Брянский край

Где находились существовавшие в домонгольский период города: Воргол, Глебль, Зартый, Оргощ, Сновск, Уненеж, Хоробор?

  Где находился древний Воргол?
  Воскресенская летопись под 1283 годом рассказывает о насилиях татарскаго баскака Ахмата: "Еще асе к тому сотвори (Ахмат) две свободы во отчине Олга, князя Рылскаго и Ворлогскаго (Воргольского)..." (П. С. Р. Л., VII, 178). Далее: "и насилие творяху христианом, сущим Курскиа области, около Ворлога и около Курска нусто створиша" (ibid.). Из этих мест летописи мы ясно видим: 1) город Воргол с городом Рыльском составляли один удел, следовательно должны были находиться не особенно далеко друг от друга, 2) это удельное княжество Воргольско-Рыльское составляло часть княжения Курского. Поэтому нет никакой возможности отожествлять Воргол с одноименным селом Елецкого уезда Орловской губернии на реке Ворголе, впадающей в реку Сосну (Барсов, Материалы, 40), потому что в таком случае два города Воргол и Рыльск одного и того же удела оказались бы на противоположных концах Курского княжения и на большом расстоянии друг от друга, чего, конечно, быть не могло. Воргол должен лежать где-то в западной части Курского княжения, так как в западной части его лежит и Рыльск. Отыскивая Воргол в этом направлении, мы должны согласиться с мнением, высказанным архиепископом Филаретом,- а за ним Зотовым и Лазаревским, что древний Воргол по месту своего нахождения соответствует нынешнему селу Ворголу Глуховского уезда, Черниговской губернии на реке Воргле (из Воргел), впадающей в реку Клевень (Зотов, О черниговских князьях, 200; Лазаревский, Описание старой Малороссии, II, 458; Списки населенных мест Черниговской губернии, 30). Собственно, древний Воргол находился, очевидно, на месте большого городища, сохранившегося на дачах села Воргола, в 2 верстах от него, на возвышенном мысе над лугами реки Клевени (Самоквасов. Древние города России, приложения, 7).
  Сообщение Воскресенской летописи, что Святослав, когда татары осадили 13-го января Воргол, "бежа в леса Воронежские" (П. С. Р. Л., VII, 177), нисколько не противоречит сделанному нами прикреплению Воргола. Никоновская летопись, не знавшая никакого другого Воронежа, кроме Рязанского, добавила, что Святослав "побежа в Резань" (П. С. Р. Л., X, 163), чего в Воскресенской летописи нет, и понятно, почему. Слободы были построены в Рыльском уделе, и вот что мы находим еще в Воскресенской летописи: два бесерменина ехали из слободы в слободу, а "Святослав удари на них разбоем" (из воронежских лесов) (II. С. Р. Л., VII, 178). Спрашивается, каким образом мог Святослав сделать нападение из рязанских воронежских лесов на ехавших из слободы в слободу в Рыльском уделе? Очевидно, эти воронежские леса находились также в Рыльском уделе. На некогда бывшее их существование именно в этом уделе и недалеко от намеченного местонахождения Воргола указывает название Воронеж, принадлежащее местечку Глуховского уезда к северу от Воргола. Вот тут и простирались те воронежские леса, куда бежал Святослав, и от которых теперь сохранилось, кажется, только одно имя "Воронеж", но они существовали в большом количестве еще и в позднейшее время (Лазаревский, op. cit., II, 48).
  Приведем еще отрывок из статьи А.И. Бунина «Где находились города Липецк и Воргол, а также и другие места упоминаемые в летописях под 1283-1284 годов?», 1901 год.
  … Местоположение города Воргла определяется также различно. Карамзин говорит, что это ныне село Елецкого уезда, но не упоминает, чтобы в нем сохранились остатки прежде бывшего города; притом местность этого села, находящегося в 7 верстах от горда Ельца, также как и этот последний, входила в состав владений Карачевского княжества и самый Елец впоследствии был стольным городом особой отрасли, отделившейся от Карачевских, — князей Елецких. Соловьев признавая, что Елецкий Воргол далеко от Рыльска, высказывает мнение: не Вольговский ли? (Льгов и Вольгов — естественно); но Льгов уже новый город, образовавшийся из монастырской слободы. (Городские поселения России III, 30 с.). Преосв. Филарет указывает на село Воргол Глуховского уезда, как на существовавшее еще до татар и бывшее одним из удельных городов Северского княжества, но не объясняет существуют ли в этом селе остатки прежде бывшего города. Таких остатков, как видно из собранных Д.Я. Самоквасовым сведений о городищах в Черниговской губернии, в самом селе Воргле не существует; но в 2 верстах к югу от него, над лугом реки Клевени, находится городище, расположенное на высоком мысу и состоящее из двух насыпей, лежащих рядом и разделенных рвом, а величиною площади более 1000 шагов в окружности. Соображая местонахождение сего городища с летописными данными относящимися к городу Ворглу находим, что этот город был исходным пунктом для Нагаевых татар, при разорении ими княжеств Рыльского и Липецкого, при чем одни отряды татар погнались за князьями: Олегом Рыльским, бежавшим в Орду (Волжскую) к хану Телебуге, и Святославом Липецким, бежавшим в леса Воронежские, но не догнавши князей они возвратились, а другие отряды заняли все пути в означенных княжествах и воевали в них в продолжении 20 дней, наполняя слободы Ахматовы захваченными людьми, скотом и всяким другим имуществом Воргольским, Рыльским и Липецким. Принимая во внимание, что Нагаева орда кочевала в Черноморских степях и что, следовательно, наступление татарской рати было произведено с юга, можно было бы предполагать, что город Воргол находился на месте означенного городища, как лежащего на прямом пути от города Липецка к лесам Воронежским, в которые бежал преследуемый татарами князь Святослав; но при этом необходимо принять в соображение, что город Воргол принадлежал к составу Рыльского княжества и постоянно упоминается в непосредственной связи с городом Рыльском, означенное же городище находится в отношении Рыльска, также как и путей ведущих с юга, за землями княжеств Путивльского и Глуховского, составлявших особые владения, в которых сидели свои удельные князья (Зотов, О Черниговских князьях); в виду чего, если бы Воргол находился на месте сказанного городища, то, по разорении его окрестностей, при переходе татар через княжества Путивльское и Глуховское, для разорения окрестностей Рыльска, неизбежно должны были бы подвергнуться такой же участи и названные княжества, а между тем они остались нетронутыми; равным образом они оставались нетронутыми и прежде того, когда производились грабежи около Рыльска и Воргла жителями Ахматовых слобод. Поэтому означенное городище нельзя признать соответствующим всем летописным данным, относящимся к городу Ворглу; принимая же в соображение, что при обозначении местностей, в которых жители Ахматовых слобод производили грабежи, в летописях они перечисляются в таком поряди: Курское княжение, окрестности Воргла, окрестности Рыльска и окрестности Липецка, — надо полагать, что Воргол находился между Курском и Рыльском. Подтверждением этому может служить следующее место из описания дорог, составленного по осмотру их в 1637 году: "А промеж Семи Пузатой и Пузацкаго лесу сакма татарская лежит в Курские и Воргольские места и в Кромские места на Оржано поле". Имея в виду, что под упоминаемыми здесь: Семью Пузатой разумеется верховье реки Сейма, а под Пузацким лесом, — лес находящийся около теперешнего села Пузачи (в 15 верстах к югу от города Тима), через который проходила Муравская дорога (Книга Большого Чертежа, изд. 1838 году, стр. 6, 86), следует признать, что означенная сакма, отделяясь от Муравской дороги, направлялась к северо-западу, а так как она проходила сначала Курскими местами, а потом уже Воргольскими, то город Воргол должен был находиться к западу от Курска. Принимая за сим в соображение, что город Воргол входил в состав Рыльского княжества, которое, как видно из переписных писцовых книг Рыльского уезда 1678 года, заключало в себе пространство, состоящее из большей части нынешнего Рыльского уезда (кроме южной и юго-западной части его, входившей в состав Путивльского уезда) и нынешних уездов Льговский и Дмитровский, — сказанный город надобно искать на этом пространстве; но в означенных переписных книгах населенного пункта с таким названием не встречается; равным образом и в Списках населенных мест Курской губернии на всем обозначенном пространстве не встречается ни селения, ни урочища, ни городища, которое бы своим названием указывало на место бывшего города Воргла, а посему следует заключить, что остатки этого города представляются в настоящее время в виде ненаселенного городища в Льговском или Дмитриевском уездах.
  Воронежские леса, в которых укрывался Липецкий князь Святослав во время нашествия татар, простирались, как и ныне, к северо-западу от Липецка, за рекой Сеймом и назывались так по местечку Воронежу, которое находится к северо-западу от Глухова, близ границы с Кролевецким уездом и по словам преосв. Филарета принадлежит к числу селений до татарских…
  Где быль город Глебль?
  В 1147 году Изяслав Мстиславович и брат его, Ростислав, двинулись на встречу черниговским князьям, которые находились в области верхнего течения реки Сулы, около городов Выря, Вьяханя и Понаша. Черниговские князья (Изяслав Давидович и Святослав Ольгович) двинулись из указанной местности к Чернигову на город Глебль. Узнав об этом, Изяслав и Ростислав "поидоша им перекы, не перестигоша их до Всеволожа, уже бо бе Изяслав Давидович (и его союзники) ушли бяху мимо Всеволожь..." (Ипатьевская летопись, 251—252). Таким образом, как видно из приведенного известия летописи, вопрос о местонахождении города Глебля тесно связан с вопросом о том, где находились города Вырь, Вьяхань, Попашь и Всеволожь. Местоположение городов Выря, Вьяханя и Попаша определено в статье "Печенеги, Торки и Половцы до нашествия татар", 91—94. Город Вырь — это городище, на котором построен город Белополье. Вьяхань—ныне является в виде городища, лежащего в 30 верстах от Белополья на юго-запад, в 5 верстах от слободы Тернов, на берегу реки Терны. Город Попашь должен был находиться при впадении реки Попадьи в реку Сулу. Что касается города Всеволожа, то местоположение его необходимо определить раньше, чем приступить к решению вопроса о нахождении города Глебля. Итак: где быль город Всеволожь?
  Из вышеприведенных летописных известий обнаруживается, что город Всеволожь находился на дороге от Чернигова к городу Вырю, т.е. в юго-восточном направлении. Затем, Изяслав Мстиславич и Ростислав взяли Всеволожь штурмом и пошли по прямому направлению дальше. После этого события "слышавше инии гради, Уненежь, Белавежа, Бохмачь, оже Всеволожь взять, и побегоша Чернигову..." (ibid.). Таким образом, Всеволожь должен был находиться между Черниговом и городами Бохмачем и Белой Вежей. Что последние лежали далее зa Всеволожем в юго-восточном направлении, явствует из хода событий: жители Бохмача и Белой Вежи бежали потому, что Мстиславичи и пришли затем к ним, и "Изяслав повел зажечи грады ты" (lb. 252). Как раз по прямому направлению от Чернигова (на юго-восток) к Бохмачу и Белой Веже, ближе к последним, находится село Сиволож, Борзенского уезда, Черниговской губернии, при реке Загоровке (Списки Черниговской губернии, 23). (Древний Бохмач теперь — местечко Конотопского уезда, Черниговской губернии, при реке Борзне, а Белаяя Вежа является теперь в виде большого городища около немецкой колонии Беловежи, Борзенского уезда той же губернии). В первой четверти XVII столетия на месте древнего Всеволожа упоминается в польских актах "городище Зейволожь", ясно искаженное "Всеволожь", на месте нынешнего Сиволожа (Лазаревский, op. cit., II, 122, 125). Древнее городище существует у села Сиволожа и в настоящее время (Самоквасов, op. cit., 25). Все вышеприведенные соображения и указанные данные приводят нас к помещению древнего города Всеволожа на месте села Сиволожа, которое удержало, хоть и в исковерканном виде, древнее имя.
  Существовал ли другой Всеволожь кроме только что определенного? На этот вопрос мы отвечаем вполне отрицательно. Всеволожь был один на месте нынешнего Сиволожа. Повод к недоразумению подали два известия Ипатьевской летописи: под 1156 и 1159 годами. В 1156 году Святослав Владимирович "зая у него (у Изяслава Давидовича) все городы Подесенския, Всеволожь" (Ипатьевская летопись, 333). На первый взгляд кажется, будто и Всеволожь — город Подесенский. Другое известие следующее: "Господи, говорит Святослав Ольгович, виж мое смирение, колико на ся поступах, не хотя крови пролита хрестьянскии, отцины своея погубите, взяти Чернигов с 7-ю город пустых, Моровиеск, Любеск, Оргощь, Всеволожъ, а в них седят псареве же и Половцы…" (ibid. 343). Помещение рядом Оргоща и Всеволожа указываешь, будто бы, и на их действительное соседство. Но летописец не имел в виду давать такого указания. Обратимся сначала к первому известию летописи, под 1156 годом.
  Почему Святослав Владимирович захватил кроме подесенских городов еще и Всеволожь на юге? Потому, что последний был очень важным стратегическим пунктом: через него шел для Черниговских князей путь на юго-восток, в степи к половцам. Через этот путь двигаются князья в 1147 году, отсюда Изяслав Мстиславич отряжает сына своего Мстислава в 1152 году на половцев ("...и ставше у Всеволожа, и ту отряди Изяслав сына своего Мьстислава на Половци, с полкы своими..." Ипатьевская летопись, 316). Всеволожь — ключ для сношений Ч?рниговских князей с половцами. Поэтому то Святослав Владимирович занял также и этот город, чтобы не допустить Изяслава Давидовича немедленно послать гонца к половцам для действия против него, Святослава. Но не этого только достигал Святослав Владимирович занятием Всеволожа: он сам приобретал теперь возможность без помехи сноситься с половцами: ведь он был пасынок половецкого хана Башкорда (Ипатьевская летопись, 343). Таково значение захвата Всеволожа Святославом Владимировичем, и летописец понимал важность этого факта и резко выдвинул его в своем сообщении под 1156 годом. Уяснив себе этот факт, мы можем объяснить и известие летописи под 1159 годом. Города, населенные половцами, или лучше, у которых были половецкие поселения, названы такие: Моровийск, Любечь, Оргощь, Всеволожь. Одно только помещение Всеволожа рядом с Рагощем (Оргощем) не доказывает непременно их соседства или местонахождения в одном направлении. Посмотрев на карту, мы видим, что эти города с половецкими поселениями охватывают Чернигов с двух сторон — южной (Моровийск и Всеволожь) и северо-западной (Любечь и Рагощь). Зная значение Всеволожа, мы должны признать вполне естественным устройство в нем и около него военного половецкого поселения. Такое же поселение было устроено со стороны Киева и Переяславля (в Моровийске) и два со стороны Смоленска (у Любеча и Рагоща). Итак во всех случаях, указанных выше, где летопись говорит о Всеволоже, это есть один и тот же Всеволожь в юго-восточном направлении от Чернигова.
  Определив местоположение древнего города Всеволожа, можно приступить к решению вопроса: где находился древний город Глебль?
  В 1147 году, как мы уже видели, Черниговские князья были в городе Попаше на реке Суме (Ипатьевская Летопись, 251). Отсюда они "поидоша на Глебль Чернигову" (ibid., 252). Это известие показывает только, что город Глебль находился где-то между Черниговом (на юго-восток от него) и городом Попашем. Яснее представляется положение города Глебль из дальнейшего рассказа летописи, с которым мы уже встречались. Изяслав Мстиславич с братом, Ростиславом, двинулись от Чернигова к Всеволожу, чтобы встретиться с князьями Черниговскими. Следовательно, Глебль лежал за Всеволожем, дальше на юго-восток между городом Попашем и Всеволожем. Далее в летописи говорится, что после взятия Всеволожа войсками Мстиславичей последние двинулись далее по прямому направлению, вследствие чего жители городов Уненежа, Белой Вежи, Бохмача "побегоша Чернигову". Мстиславичи захватили бежавшее население этих городов, а самые города сожгли. "Слышав же Глебльци, оже Уненежь и Бохмачь, и Белу вежю (сожгоша), и не утягли убежати. И тако Изяслав с братом своим Ростиславом, и то слыша, поидоста к Глеблю, и тако пришедше к Глеблю, исполчившеся, поидоша к граду полкы и начаша битися..." (ibidem).
  И так, Мстиславичи, по сожжении Уненежа, Бохмача и Белой Вежи двинулись далее и напали затем на Глебль, жители которого хотели убежать, но не успели. Следовательно, Мстиславичи от сожженных городов, Уненежа, Бохмача и Белой Вежи, продолжали двигаться далее в том же прямом направлении, а стало быть, Глебль лежал за сожженными городами далее в восточном или юго-восточном направлении, т.е., другими словами, город Глебль находился где-то между сожженными городами и городом Попашем. Заметим, что, по рассказу летописи, город Глебль был сильно укреплен: ему удалось выдержать штурм целый день, и затем враги сняли осаду. Производя поиски в направлении от Белой Вежи к Попашу и принимая во внимание, что расстояние между Глеблем и Белой Вежей не должно быть велико, так как жители Глебля не успели уйти, пока Мстиславичи двигались от Белой Вежи, — принимая все это во внимание, мы должны искать следы города Глебля в каком-нибудь из городищ в благоприятной для защиты местности, между Белой Вежей и Попашем, в недальнем расстоянии от первой. Такое городище, действительно, и отыскивается. Мы присоединяемся к мнению, что древний Глебль совпадает с нынешним Красным Колядиным Конотопского уезда Черниговской губернии (Лазаревский, op. cit., II, 310), но прикрепляем древний Глебль собственно к городищу верстах в 4-х от Красного Колядина, на берегу реки Ромна, недалеко от впадения в него реки Гайворона (Самоквасов, op. cit., 1).
  Где лежал город Зартый?
  В 1159 году Изяслав Давидович, после своего поражения под Белгородом, бежал в область вятичей (Ипатьевская Летопись, 344). Но под 1160 годом мы находим такое известие: "ходи Изяслав Путивлю на Олга на Святославича и, стоя 3 дни у города и не успев ничтоже, возвратися к Выреви, оттуду бо и пришел бяше; и пришедшу же ему к Выреви, и они затворишася от него и не пустиша его во град; он же оттуду возвратися и иде в Зарыты и ту перебыв опять, возвратися к Выреви" (Воскресенская Летопись). Ипатьевская летопись, в которой недостает начала этого рассказа, называет город Зарты (Ипатьевская Летопись, 346). После нападения Изяслава Давидовича на Чернигов Владимир Андреевич двинулся за ним к Вырю "и пришед ко Выреви и пожьже острог около города; в городе бо затворился бяше с княгинею Иван Ростиславич, а сам Изяслав шел бяше в поле. И ту стоявше и шедше к Зарытому, и ту пожегше и много зла створивше, возвратишася усвояси" (Ипатьевская Летопись, 348). Из приведенных летописных сообщений вытекает, что Зартый находился в юго-восточной части Северской земли, как и город Вырь. Зная положение последнего (на Вырском городище построено Белополье), мы можем с некоторою вероятностью определить и местонахождение Зартыя. Из рассказа о походе Владимира Андреевича видно, что ни Выря, ни Зартыя ему взять не удалось. У первого он сжег только острог (окольный город), а самого города (детинца) не взял, а о втором даже и этого не сказано: очевидно, у Зартыя дело ограничилось лишь разорением его окрестностей, — сожжением сел, избиением и уводом жителей ("и ту пожегше и много зла створившее"). Эта последняя подробность указываете, по нашему мнению, на то, что Зартый лежал не далее за Вырем, где-то в степи, а в местности населенной. На это же указывает и известие летописи под 1160 годом: Изяслав Давидович из Выря напал на Путивль, не мог его взять, вернулся к Вырю; выревцы его не пустили к себе; тогда Изяслав "оттуду возвратим и иде в Зарытыты", т.е. от Выря он снова вернулся назад, по направленно к Путивлю, вообще назад от степи, в район населенных мест. Первая мысль, какая является здесь, это та, что Зартый должен находиться где-то между Вырем и Путивлем. И эта мысль единственно правильная. Предположение, будто Зартый получил свое имя от того, что лежал за рекой Ретью, которая впадаете в реку Эсмань в Кролевецком уезде Черниговской губернии, — это предположение разбивается ясными фактами: 1) Изяслав Давидович от Выря напал на Путивль, пошел к Вырю и вернулся в Зартый, засел там, переговаривался с жителями Выря, убедил их впустить его и из Зартыя вернулся к ним, — все это возможно на близком расстоянии, при условии, что никто не можете этому мешать, а это было бы, если бы Зартый лежал на Рети, а Путивль был между Зартыем и Вырем, 2) Владимир Андреевич осадил Вырь и затем непосредственно напал на Зартый, что возможно только при условии их недальнего соседства. Следовательно, города Зартого или, по нашему мнению, лучше Зартыя следует искать в одном из городищ между Вырем (Вырское городище — Белополье) и Путивлем. Такое городище и существуете действительно: оно находится на южном берегу реки Сейма немного выше впадения в него реки Выря (Вира). К этому городищу мы, вместе с преосвященным Филаретом, и прикрепляем древний город Зартый (Преосвящ. Филарет, Описание Харьковской епархии, III, 409). Другие мнения, ничем не оправдываемые, смотри у Барсова, Материалы, 76-77. Очень осторожно и вполне верно раньше указывал Арцыбашев местонахождение Зартыя недалеко от города Выря, но предположение его, что "Зартый", может быть, второе имя Рыльска, ничем неможет быть поддержано (Арцыбашева, "Повествование о России", I, пр. 1046). Таким образом, Зарьтый принадлежит к числу юго-восточных городов Северской земли. Население этих городков было смешанное: мы должны предположить в них половецкую примесь. Если черниговские князья селили половцев во внутренних городах, то тем более возможно образование военных половецких поселений на юго-восточной окраине, подобно тому, как были военные поселения черноклобуцкие на Поросье. Само имя интересующего нас города очень подозрительно. Русский человек не умеет его склонять: "идее в Зартый" (винительный падеж), "идее в Зарыты" (тоже), "шедше к Зарытому" (дательный падеж). Если винительный падеж "Зартый", то и именительный падеж также "Зартый", а дательный падеж должен быть "Зартыю". Нам кажется что имя "Зартый", "Зарты" (отсюда "Зарыты"), аналогично с именем "Басты" (и "Бастый"); "Батый", при чем также заключается колебание: "Батыеви" и "Батыю". Не скрывается ли в "Зарты", "Зартый" какое-нибудь половецкое имя?
  Приведем еще мнение И. Токмакова, высказанное в книге "Историко-статистическое описание города Мглина" (издательство 1988 года). Он пишет: И.М. Карамзин полагал, что в окрестностях Мглина надо искать место города Зартый или Зарытого, упоминаемого в летописях XII века... "Вопрос этот еще не решен, но догадка Карамзина наиболее вероятна". В энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И.А. Ефрона о начальном названии Мглина сказано было определенно: "По мнению Карамзина, здесь был древний город Зартый, упоминаемый в летописи XII стол".
  В действительности же историк Карамзин нигде не упоминает Зартый, а пишет Зарытый и относит это название не к городу Мглину, а, вероятно, к нынешнему селу Разрытому, не точно указывая его географическое положение между Мглином и Рославлем. Он пишет, как в 1159 году туровский князь Изяслав Давидович ходил воевать Путивль и Вырь (Карамзин замечает, что в летописи этот поход ошибочно указан под 1160 годом) и приводит следующий текст Киевской летописи: "Выревци ж не пустиша его. Он же вызвратися, иде в Зарытый и ту пребыв, опять возвратися в Вырь". И только в Ипатьевском летописном списке, и то однажды, упомянут Зартый, и больше ни в каких старинных письменных документах названия Зартый не встречается. В Ипатьевской летописи под 1160 годом при описании того же похода туровского князя Изяслава Давидовича на Путивль и Вырь сказано: "Выревцы ж затворишася от него, и не пустиша его, к собе, он же оттуда возвратився иде в Зартый и ту перебыв иде опять, возратився в Вырь".
  Можно допустить, что летописец имел в виду написать Зарытый, но пропустил "ы" и написал Зартый. Это тем более вероятно, что в другом месте той же Ипатьевской летописи на странице 508 записано, как в том же 1160 году князь Изяслав стоял в поле, а затем "шедши к Зарытому, и ту пожогши, и много зла створиши, возвратишася у свояси". Возможно, что после этого разорения Зарытый (Зартый) стали называть Разрытым, так название это навсегда закрепилось за селом Разрытым. Из ранних русских летописей нам известны упоминания лишь об Ормино и Зарытом (Зартом), которые в 12 веке находились на Мглинской земле. Однако в народе веками хранилось устойчивое предположение, что Мглин тоже древний город, и что он, нисколько не моложе летописного Ормино. Из рода в род передавался рассказ о том, что возник он в километре к югу от южной окраины современного города. Далее, что в 1239 году, Зартый сожгли татары и перебили жителей, но он снова возродился только уже не в Городище, а на своем теперешнем месте под новым названием Мглин. Из-за отсутствия официальных письменных документов невозможно было ни опровергнуть, ни подтвердить эту версию, и потому история умалчивает о наиболее раннем периоде Мглина. Но когда молчит история, слово предоставляется археологам.
  В сентябре 1974 года Брянский краеведческий музей направил во Мглин археологическую поисковую группу под руководством Заверняева Федора Михайловича, заведующего отделом музея до Октябрьского периода, известного своими археологическими раскопками в селе Хотылево. Экспедиция имела узкую задачу: произвести археологический поиск и определить, где и когда возник город Мглин. Поисковые работы проводились 5 дней с 23 по 27 сентября. 18 старшеклассников Мглинской средней школы № 1 приняли участие в работах экспедиции. Были заложены шурфы: на Воздвиженской горе - 4, в Городище 3 и один на возвышенности около швейной фабрики. В ходе раскопок в Городище, как и в Ормино, обнаружен маломощный слой юхновской культуры и небольшое количество черепков из глиняной посуды юхновцев. Это говорит о том, что юхновцы в Городище жили недолго. Вероятно, через несколько столетий они ушли отсюда, поселились где-то вблизи и пользовались своим укреплением в Городище как святилищем. Следов дотатарского Зартыя в Городище не обнаружено, то ли потому, что было заложено мало шурфов, то ли потому, что ни Зартыя, ни другого раннеславянского укрепленного поселения в Городише не было. Однако само название и типичное местоположение для Городищ говорят о том, что здесь была крепость, но скорее в более позднее время—в 16-17 веках. В Городище следует провести более глубокий археологический поиск для уточнения его возраста. На Воздвиженской же горе обнаружен мощный слой юхновской культуры, указывающий, что юхновцы жили здесь много веков в 1 тысячелетии до нашей эры и, возможно, в первом веке, новой эры. Найденные черепки от глиняной посуды юхновцев подтверждают это, Несколько позднее, в 12—13 веках, жили уже не юхновцы, а наиболее ранние древнеземляки мглинчан восточнославянского происхождения. На Воздвиженской горе во всех шурфах обнаружены обломки глиняной посуды, которой пользовались славяне в 12—13 веках, а несколько обломков оказались от посуды XI века. Кроме того в одном из шурфов найдены 2 браслеты, небольшой нож и пряслице из розового шифера - предметы материальной культуры восточных славян 12—13 веков. Следовательно, Мглин возник не позднее 12 века и не в Городище, а в районе Воздвиженской горы. Отсюда начиналась история Мглинской земли. Укрепление мглинчан находилось на самой Воздвиженской горе, а жилища их возникали под стенами крепости. Судя по незначительному числу найденных черепков на укрепленной территории, в крепости поселенцев видимо не было, здесь находилась лишь сторожевая охрана. Крепость была обнесена рвом и земляным валом и в средние века долгое время служила пограничным укреплением Московского государства от нападения Литвы и Польши.
  Где лежал город Оргощ?
  Об Оргоще мы имеем только одно известие в летописи, под 1159 годом. Когда Изяслав Давидович собирался предпринять поход на Галич, потребовал помощи от Святослава Ольговича, сидевшего в Чернигове, и пригрозил ему, в случае отказа, лишить его Чернигова ("а ты тогда не жалуй на мя, оже ся почнешь попозывати из Чернигова к Новугороду (Северскому)", то Святослав Ольгович "рече: Господи! вижь мое смирение, колико на ся постунах, не хотя крови пролити хрестьянскии, отцины своея погубити, взяти Чернигов с 7 город пустых, Моровиеск, Любеск (Любечь), Оргощ, Всеволожь, а в нех седят псареве-же и Половци...". (Ипатьевская Летопись, 343; дословно повторяет это известие и Воскресенская летопись, только называя Оргощ, Оргище). Из приведенного известия видно, что около городов Моровийска (ныне Моровск), Любеча (теперь местечко на реке Днепре), Оргоща и Всеволожа - были устроены Черниговскими князьями военные, половецкие, поселения. Раньше мы видели, какое значение в стратегическом отношении имел Всеволожь. Города Моровийск, Любечь и Оргощ, как видно, играли также видную роль, защищая Чернигов с разных сторон. Путь из Северской земли на север по реке Днепру и наоборот с севера в землю Северскую и к Чернигову в частности шел через Любечь; у Любеча происходили столкновения врагов, подвигавшихся друг к другу с севера и юга. Рассматривая карту, мы замечаем, что и от Любеча и вообще с западной стороны, Чернигов имеет еще другое прикрытие — реку Белоус, в древности Боловесь или Боловось (Ипатьевская Летопись, 254, 315, 326, 327), который в отдаленные времена был судоходен. Ряд городков защищал его течение, к числу которых принадлежал и город Листвень, защищавший верховья реки Белоуса. От Лиственя сохранилось городище. Остатки такого же укрепления существуют в селе Рогощ, лежащем на левомъ берегу реки Белоуса (Самоквасов, op. cit., 22). Вот это городище и есть остаток древнего города Оргоща. Сомнения в верности такого решения вопроса быть не может. Вышеприведенное известие летописи показывает, что древний Оргощ лежал где-то недалеко от Чернигова и Любеча. Городище в нынешней Рогощ доказывает древность этого поселения. Положение его на берегу реки Белоуса соответствует тому значению Оргоща, которое вытекает из рассказа летописи. Что касается имени этого города, то мы имеем доказательство, что в древности он назывался не только Оргощ, но и Регощ. В грамоте Литовского князя Александра 1496 года читаем: «бил нам чолом подключий Виленский Богдан Павлович и поведил передъ нами, штож отчина его и дедина, имения в Черниговском повете есть, на имя Сибрез а Заболовесье з бобровыми гоны у в обрубе, а селище Ргощ (очевидно, вместо Регощ), а Замстайловище.... (Акты метрики Литовской, издание профессора Леонтовича, I, № 314, стр. 123). Указываемые в этой грамоте пункты точно определяются: Сибрез есть нынешнее село Сибиреж, Черниговского уезда, лежащее недалеко от берега реки Белоуса, с левой стороны (Списки населенных мест Черниговской губернии, 70); Заболовесье - несомненно земля за рекою Беловесем (Белоусом), да и в имени "Замстайловище" без ошибки можно предположить испорченное "Замглайловище", т.е. территорию, лежащую за болотом Зомглаем, к северо-востоку от реки Белоуса. Таким образом, оказывается, что Оргощ, по летописным данным, должен находиться где-то недалеко от города Лиственя и города Чернигова, к северу от последнего, а по грамоте князя Александра, Ргощ лежит где-то у реки Белоуса, следовательно Оргощ летописи и Ргощ - Регощ грамоты совпадают, т.е., Оргощ и Ргощ - одно и то же поселение. Из древнего Регщ вполне правильно образовалось Рогощ, а затем последнее уже позже изменилось в Рогоща; и параллельно, в силу, законов русского языка, из Регощ - Оргощ.
  Где был город Сновск?
  В 1068 году братья Изяслава, Святослав и Всеволод были разбиты половцами на Лете, т.е., на том месте, где потом был Летец - монастырь, и где теперь находится Борисполь. Святослав бежал в Чернигов. "Посем же половцем воюющий по земле Рустей, а Святославу-же сущю в Чернигове, а Половцем воюющим около Чернигова, Святослав же собрав дружину, и неколико их изыиде на ня ко Сновску. Но узреша Половци идуща в я и пристроишася противу; и видив Святослав множьство их и рече дружне своей: "потягнем, уже нам нельзе камо ся дети", и удариша в коне; и одоле Святослав в трех тысящах, а Половец 12 тысящь, и тако изби я, и друзи и потопоша в Снови, а князя их руками яша, в 1 день ноября, и возвратися с победою в граде свой Чернигов Святослав" (Ипатьевская Летопись, 121). Маленькая неточность в тексте Ипатьевской летописй исправляется летописью Лаврентьевской: "Святослав же, собрав дружины неколнко, изиде на ня ко Сновску": тут выпускается лишнее выражение: "неколико их", запутывающее смысл рассказа. (Лаврентьевская Летопись, 167). В остальном известия обеих летописей тожественны. Другие места их, где упоминается город Сновск, не имеют значения при определении местонахождения этого города. Из приведенного рассказа обеих летописей о событии 1068 года ясно вытекает нижеследующее. Половцы, сказано, грабили около Чернигова, и Святослав вышел на них из Чернигова к городу Сновску, следовательно, город Сновск находился недалеко от Чернигова. Святослав двигался к Сновску со стороны Чернигова и погнал половцев к реке Снови, где часть их и погибла, следовательно, город Сновск находился недалеко от реки Снови, между рекой Снов и Черниговом, т.е. на правом берегу этой реки. Мы получаем, таким образом, довольно точное определение места древнего Сновска. Предполагая, что Святослав напал на половцев в пункте, самом ближайшем к Чернигову, принимали за остатки древнего города Сновска городище, расположенное при впадении реки Снов в реку Десну, у местечка Брусилова. Такое городище, действительно, существует (Самоквасов, op. cit., Приложения, 22). Это мнение должно было считать правильным до издания описания границ между Литовским и Московским государствами начала XVI века. Вот что находим мы в этом документе. В нем отмечаются не только пункты, прямо лежащие на границе, но, и ближайшие к ней. Королевский чиновник пишет: "на устьи Десны Сновю село Перекоп, городовое, домов сорок...". Далее перечисляет: "на реце Снов село Клочков городовое, домов 20 было. Село Сновеск городовое, домов 50 было". (Документы Московского Архива Министерства Юстиции, 64). Таким образом, одновременно существуют села Перекоп и Сновеск, одно при устье реки Снови, а другое где-то на реке Снови. Отсюда ясно, что село Перекоп лежало там, где в настоящее время находится указанное выше городище при устье реки Снови. Село Перекоп само могло существовать еще в домонгольский период, и городище сохранилось именно от него, или оно возникло на развалинах древнего города, которому принадлежит это городище у нынешнего села Брусилова. Вместе с тем, отсюда же, из факта одновременною существования Перекопа и Сновеска, вытекает, что Сновеск не лежал при устье реки Снови. Если бы село Перекоп по месту заменило собой древний город Сновеск, то мы не видели бы существующим в то же время села Сновеска, а оно существует. Предположение, что город Сновеск уничтожился, и на его месте стало село Перекоп, что упоминаемое королевским чиновником село Сновеск есть позже образовавшееся поселение и получившее имя по реке, или что еще в домонгольский период существовало село Сновеск независимо от города Сновеска, — все это предположено было, бы натяжкой, тем более, что древние города в большом количестве обращались позже в села. Так города Листвень, Оргощ, Воргол, уже известные нам, фигурируют потом, как мы видели раньше, в виде сел. И так село Сновеск, существующее в начале XVI, а следовательно и в XV веке (потому что королевский коммиссар описывает положение вещей, бывшее по отходам Северщины к Московскому государству), является заместителем древнего города Сновска. В настоящее время такого села нет, но Описание границ дает нам возможность с точностью определить место этого села Сновеска - древнего города Сновска. Сказав то, что мы раньше привели, коммиссар после небольшого отклонения в сторону снова возвращается к берегам реки Снови и идет, очевидно, с того пункта, на котором остановился. Поместим теперь весь его обзор берегов реки Снови: "на устьи Десны Сновю село Перекоп, городовое, домов сорок... На реце Снов село Клочков, городовое, домов 20 было. Село Сновеск, городовое, домов 50 было… Село Мокишино, городовое, на Снове, домов 20 и 6 было. Село Смянеск, городовое, уверх ко (по) Снове, домов 80 было...". (Документы М. А. М. Ю., 64, а также 66). Распределяя указанные населенные пункты от устья реки Снови, вверх мы получаем такой порядок: Перекоп, Клочков, Сновеск, Мокишино, Смянеск. Перекоп прикреплен к месту самим королевским чиновником, — это устье реки Снови. Села Клочков, Мокишино, Смянеск с ничтожными изменениями в имени, существуют и в настоящее время. Клочков или Клачков - село Черниговского уезда на правом берегу реки Снови; Мокишино - Макишин село Городнянского уезда Черниговской губернии на правом берегу реки Снови; Смянеск - Смячь (и Смачь) - село того же уезда при впадении реки Смяча в реке Снов, также на правом берегу последней (Списки населенных мест Черниговской губернии, 32, 881, 872). Как видим, королевский чиновник соблюл точный порядок в размещении сел, как они располагаются по реке Снови в действительности. Эта точность заставляет нас признать точным и увязание им места среди перечисленых сел для села Сновеска, т.е. древнего города Сновска. Описание границ помещает его между селами Клочковым и Мокишиным. Вот на пространстве между этими селами, на правом берегу реки Снови, потому что на правый берег, как мы видели, указывает и летопись, мы и должны искать следов древнего города Сновска. На этом пространстве, действительно, и существует древнее городище в местечке Сидневе, на правом берегу реки Снови (Самоквасовъ, op. cit;, Приложения, 20). Вот на месте этого городища и стоял древний город Сновск.
  Где находился город Уненеж?
  Этот город упоминается летописью всего один раз, именно в известном уже нам рассказе ее о событиях 1147 года. Нам необходимо припомнить это место летописи. Князь Киевский Изяслав Мстиславич с братом своим, Ростиславом, пошли на перерез князьям Черниговским, которые двигались к Чернигову с юго-востока, от верхнего Посулья. Мстиславичи взяли штурмом город Всеволож, тогда "слышавше инии гради, Уненеж, Белавежа, Бохмач, аже Всеволож взять, и побегоша Чернигову, и инии гради мнови бежаша". Изяслав и Ростислав послали перехватить беглецов, "и постигоша (их на поли), и ту взяша ты три городы, а инии уидоша. Изяслав же повеле зажечи грады ты. Слышав же Глебльцы, аже Уненеж, и Бохмач, и Беловежю (взяша, сожгоша), и не утягли убежати". Мстиславичи явились к Глеблю, штурмовали его целый день, но неудачно (Ипатьевская Летопись, 252). Мы знаем, где находились города Всеволож, Белавежа, Бохмачь и Глебль! От Всеволожа осталось городище, расположенное у села Сиволожа, Борзенского уезда, Черниговской губернии. Город Бохмач заменился местечком Бахмачем, Конотопского уезда той же губернии при реке Борзне. От Белой Вежи сохранилось большое городище у верховьев реки Остра. Город Глебль, несомненно, лежал на месте городища, находящегося почти при слиянии pек Гайворона и Ромна, в 4 верстах от нынешнего местечка Красного Колядина, Конотопского уезда, той же губернии. Обращаясь к карте, мы видим, что города Бохмач и Белая Вежа находятся между Всеволожем и Глеблем. Если мы проведем прямую линию от Всеволожа до Глебля, то города Белая Вежа и Бохмач окажутся по сторонам ее. Очевидно, Мстиславичи и двигались по этому среднему направлению и с марша послали сжечь Бохмач и Белую Вежу. Измеряя на карте расстояния, мы находим, что после сожжения этих городов наступающим князьям оставалось пройти до Глебля всего верст 18-ть. Вот почему жители Глебля и не успели уйти: когда им стало известно о гибели Бохмача и Белой Вежи, то между их городом и врагами не было уже и 18-ти верст. Но, как говорит летопись, жители Бохмача и Белой Вежи бежали вместе с жителями города Уненежа, вместе с которыми и были захвачены на поле. Кроме того, все эти три города, Бохмач, Уненеж и Белая Вежа были сожжены одновременно. Все это доказывает, что все они были в недальнем расстоянии друг от друга, и в частности Уненеж находился недалеко от того пути, по которому двигались Мстиславичи от города Всеволожа к Глеблю. Следовательно, мы должны искать следы древнего города Уненежа где-то недалеко от Всеволожа от того пути, по которому двигались князья и от городов Бохмача и Белой Вежи. Такие следы существуют!.. Это есть городище в Иван-городе, местечке Борзенского уезда Черниговской губернии на реке Остре. (Городище показано у Самоквасова, Приложения, 25, op. cit.; Списки населенных мест Черниговской губернии, 538). Произведя измерение расстояния по прямому направлению, мы видим, что Ивангородское городище лежит от Всеволожа в 14-ти верстах, от приблизит?льного направления движения князей - в 10-ти верстах, от Белой Вежи — в 18-ти верстах и от Бохмача - в 25-ти верстах. Очевидно, жители городов Уненежа и Белой Вежи бежали к Бохмачу и потом вместе с жителями последнего направились на северо-запад, в Чернигову, но, вследствие близости всех их к Всеволожу, были перехвачены, а князья, направившись быстро по направленно к Глеблю, с пути послали сжечь эти городки. Таким образом положение городища Иван-города вполне удовлетворяет всем условиям, вытекающим из рассказа летописи. В Х?II веке Иван-город называется "Иван-городище" (Лазаревский, op. cit., 128). Это обстоятельство ясно указывает, что новое поселение явилось на месте старого древнего городища, которое (городище) называлось Иван. Мы знаем, что городища иногда имеют у народа прозвища, которые часто необъяснимы, но могут быть прозвища городищ, имеющие связь с древним именем того поселения, от которого городище осталось. Кажется, теперь пред нами именно такой случай. Я позволю себе обратить внимание на дошедшие до нас варианты имени Уненежа. В Воскресенской летописи этот город назван "Унеж" (П. С. Р. Л., III, 43). Такое имя возможно рядом с именем "Уненеж", как его сокращение. Мы знаем реку Унежь, которая впадает в реку Ипуть с правой стороны в Черниговской же губернии. Имя Унечь, может быть, является испорченным Унечь. Мы приводим это соображение между прочимы оно не имеет прямого отношения к нашему вопросу. Имя же "Унеж" для города могло существовать. В Никоновской летописи мы находим два варианта: Уний и Иуний (ibidem; IX, 177). Мы не беремся решить, существовало ли имя Уний одновременно с Уненеж и Унечь, или это просто позднейшее изменение этих имен. Но вариант Иуний явился несомненно позже варианта Уний. Может быть, все эти варианты являются только описками списывателей "с ветшанных книг", но если это действительные варианты имени, то в таком случае говорилось, значит Уний (Иуний), град, а в гораздо более позднее время образовалось Иван-городище: Уний — Иуний — Иван. Конечно, местонахождение древнего города Уненежа выясняется не из этого сближения, а из тех соображений, которые приведены нами раньше.
  Где лежал город Хоробор?
  Первый раз этот город упоминается в летописи под 1153 годом: "Святослав Олгович скупяся с Изяславом Давыдовичем у Хоробря, и утвердишася якоже за один муж быти и целовавшее межи собою крест, и разъехастася кождо в свояси" (Ипатьевская летопись, 820). Из этого известия мы можем вывести только одно заключено, именно, что город Хоробор лежал где-то на границе между уделами Изяслава Давидовича и Святослава Ольговича, так как князья, после враждебных отношений, для заключения мировой обыкновенно съезжались в пограничных пунктах, и ни один из них не решился бы далеко удаляться от своей границы на территорию другого князя. Подобные примеры мы постоянно находим в древний период нашей истории, и приводить их нет надобности. Соглашение между Изяславом Давидовичем и Святославом Ольговичем, о чем сообщила Ипатьевская летопись, произошло после войны Юрия Долгорукого с Изяславом Мстиславичем, причем на стороне первого был Святослав Ольгович, а со вторым в союзе находился Изяслав Давидович. После поражения и ухода Юрия в Суздаль оба Изяслава осадили Новгород Северский и заставили Святослава Ольговича просить мира. Это произошло в 1152 году, и только в 1153 году князья в Хороборе окончательно помирились. Таким образом, мы пока знаем только, что город Хоробор лежал на границе Черниговского и Новгород-северского уделов.
  Следующее в хронологическом порядке известие об интересующем нас городе относится к 1159 году. В этом году Изяслав Давидович, занявший было Киев, потерпев поражение под Белгородом, бежал на Вышгород к Гомелю, где и дождался своей жены. Княгиня бежала из Киева, но путь, избранный ею, на первый раз кажется странным. Летопись рассказывает: "княгини-же бежа к зяти Глебови Переяславлю и оттуда еха на Городов, та на Глебль, та на Хоробор, та на Ропеск. Ярослав же Всеволодич утешив и почти ю Ропеске, допровади ю до Гомья ко Изяславу" (Ипатьевская летопись, 344). Что княгиня прежде всего бежала в Переяславль, это является вполне естественным. Летопись прямо указывает, что и сам Изяслав Давидович направился в Гомель через Вышгород, т.е., по правой стороне реки Днепра, а через Днепр в Черниговское княжество не переправился: там сидел Святослав Ольгович, который был в хороших отношениях с Ростиславом Мстиславичем, даже породнился с ним (ibid., 258), a с Изяславом Давидовичем прочных добрых отношений у него никогда не было, а потому и рисковано было бежать в Чернигов. Жена Изяслава, замедлившая в Киеве, боялась уже ехать на Вышгород и далее по правой стороне реки Днепра, боялась направиться и в Чернигов, а потому решила искать покровительства у своего родственника в Переяславле. Но куда поехала она из Переяславля? Из перечисленных в приведенном летописном рассказе пунктов мы точно знаем местонахождение одного, Ропеска. В настоящее время последний представляет из себя село на реке Ирпе (очевидно, древнее Репе), Черниговской губернии, Новозыбковского уезда (Списки населенных мест Черниговской губернии). Каким образом княгиня пробралась из Переяславля в Ропеск, лежавший далеко к северо-востоку от Чернигова, гораздо ближе к Стародубу? Бегство ее в Переяславль объясняется именно боязнью княгини ехать через Черниговский удел, в котором княжил в это время Святослав Ольгович, а потом она из Переяславля едет в Ропеск, т.е., пересекает от юга к северу все Черниговское княжество! Очевидно, она объехала последнее по Переяславской территории. Этим обстоятельством отклоняется предположение о тождестве древнего города Хоробора с нынешним селом Хоробичами или Хоробричами, Городнянского уезда, которое лежит далеко к северу от Чернигова: пробраться к нему из Переяславля можно было, только пересекши Черниговское княжество и притом двигаясь в очень близком расстоянии от самого Чернигова, чего именно и избегала княгиня. Кроме того, эта гипотеза опровергается и показанием важного источника, на который я укажу ниже. Так как княгиня стремилась объехать территорию Черниговского удела, то является необходимым определить более или менее объем последнего в данный момент. Этот объем выясняется без особенной трудности. Святослав Ольгович получил от Изяслава Давидовича не весь Черниговский удел. На это ясно указывают слова Святослава, что Изяслав даль ему Чернигов с 7 пустыми городами, а всю волость Черниговскую собою держит (Ипатьевская летопись, 348). Из 7 пустых городов Святослав указывает только четыре, определяя таким образом приблизительно границы той части Черниговской волости, которую ему уступил Изяслав Давидович. Очевидно, на западе эта часть примыкала к реке Днепру, так как в город Любечь входил в нее, Юго-восточным крайним пунктом ее является город Всеволож. Княгиня и объехала этот город, держась сначала по Переяславской территории, а потом проехала к востоку от Всеволожа на перерез к северу до Ропеска по той части Черниговской волости, какая не была, уступлена Святославу, а оставалась во власти Изяслава Давидовича. Таким образом, разобранное нами известие летописи, сообщая вполне верно о маршруте княгини, ничего не дает еще для определения местонахождения города Хоробора: нужны другие указания, чтобы определить искомый пункт на огромном пространстве от границ Переяславского княжества на юге до города Ропеска на севере. Только одно показание в рассказе летописи дает слабое указание для ориентировки,— именно что княгиня приехала в Хоробор из города Глебля. Другого Глебля, кроме того, положение которого мы определили раньше, мы не знаем. Таким образом, приходится искать древнего города Хоробора на линии Глебль—Ропеск, но трудно предположить, что княгиня непременно ехала по прямой линии, а стало быть, допуская отклонения от прямого направления, мы ровно ничего не получаем из известия летописи для уяснения интересующего нас вопроса.
  Это указание летописи, что княгиня была в Глебле и из него приехала в Хоробор, это указание повело к предположению, что древний Хоробор совпадает с нынешним заштатным городом Коропом, Кролевецкого уезда, на реке Коропе, недалеко от левого берега реки Десны (Лазаревский, Барсов, Багалей, Любавский). Кроме шаткого созвучия имен Короп и Хоробор эта гипотеза не имеет зa собой прочных доказательств, a более веские данные ей совершенно противоречат.
  У нас имеется еще одно летописное известие, которое дает возможность несколько ближе подойти к решению вопроса. В 1234 году Михаил Всеволодович Черниговский двинулся к Киеву, где в это время сидел Владимир Рюрикович. Последнему на помощь явился Даниил Романович, Михаил, отступил от Киева, а союзники двинулись в Северскую, землю к Чернигову, "оттуда же поидоша пленяти землю, поимаша грады многи по Десне, ту же взяша и Хоробор, и Сосницю, и Сновеск, иныи грады многи, и приидоша же опять Чернигову" (Ипатьевская летопись, 514). Приведенное место летописи дает некоторое право сделать предположение, что город Хоробор находился где-то недалеко от реки Десны, хотя мог и не быть на ее берегу. Дело в том, что мы знаем где лежали города Сновск и Сосница. Первый быль на берегу реки Снови, а второй, существующий и в настоящее время, как уездный город Черниговской губернии, находился на берегу реки Убеди, т.е., ни тот, ни другой на Десне не лежал. Отсюда ясно вытекает, что летописец делит взятые союзниками города на две группы: города по реке Десне и города Хоробор, Сосница и Сновск, которые лежали не на реке Десне, а только в районе этих городов, располагавшихся по этой реке. Город Сновск (ныне Седнев) на реке Снови, город Сосница на реке Убеди, находились не на берегу реки Десны, но в области подесенских городов, не далеко от ее берегов. Такое же положение занимал и город Хоробор, по сходству положения соединенный летописцем с городами Сновском и Сосницей. Выражение летописи "ту же", как видно из других ее мест, нe всегда означает наше "тут же" в тесном смысле, но имеет иногда и более широкое и разнообразное значение: "в том же районе", "в той же области", "тогда же", "за один раз". Вот одно из таких значений выражение "ту же" имеет и в данном месте летописи. Таким образом, из приведенного летописного рассказа мы можем вывести заключение, что город Хоробор находился в недальнем расстоянии от берегов реки Десны, как и города Сновск и Сосница, и в районе последних. Есть тут и еще одно важное указание. Владимир Рюрикович и Даниил Романович ведут войну с Михаилом Всеволодовичем, князем Черниговским, и разорению подвергается княжество Черниговское, следовательно, и города Сновск, Сосница и Хоробор принадлежали к уделу Черниговскому. Этот факт подтверждается показанием того документа, на который нам приходилось уже ссылаться при определении местонахождения города Сновска. Это - "Описание" границ между Литовско-Русским и Московским государством после перехода Черниговско-Северской земли к последнему. Это "Описание", как мы знаем, сделано в начале XVI века, несомненно, вскоре после указанного факта. Вот как королевский чиновник очерчивает границы черниговские: "от Стародуба граница Гореск, держал Ходкевич, а в том Горску было подымей тридцать. Село Боровичи держал пан Войтех к Чернигову домов 40. Домыслин село черниговское, домов 40. Волынчо село Черниговской, граница с Новым Городком, домов 4. Козлиничи село черниговское, боярщина, домой 10. Сосница граница черниговская, рубеж с Новым Городком, домов 30, а церкви 2". (Документы архива министерства юстиции, I, 64). Как мы видим, королевский чиновник указывает не только те населенные пункты, которые прямо стояли на самом рубеже, как Гореск, Волынчо, Сосница, но и те, которые были ближайшими к рубежу со стороны черниговской, как Боровичи, Домыслин, Козлиничи: граница проходила, очевидно, недалеко от них полем. Таким образом, крайним пунктом черниговским на западе является город Сосница на реке Убеди. Недалеко от Сосницы и той же реки существует и по ныне село Волынка (Списки населенных мест Черниговской губернии, 2976). Следовательно, границей между Черниговом и Новгородом-Северским была река Убедь. Известие летописи под 1234 годом, которое мы выше разбирали, наводило на ту же мысль: не даром там в числе взятых городов отмечен город Сосница. Очевидно, писавший этот рассказ летописи хотел указать на то, что Чернигорское княжество подверглось разорению до самых границ княжества Новгородсеверского. Несколько далее летописец прямо указывает на этот факт, говоря, что Даниил "попленил все Черниговские страны" (Ипатьевская летопись, 514). И сообщение летописи и показание королевского чиновника, оба вместе, подтверждают известный факт устойчивости исторических границ. Явление интересное, но не оно, собственно, важно для нашего вопроса. Королевский чиновник перечисляет два раза села, лежащие по Десне. Мы приведем это перечисление от устья реки Снови: "на устьи Десны Сновю село Перекоп, городовое, домов сорок. На Десну уверх село Руднь, к городу, домов 15 было. Село Авдеевичи до верху Дисны, домов 7 было. Село Колчов, уверх по Дисне, домов 20, держал Сулдешов. Блистовичи, село городовое по верх Дистны, домов 30 было. Ушно у верху Дисны, подворей 15 било, то архимандриче. Хоробор село у верху Дисны, держал Глинскии, домов сто было" (Документы архива министерства юстиции, I, 64, 66). При повторении этого перечня вставлено еще: "село Гусавичи у верх Дисны, городовое, подымей 7". Вставлено это село между Рудной и Авдеевичами. К счастью, почти все эти села существуют и теперь, кроме села Перекопа, на месте которого есть городище при впадении реки Снови в Десну, и Хороборя. Определим эти села по современным данным. 1) Рудня, ныне Рудка, село Черниговского уезда при реке Бычалке, по правой стороне реки Десны. 2) Гусавичи, теперь Гусавка, село того же уезда, при ручье Острой Струге, по той же стороне Десны. 3) Авдеевичи, теперь Авдеевка, село того же уезда, при речке Деменке, по левой стороне реки Десны. 4) Колчов, ныне Ковчин, село того же уезда, на реке Десне, по той же ее стороне. 5) Блистовичи, ныне Блястово, село Сосницкого уезда, при речке Пульке, по правой стороне Десны. 6) Ушно, теперь Ушня, того же уезда, при реке Десне, по правой ее стороне (Списки населенных мест Черниговской губернии, 259, 59, 113, 114, 2842, 2855; 10-верстная карта, лист 30). Мы видим, что порядок сел в документе соблюден точно, но мы замечаем также, что не все они непосредственно находятся на берегу реки Десны. Делая промер по карте, находим, например, село Рудка отстоит от берега более, чем на 6 верст; село Гусавка - более 4 верст. Следовательно, королевский чиновник не имел в виду сказать непременно, что все эти села стоят при реке Десне, а только, что они находятся вверх по ее течению, вдоль ее берегов, но в дальнем от них расстоянии. Он не знает или просто не указывает никаких других рек, кроме Десны и Снови, хотя, например, у него был случай упомянуть реку Убедь, как пограничную, так как он говорить о городе Соснице, называя его порубежным, а Сосница стоить на реке Убеди. Можно было бы привести еще примеры такого же неточного обозначения. Это обстоятельство имеет, как мы увидим, важное значение. Итак, от устья реки Снови в Десну, вверх по ее течению, вдоль ее берегов, указаны черниговские села: Рудня (Рудка), Гусавичи (Гусавка), Авдеевичи (Авдеевка), Колчев (Ковчин), Блистовичи (Блистово), Ушно (Ушня) и Хоробор. Далее сел черниговских вверх по Десне нет: коммиссар, постепенно направляясь к черниговской границе, дошел до нее указанием Хоробора, последнего черниговского по Десне села. Следовательно, вполне ясно, что Хоробор находился перед этой границей, т.е. до впадения реки Убеди в Десну: за рекою Убедью Хоробор быть уже не мог, так как в таком случае коммиссар не мог бы его указать как село черниговское. Затем: последнее село, положение которого нам известно, есть Ушня, за которой непосредственно по документу должен следовать Хоробор, следовательно, последний должен был находиться между этим селом Ушной и пограничной рекой Убедью. Село Ушня расположено в 2-х с небольшим верстах от впадения реки Мены в Десну. Таким образом, местоположение древнего города, а потом села Хоробора должно искать между реками Меной и Убедью, на реке Десне или не в далеком от нее расстоянии.
  Нам удалось значительно сузить территорию, на которой должно искать древний Хоробор. Но королевский чиновник указывает подесенские села, лежащие и по правую и по левую сторону реки Десны, стало быть, и город или село Хоробор мог быть или по правой, или по левой стороне этой реки, хотя и в промежутке между реками Меной и Убедью. Кажется нам, нахождение Хоробора на правой стороне Десны не может возбуждать сомнения. Военные действия 1234 года ясно указывают, что города Сосница, Хоробор и Сновеск территориально связаны друг с другом, что все они находятся в одном районе.
  Как мы видели, королевский чиновник указываете между Черниговом и Новгородом-Северским ту же самую границу, какая существовала и в 1234 году, т.е., реку Убедь. Такая граница установилась, очевидно, к началу или в начале XIII столетия, но не всегда было так. Есть данные, на основании которых можно твердо указать иное положение вещей и определить значение города Хоробора в древности. Вот что мы находим в летописи. В 1149 году, когда великим князем киевским сделался Юрий Суздальский, в Киев съехались и чернигово-северские князья для решения недоразумений относительно волостей, и "тогда взя (Святослав Ольгович) и Сновьскую тысячю у Изяслава (Давидовича)" (Ипатьевская летопись, 268). Это известие показываете, что до 1149 года город Сновск со своей тысячью, т.е. с тянувшей к нему в административном отношении волостью, принадлежал к Черниговскому уделу, а теперь перешел к Новгород-Северскому. Но в 1155 году Святослав Ольгович, вернувшись из Чернигова в Новгород-Северский, призвал к себе своего племянника, Святослава Всеволодовича, который в это время сидел в Стародубе, и "прида ему 3 городи, а Сновеск себе отъя..." (Ibid. 329). Значит, после 1149 года Сновск со своей тысячью вошел в состав удела Стародубского. Очевидно, эта волость была отнята у Святослава Ольговича Изяславом Давидовичем, и мы даже знаем, когда. Это должно было произойти в 1152 году после осады Новгорода-Северского. Изяслав Давидович в союзе с Изяславом Мстиславичем принудили Святослава Ольговича к миру на желанных для себя условиях. Сновская тысяча была отнята у Святослава Ольговича и отдана Святославу Всеволодовичу, который был на стороне союзников. Оказывается, что Сновская тысяча была волостью спорной, переходной. Одной своей стороной, очевидно, северной, она соприкасалась с уделом Стародубским. Для нас важен другой вопрос: где проходила граница между Черниговским и Новгородским уделами каждый раз, когда Сновская тысяча переходила то к одному, то к другому из них? Другими словами, мы должны найти восточную границу Сновской волости или западную границу Новгород-северского удела. Имея в виду, что в ХІІІ столетии, как мы видели, границей между Черниговом и Новгородом-Северским служила река Убедь, а Сновская тысяча была тогда причислена к Чернигову, можно было бы думать, что река Убедь стала границей именно потому, что Сновская волость отошла к Чернигову, т.е., что между pеками Сновью и Убедью лежала одна волость — Сновская тысяча, имевшая своей восточной границей реку Убедь. В таком случае город Хоробор, находившийся где-то между pеками Моной и Убедью (а это мы уже знаем), должен был входить в состав Сновской тысячи. Но оказывается, что между реками Убедью и Сновью была не одна, две волости. Об этом нам ясно говорят документы, которые, относясь к позднейшему времени, передают факты, сохранившиеся из древности. Я разумею акты дипломатические, переговоры и мирные договоры между Московским и Литовским государствами. В перемирной грамоте Иоанна ІІІ мы читаем следующее: "...города Чернигова с волостми, города Стародуба с волостми, города Путивля с волостми, города Новгородка-Северского с волостми... ...и волостей: Сновеска, Хороборя...". Таким образом издревле Сновск и Хоробор представляли из себя две отдельные волости, расположенные рядом между реками Сновью и Убедью. При взгляде на карту, мы видим, что Сновская волость (тысяча) находилась у реки Снови, т.е. занимала западную часть территории между реками Сновью и Убедью, а волость (очевидно, тоже тысяча) Хороборская - восточную часть, граничила рекою Убедью с Новгородом-Северским. Не трудно, нам кажется, указать и границу между этими двумя волостями: это река Мена. На существование здесь границы указывает и археология: по течению реки Мены и далее от ее верховьев, направляясь с северо-запада до реки Снови, идет ряд городищ. Эти городища находятся в селе Феськовке, в месточке Мене, в селе Киселевке, Верхолесье, Буде, Шкребове, Шмеле (Самоквасов, op. cit., Приложения, стр. 18-19; 10-верстная карта, лист 30). Вот эта территория, заключенная между реками Десной, Сновью, городищами и рекой Меной, и составляла, очевидно, Сновсвую волость - тысячу. Хороборская тысяча — волость имела своими границами реками Десну, Мену и Убедь. В XIII столетии, как мы видели, граница между Черниговом и Новгородом-Северским простиралась по реке Убеди, но в XII веке, как видно из вышеприведенных данных, границей между ними была река Мена. В самом деле, мы видели, что спорной, переходной, волостью является тогда Сновская тысяча, а не Хороборская. Очевидно, последняя всегда принадлежала в то время Новгороду-Северскому, потому что в противном случае, с присоединением к нему Сновской волости, являлась бы черезполосица: Сновская волость причислялась бы к Новгороду-Северскому, а Хороборская к Чернигову. Сновская волость и могла быть присоединяема к Новгороду-Северскому, как непосредственно примыкающая к принадлежащей последнему волости Хороборской. В XII столетии граница изменялась так, что ею служила то река Мена, то река Снов, смотря новому, куда причисляется Сновская тысяча. Если Сновская волость соединена с Черниговом, то восточной границей последнего со стороны Новгород-Северского является река Мена; если Сновская тысяча переходит к Новгороду-Северсвому, то восточной границей Чернигова служит река Снов; если, наконец, Сновская волость отдается Стародубу, то черниговской границей со Стародубом (т.е. с отчисленной к нему Сновской волостью) является река Снов, а границей Новгорода-Северского со Стародубом (т.е., опять с той же Сновской тысячью) служит река Мена. Соединение Сновской тысячи со Стародубом является случайным и, надо думать, никогда более не повторялось. По всей вероятности, этот факт является следствием стремления Изяслава Давидовича отделить Черниговский удел от Новгород-Северского волостью, принадлежащей такому князю, который был всегда в хороших отношениях с Изяславом Давидовичем. Таким и являлся Святослав Всеволодович, как мы это знаем из всех имеющихся в летописи данных о взаимных отношениях князей Изяслава Давидовича, Святослава Ольговича и Святослава Всеволодовича.
  Итак, соберем теперь все добытые нами данные о Хороборе: 1) Хоробор должен был находиться где-то между реками Десной, Меной и Убедью, 2) Хоробор был административным центром отдельной волости Хороборской, 3) Хоробор - волость граничила с волостью Сновской рекой Меной, 4) волость Хоробор, по крайней мере, в XII веке принадлежала уделу Новгородсеверскому, 5) город Хоробор, административный центр этой волости, должен был находиться не в дальнем расстоянии от берегов реки Десны. Имея в виду все эти события данные, мы должны искать следов древнего Хоробора в сохранившихся остатках древности в очерченном районе. Мы находим, что тут существуют два городища на реке Мене: в селе Феськовка на правой стороне ее и в местечке Мене - на левой. Одно из этих городищ и должно представлять из себя остаток древнего Хоробора. Какое же из них? Нам кажется, что в выборе не может быть сомнения: городище Феськовки лежит по правую сторону реки Мены, следственно вне волости, а городище Мены — по левую, т.е. в самой волости. Такое приурочение древнего Хоробора отвечает всем известным условиям. Это городище находится в 8—9 верстах от берега реки Десны; оно лежит на границе Новгород-северского удела, почему тут, в Хороборе, и могли съехаться в 1153 году не доверявшие друг другу князья Изяслав Давидович и Святослав Ольгович; сюда именно очень удобно было проехать княгине Изяслава Давидовича с переяславской границы, объехав город Всеволож, конечный пункт на юго-востоке удела Святослава Ольговича, сидевшего в то время в Чернигове; отсюда недалеко и до Ропеска, города уже Стародубского удела, в котором князем тогда был Ярослав Всеволодович; миновав Всеволож, княгиня Изяслава с переправой чрез реку Десну оказывалась в Новгород-северском уделе, так как Хороборская волость принадлежала к этому уделу, в котором в тот момент княжил Святослав Всеволодович. Почему с течением веков на месте древнего Хоробора явилась Мена, этот вопрос аналогичен с вопросами, почему древний Радогощ стал Погаром: таких примеров можно подыскать несколько, и такие мены зависели или от какого-нибудь случая, или от вкуса новых поселенцев, которые, поселяясь на старом городище, иногда и не знали древнего имени поселения, остатком которого оно являлось.