Брянский край

АНАНЬЕВ ИВАН ДМИТРИЕВИЧ

  Парень с Таганки.
  В отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) вступило свыше восьмисот чекистов из четырнадцати областей. Каждый день в комитет ВЛКСМ НКВД поступали сотни заявлений от молодых сотрудников с просьбой отправить их на фронт, на передовую линию борьбы с врагом. Об одном из таких добровольцев - мне и хочется рассказать. Вот скупые строчки из его служебной характеристики: "...1911 года рождения, кандидат в члены ВКП(б). С 1939 года в рядах НКВД. Сержант, а затем старший лейтенант госбезопасности. 4 октября 1941 года добровольно вступил в партизанский отряд – помощник командира по разведке, помощник начальника Навлинского штаба по агентурной разведке. За мужество и отвагу, проявленные в борьбе с фашизмом, награжден (посмертно) медалями "Партизану Великой Отечественной войны" и "За отвагу". Мать - Анастасия Потаповна Ананьева проживает в Москве, на Таганке ...".
  В Навле он появился 15 сентября. Коротко представился начальнику местного НКВД А.И. Кугучеву. И сразу же поехал в Клинское - там ополченцы "сняли" немецкого парашютиста. Надо вести расследование. Ивана Дмитриевича назначили заместителем начальника НКВД, зачислили членом штаба противовоздушной обороны. Фронт был уже совсем рядом. Фашист не прекращал бомбить Навлю. У телефонов штаба постоянно дежурили люди. Посты наблюдения следили за продвижением противника. В ночь на 5 октября партийно-советский актив ушел в лес. А оставшиеся в поселке должны были хорошо подготовиться к встрече врага - взорвать три моста на тракте Навля - Брасово, небольшой заводик "Лесхим", где до последнего дня продолжали вырабатывать зажигательную смесь, шпалозавод, райотдел связи - словом, все то, чем мог воспользоваться при вторжении противник. Операции были поручены группам А.И. Кубышкина, лейтенантам милиции А.П. Данилова и И.Д. Ананьева. Назавтра мосты и завод "Лесхим" взлетели в воздух.Члены штаба противовоздушной обороны Мирошин, Кугучев, Кубышкин, Хромогин и Бакатуро ушли в лес.
  Ивана Дмитриевича, оставшегося в Навле, можно было увидеть в полицейской форме, расхаживающим по поселку. Он "следил" за порядком на улицах, на вокзале, на рынке, а сам внимательно изучал, запоминал места расположения техники и живой силы противника, фасады и "тылы" важнейших объектов. Вместе с М.И. Ерохиным, П. Макаричевым в течение трех дней провел несколько операций, которые своей неожиданностью очень встревожили фашистов. Полетел под откос груженный живой силой и техникой железнодорожный состав, тут же взорвался на угольном складе специально приготовленный для аварийных ситуаций резервный паровоз, врезался в тупик из-за неверно переведенной стрелки прибывший на подмогу из Брянска воинский эшелон. В конце октября 1941 года фашистская верхушка в Навле решила провести конференцию учителей: жизнь, мол, продолжается, школы должны работать. Вот только учить теперь детей в них будут по-новому. В тот день шел сильный снег. Небо заволокло густыми облаками и потому к полудню было почти темно. В клуб леспромхоза медленно стекались люди. Еще накануне, достав пропуска, отправился туда и Ананьев вместе со своими ребятами. Из отряда тоже подтягивались люди. С разных концов поселка они в санях подходили к центру. Оружие уложили на самое дно, укрыв сверху мешками с пшеницей и сеном. У самого клуба осмотрелись: кругом стояла охрана. Но и своих людей уже было достаточно. В зале стояла та напряженная, лишь изредка перебиваемая негромкими голосами тишина. Председательствующий занял свое место на трибуне, когда в дверях показались Ананьев и его товарищи.
  - Граждане Навли! - начал оратор. – Доблестные германские войска принесли вам освобождение от Советов, и поэтому прежние порядки для вас кончились и начинается орднунг - порядки новые. А поэтому вводится новая школа-семилетка, в которой мы станем учить детей наших по программам, существовавшим до 1917 года. Колхозы будут распущены, а земля отдается ее законным хозяевам - помещикам. Правда, помещики теперь будут господа немцы, которые принесут на нашу землю настоящий порядок. Все коммунисты объявляются врагами, все они подлежат немедленному уничтожению. А всякий, кто надумает сотрудничать с ними...
  В зале повисла мертвая тишина. И все-таки "оратору" не довелось договорить. Потому, что в следующее мгновение на сцену, оттесняя перепугавшегося провозвестника нового порядка, поднялся Ананьев: - Товарищи! - обратился он к людям. – Такого порядка, о котором только что говорил тут фашистский холуй, прихвостень и гад, нет и не будет. По рядам прокатился шум. "Президиум", попытавшийся было подняться со своих мест, вдруг оказался в тесном кольце подоспевших подпольщиков. А те, что были в зале и у дверей, уже были обезоружены партизанами. Иван Дмитриевич продолжал: - Родиной не торгуют. Ни один честный человек никогда не пойдет на службу врагу. Верьте, фашистам недолго быть на нашей земле. Мы их прогоним. Придет время - наши дети снова сядут за парты. А сейчас надо учить ребят, как ненавидеть фашиста, драться с ним. Предатели пусть пощады от нас не ждут. Последние его слова были перекрыты шумом отодвигаемых стульев. Учителя расходились по домам. Воспользовавшись суматохой, партизаны благополучно выехали из поселка.
  Первой задачей подпольного райкома партии было уничтожить всех фашистских холуев. Народ сам вершил свой приговор. В Алтухове казнили старосту С. Дроздова. Много бед причинил староста из деревни Глыбочка Савечин. Темной ночью Ананьев и А.И. Ижукин похитили его. Настала "очередь" станового надзирателя Костяшина и начальника полиции из Чичкова Володина. За ними Ананьев отправился сам. Для важности прихватил с собой документы ревизора, объемистый портфель, набитый доверху партизанскими листовками, запряг трех лошадей в расписные добротные сани. По пути хотел перещеголять самого себя - прихватить с собой еще и старосту из Синезерок, да того не оказалось дома (полицаи сказали: "Хоронится, боится партизан!"). Весело бежали лошадки и как-то легко становилось на сердце. Роль проверяющего ревизора явно начинала нравиться Ивану Дмитриевичу. Проехал несколько вооруженных постов. Полицаи, завидев начальство, раболепно вытягивались в струнку. А начальство со строгим и недовольным видом медленно прокатывалось мимо, покрывая "бездельников" и "забулдыг" ругательством. Вот Чичково. Володин и Костяшин подобострастно приветствуют начальство. В доме уже накрыт стол. Поблескивает сивушной синевой огромная бутыль. А хозяева едва успевают выкладывать новости: - Все спокойно. Всех, кто сочувствует партизанам, уже выявили и расстреляли. Вот тут некоторые отказываются платить налоги - так мы их тоже того. Только мать лесного бандита Мирошина в живых оставили. Велели доставить в Локоть. Так мы уж постараемся ...
  От такой доверительности у Ананьева сами собой сжимались кулаки. Ананьев напустил на себя строгость и потребовал у начальника полиции бумаги, стал копаться в них. И, найдя какую-то путаницу, сказал: - Хорошо же вы отчитываетесь перед волостью! Придется ехать в управу!
  Деньги сложил в портфель. Испугавшиеся не на шутку гнева начальства, Володин и Костяшин сами помогали все это надежно упаковать. Дорога предстояла не столь уж и близкая и потому другую подводу загрузили продуктами. На третью посадили Мирошиных. Было совсем темно, когда по обе стороны саней зашумел тяжелыми снежными ветвями лес. Лошадки, почуяв себя дома, быстрее припустились по накатанной колее, а немного спустя, повинуясь хозяину, свернули в сторону. Полицаи дремали, не ожидая беды.
  Так, за короткое время оперативная группа Кугучена и Ананьева расчистила округу от предателей. Охотников идти в услужение к фашистам становилось все меньше. Вот что писал коменданту Брянска Выгоничский бургомистр: "Партизаны настолько обнаглели, что являются в села среди бела дня. Старост и старшин управлений они уже почти всех захватили. Крестьяне сочувствуют им - они вывозят в лес продукты, прячут скот, а потом заявляют, что все забрали партизаны. Если ваши вооруженные силы не помогут нам водворить порядок, я затрудняюсь гарантировать выполнение военных поставок". А вот что писал в эти же дни военный корреспондент Совинформбюро А. Гутман в информации ЦК ВКП (б) о падении морального духа гитлеровской армии и боевых действиях партизан: "...Партизанами захвачена записка начальника полиции Навлинской управы Покровского начальнику Брянской городской управы Островскому, в которой тот сообщает, что нет им никакого от партизан житья, настала очередь за Навлей, не считаются ни с чином, ни со званием, жертв не перечтешь. Покровский требует дополнительный отряд с минометами, иначе вся управа, все кто «честно» служит Германии, обречены на гибель ...". Документ, приводимый корреспондентом в своем сообщении, был изъят И.Д. Ананьевым в день разгрома партизанами Навлинской управы 27 декабря 1941 года.
  Немцы прислали вооруженную помощь из Брянска, усилили охрану коммуникаций, установили круговую оборону в поселке. Из Навли теперь можно было выехать только по специальным пропускам. Озлобленные фашисты усилили карательные меры по всему району, стали засылать в леса шпионов и диверсантов. Нелегко было распознать предателей: они умело втирались в доверие к партизанам. Как-то в отряд из Навли прибыла группа в одиннадцать человек. Партизаны встретили их настороженно, знали, что каждый из них ежедневно ходил на отметку в полицию. Среди них мог оказаться тот, которого враги специально направили разузнать место расположения лагеря. Вида, конечно, не показали: такой человек обязательно себя чем-нибудь выдаст. Внимание сосредоточили на одном - уж слишком веселым да общительным он показался, готовым хоть сейчас отправиться на задание, много ходил по лагерю, ночами беспокоился, часто вставал. Подозрения подтвердились очень скоро. Предатель был задержан, когда хотел уйти. В другой раз в Навлю отправился Ананьев. Остановился как и всегда в доме у Кузьмичевых. Два дня спустя в окно постучал человек в форме полицейского. В нем Иван Дмитриевич узнал связного Анатолия Таненкова - с ним он расстался пару часов назад, когда тот собирался уходить в отряд. Что-то случилось непредвиденное - встреча была не запланированной. Пронюхали фашисты про базу. Направили туда карательный отряд. Скорее всего в отряде предатель...
  Приход фашистов удалось предупредить. А когда на следующий день после боя каратели снова пришли на базу, они наткнулись на заминированные пустые землянки, да размашистую надпись: «Смерть немецким оккупантам!» А в отряде на новой стоянке шел военный совет. Слушали начальника оперчекистского отделения А.И. Кугучева. Он назвал фамилию предателя – Крисанов. Привели Крисанова. в землянке стояла мертвая тишина. Недолго запирался предатель. Признался, как не пошел на фронт, как пришел на службу к фашистам, как по их заданию проник в отряд, как доносил обо всем, что происходит на базе, как получил в управе мышьяк, чтобы при удобном случае бросить в партизанский котел.
  В ответ на действия фашистов партизаны перешли к активным операциям. В короткое время они создали пять диверсионных групп. Одна - разведывательная под руководством Ананьева. Разведчики установили контроль за движением поездов по станциям Полужье, Брянск-2 и Навля, где движение составов было особенно интенсивным. Добывали сведения о составе вооружения, расположении воинских частей, боевом духе войск. Потеряв надежду разгромить партизан, немцы пошли на провокацию. Они организовали мелкие банды, которые стали грабить население - отбирали скот, одежду и хлеб. Людям говорили, что действуют по заданию секретаря райкома партии и председателя райисполкома. Одна из таких групп именовала себя "Двадцать пять". Одетые в форму бойцов и командиров Красной Армии, бандиты появлялись в селе под вечер. Бандиты расстреливали сопротивляющихся, выискивали и расстреливали выходящих из окружения бойцов и командиров Красной Армии. А после, захватив награбленное, укатывали дальше. Так было и в деревне Сидоровка. Операция по разгрому банды была поручена Ананьеву и его людям. Десять дней искала разведка банду. А та, почувствовав опасность, всякий раз тщательно запутывала следы. И все-таки однажды ниточку эту удалось-таки распутать. Стало известно, что побывав в Андреевке, бандиты через несколько часов объявились в Сидоровке, но там не задержались, а прямиком отправились в поселок Дрогачи. Сведения эти принесли в отряд разведчики Сергеев и Хлюстов. Они же рассказали о том, что остановились бандиты в крайней хате возле леса. Вооружившись ручными пулеметами, тремя автоматами, винтовками и гранатами, партизаны, во главе с Ананьевым отправились в Дрогачи. Еще накануне Сергеев и Хлюстов связались с жительницей Дрогачей - дочерью бывшего председателя колхоза Валей Агаповой. Вот и теперь она по заранее условленному сигналу вышла к ним навстречу. К пяти часам утра группа Ананьева тесным кольцом окружила бандитов. Завязалась перестрелка. Семеро из них были убиты на месте. Пятерым удалось-таки вырваться и бежать. Все остальные, подняв руки, вышли из укрытия. Суд над ними состоялся в тот же день. Ананьев установил, что создавался "отряд" из бывших воров и рецидивистов. Успех этой операции имел огромное значение, так как люди убедились, что в партизанах они найдут и правду, и защиту.
  Одна из самых памятных операций навлинских чекистов в 1942 году - поимка фашистского шпиона Семенова. В начале войны тот побывал в плену у немцев. Потом, якобы, бежал, попал в партизанский отряд имени Стрельца. Это о нем 11 апреля 1942 года комиссар отряда писал А.И. Кугучеву: "...Вступает со мной в пререкания, старается посеять вражду между мною и командиром. Много пьет, избивает пленных полицейских, но не расстреливает ...". Решив проверить Семенова на деле, направили его командиром в Алтуховский отряд. Появился он там неожиданно, в немецкой плащ-палатке на белом коне... Первые же пленные, прибывшие в расположение отряда по приказанию Семенова (их привели из Святого) вели себя довольно свободно. В определенное время в отряде стала появляться неизвестная овчарка. Семенов позовет ее к себе, приласкает, а потом собака быстро исчезает. Однажды собаку подстрелили. В ошейнике нашли записку. В ней находилось донесение Семенова с подробным планом алтуховской заставы, на которую через два дня предлагалось напасть гитлеровцам - тогда там должны были остаться одни девушки. Семенова взяли быстро и для него неожиданно.
  Много событий вместил в себя 1942 год. Однажды Иван Дмитриевич возглавил диверсионную группу. Эшелоны шли на восток, эшелоны шли на фронт с танками, людьми. Железную дорогу надо было взорвать во что бы то ни стало. Так думал он. Добравшись до «железки», заложил мину. На рассвете И.Д. Ананьев поджег зажигательный шнур - метр шнура, который горит со скоростью один сантиметр в секунду. Плыли облака кучевые, тяжелые рельсы уходили прямые, как выстрел. Насыпь пропадала в предрассветном тумане, густом и плотном как вата. По насыпи шел патруль, шесть гитлеровцев и под их коваными тяжелыми сапогами скрипел и осыпался гравий. Один из них увидел И.Д. Ананьева, и все, громко заговорив, побежали, на ходу расстегивая кобуры, крича, спотыкаясь о шпалы. Шнур горел с запахом пороха и асфальта. Один сантиметр в секунду. Слишком медленно. Еще сантиметров восемь-десять. Ананьев облизал сухие губы, пополз назад к заряду и спокойным, рассчитанным движением обрезал шнур, обгоревший на треть, укоротив вдвое, и поджег снова. Немцы бежали, задыхаясь, хрипя, блестя воронеными стволами пистолетов, пытаясь настичь Ананьева очередью из автомата. Один сантиметр в секунду. Слишком, медленно. Ананьев еще раз обрезает шнур, спокойно, наискось, одним нажимом, чтобы не скрошить порох и поджечь сразу, шнур зашипел опять. Десять сантиметров. Десять секунд. Он бросается под насыпь, упрямый, веселый и злой. Глухой тяжелый удар. Взрыв. Мысль: задание выполнено.
  9 ноября 1942 года И.Д. Ананьев получил приказ добывать сведения о расположении боевых коммуникаций противника, расположении огневых точек в Глинном. Для этого надо было захватить "языка". Вместе с группой Ижукина они осторожно продвигались вдоль леса. Нужно было, оставаясь невидимым для дозоров, все время держать в поле зрения дорогу. В одном месте они затаились, услышав близкую и четкую немецкую речь. Она перебивалась визжанием пил и стуком топоров. Фашисты готовили для вывоза в Германию лес. Кончалась ночь, когда разведчики подошли к Глинному. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: именно здесь основные силы с танками, артиллерией. В церкви разместился штаб. Как же быть? Но времени на размышление судьба уже не оставила. Один из фашистов заметил партизан, поднял шум. Завязался короткий и злой бой. Партизанам удалось уйти, захватив с собой "языка". Операция по уничтожению фашистской группировки была назначена на 17 ноября. Семь часов длился тот тяжелый бой. Огневых средств, увы, не хватало. Это и дало возможность противнику вытеснить партизан в глубину собственной обороны с уже захваченных территорий. В этот день пришлось отступить. Но через десять дней удар еще большей силы обрушился на фашистов. В ходе обеих операций они потеряли убитыми почти восемьдесят солдат, партизанами было уничтожено сто одиннадцать дзотов и окопов, полегло немало фрицев, захвачено шесть минометов.
  По сведениям агентуры и партизанской разведки было установлено, что противник, начиная с 10 до 15 декабря 1942 года стягивает полицейские отряды из Карачевского района в район Святое - Глинное, установлено передвижение батальона полка Вейзе, дислоцирующегося в населенных пунктах Уты, Уручье, Рябчевск по направлению Глинное. Требовалось разгадать намерение противника. Заместителем начальника штаба бригады "Смерть немецким оккупантам!" И.Д. Ананьевым была организована разведка во всех направлениях. Была поставлена задача достать языка путем наблюдения и коротких наскоков. Надо было определить силу врага и его ближайшее намерение. Все бригады и отряды Навлинского района были приведены в боевое состояние. И.Д. Ананьев разгадал замыслы врага. Полку Вейзе ставилась задача - занять и удержать большак Ворки - Вздружное. Этим самым противник стремился окончательно разобщить Северную и Южную группу партизанских отрядов. По данным разведки И.Д. Ананьева было предпринято 5 атак. Враг был разбит.
  Партизаны после длительных боев с оккупантами переживали трудные дни: не хватало продовольствия, боеприпасов. Кроме этого почти все раздеты. Рваные лапти, разбитые сапоги составляли обувь большинства. Сильные морозы насквозь пронизывали рваную одежду. Командованию отрядом стало известно, что в селе Плюсково Грубчевского района немцы заготовили много зерна, муки и все хранится в колхозной базе. От Трубчевска до Плюсково 15 километров. Командование знало, что в Трубчевске расположен сильный фашистский гарнизон и хлеб придется забирать с боем. За проведение этой операции взялся И.Д. Ананьев. Подобрав группу умелых, смелых и мужественных партизан, отправился на задание. 21 декабря 1942 года группа на 12 подводах прибыла в Плюсково, расставили охрану и сразу к старосте. И.Д. Ананьев приказал старосте затарить и погрузить зерно на сани в течение часа. Через два часа все подводы были загружены мешками с мукой. На двух санях ящики со спичками. Взяли и телефонный аппарат. Ананьев приказал старосте: - Собери всех полицейских и проводи нас до деревни. Староста шел первым, за ним полицейские. Отъехав от Плюсково три километра, опустились вниз, надо переехать овраг. Обоз остановился. Ананьев дал команду старосте и полицейским выстроиться в один ряд. Команда по изменникам Родины ...
  ...В марте 1943 года партизанам бригады "Смерть немецким оккупантам!" было поручено взорвать железнодорожный мост на станции Синезерки. Разведка доложила, что его охраняет небольшой патруль. Шли долго. До насыпи оставалось несколько метров. И в это мгновение на партизан обрушился шквальный огонь. Все залегли. Вперед был отправлен взвод Двойжникова. Тот зашел в тыл к немцам, забросал дот гранатами. Пулеметы и минометы на некоторое время захлебнулись. А группа Ананьева медленно ползла к мосту, вжимаясь в снег. Впереди Иван Дмитриевич, за ним Коля Кузьмичев, Афанасий Согреев, Роман Кузин, Анатолий Гаридов. Вот и насыпь. Переползли через рельсы. Но тут из водонапорной башни неподалеку застрочил крупнокалиберный пулемет, а под мостом вступили в бой гранатометчики. Первым был убит Коля Кузьмичев. Ананьев бросился на помощь. Пулемет в дзоте снова ожил. Не раздумывая, туда пополз Двойжников. Но из-за окопа вырос здоровенный гитлеровец и выстрелил в Павла. Тяжело ранен Роман Кузин. Убит Матвей Кузьмичев. Но партизаны сумели взорвать мост с одной стороны. В воздух взлетела и водокачка, была нарушена телефонная связь. И все-таки победу праздновать еще рано. На помощь к гитлеровцам пришел бронепоезд с карателями. В эти мгновения и поднялся во весь рост Ананьев: - За Родину! Вперед! Пуля попала ему в спину, когда он, в последний раз, повернувшись к ребятам, решил подбодрить тех, кто был рядом, дружеским взглядом. Почти бездыханного его схватил на руки А.И. Кубышкин и оттащил его в лес. После боя партизаны несли его на руках. Врач в отряде уже бессилен был чем-нибудь помочь. Похоронили Ананьева на берегу реки Кукаренка неподалеку от деревни Журавка.

"Партизанская республика",
Е.Н. Анищенко, 1992 г.