. Пошел ты, говорю, к черту, какой я тебе халалай-балалай - вон из кабинета! Ну, в шутку. А Зубцов сел в машину и укатил. Теперь, вишь, стыдно ему, не подходит.
  - Иван Акимович, - с улыбкой сказал товарищ - зря вы на Зубцова обиделись. Дело в том, что он знает два языка: один - русский, другой - цыганский. На цыганском языке халалай-балалай означает "хороший хозяин".
  - Это точно? - оживился Щемелинин.
  - Абсолютно! Я цыганский тоже хорошо знаю.
  Иван Акимович тут же снял свою холщовую, выгоревшую на солнце фуражку, замахал ею в воздухе:
  - Саша! Сваток родненький! Ну, подойди, Сашенька, поближе, давай мы с тобой поцелуемся.
  Такие они были. Люди с большими именами и маленькими причудами.
  Наблюдались между ними схватки и посерьезнее, особенно когда вместе ездили в санаторий. Зубцов, как известно, любил все живое на земле. Но самой жгучей страстью были у него гуси и лошади. Верхом он часто ездил по полям, имея парк всяких машин. О гусях одной строчкой не скажешь. Гусеферму Зубцов завел "от жиру". Всего по горло в колхозе, можно бы не размениваться на "мелочи", но при Зубцове о гусях никто не смел слова плохого сказать. Уж на что он мужик терпеливый, но за гуся мог так крыхнуть ...
  Автор этих строк имел однажды удовольствие побывать на гусиной ферме, что располагалась возле поселка Василевка. Зубцов на подъеме чувств подводил меня к одной, другой, третьей гусыне, рассказывал их родословную и выдавал такие тонкости, что позавидовал бы ученый-зоотехник. Утомил меня Зубцов ...
  - А началась ферма вот с этой гуски ...
  Гляжу на часы:
  - Александр Егорович, мне пора.
  - Нет, теперь давай покажу молодняк на выводе.
  И опять гусиная повесть. Передо мной был фанатик. Особенно он любил гусаков бойцовской породы, "чтоб дрались по-партизански".
  ... Однажды Зубцов и Щемелинин поехали вместе в санаторий.
  - Уже на третий день, - рассказывал дома Щемелинин, - поволок меня Сашка в деревню, что была недалеко от санатория. "Слышишь, Иван Акимович, как гуси кричат? Давай прогуляемся". И как окунулся в гусиное царство, так сразу забыл про ванны и море. Уже торговаться стал, какую парочку с собою заберет. На второй день снова поволок. Саша, говорю ему, зачем я сюда приехал? Лечиться или на гусей глядеть? Обиделся, разорвал дипломатические отношения. И слава богу, думаю, что отлип от меня, дома помиримся.
  Зубцов не мог никому простить пренебрежительного отношения к гусям:
  - Не хозяин ты, сваток, а горюшко.
  - Саша, - захохотал Щемелинин, - за такие словечки дай я тебя поцелую. А гусей твоих, скажу откровенно, не каждый полюбит. Дело на любителя. Вон сын твой Валерка, думаешь, влюблен?
  - Мой Валерка по голосу за пять километров своего гусака отличает.
  Валерий Зубцов, начальник областной карантинной инспекции, как-то вспоминал о споре его отца с Щемелининым:
  - Щемелинин прав, - улыбнулся Валерий. - Гуси отняли у меня все детство.Но отец убеждал, что эта птица никого не сделает плохим человеком.
  Еще Валерий вспомнил, как отец играл на гармошке, как провел он в церковь электрическую лампочку и получил за это выговор по партийной линии плюс публикацию в "Крокодиле" ... Каким он был трезвым и добрым человеком (отдавалпенсию за колхозный бензин) ... Как не хотелось ему отрываться от земли и оставлять колхоз навсегда без своего пригляда ... Но всему свое время.
  ...Последние дни Александра Зубцова сложились трагично. Сын уговаривал его оставить работу, отдохнуть наконец.
  - Нет, я еще при силе!
  Но тут намекнуло руководство района и области, мол, сейчас и молодые не выдерживают гайдаровской перестройки.
  - Вы мне только помогите вагоном удобрений. Вот закончу сев, выведу скот на траву и попрощаюсь ...
  Эта последняя весна в его жизни была как никогда тяжелой. Зубцов метался по области в поисках запчастей и горючего и вдруг почувствовал, что силы на исходе.
  Колхоз сдал 24 июня 1998 года. А через два дня умер, как Антей, оторвавшийся от земли.
  Гроб колхозники пронесли на плечах от Витовки до самого кладбища – четыре километра. Никто не посмел сесть в машину, даже глубокие старики и старухи топали потихоньку за своим председателем.
  На другой день после похорон у Александра Егоровича родился правнук ...
  Виктор Сколченков.
  "Край мой деревенский", 2007 год.

Председатель колхоза "Ленинский путь" Почепского района Герой Социалистического Труда Александр Егорович Зубцов