КЛИНЦОВСКИЙ РАЙОН
ОПИСАНИЕ СТАРОЙ МАЛОРОССИИ. А.М. ЛАЗАРЕВСКИЙ, 1888 ГОД
Раскольничья слобода.
Слобода Клинцы при речке Туросне, поселена Борозднами в начале ХVIII века, но когда именно - не знаем. На позднее возникновение Клинцов, указывает, между прочим, и незначительность их населения в 1723 году. По первой переписи Малороссии 1723 года – казаков нет; грунтовых 12 дворов и пустых 2 хаты. В 1781 году по распоряжению графа Румянцова, перед открытием наместничеств, было сделано статистическое описание Малороссии, по которой числилось казаков нет; купцов 71 двор и 127 хат, мещан 335 дворов и 388 хат, "монашеских и монахинских, живущих около церкви и часовень, престарелых, питающихся от доброхотных дателей" 28 дворов и 33 хаты. По описанию 1781 года, "уставичных торгов нет, а збор почти всякого дня бывает с околичных слобод, сел и деревень, с разною деревяною посудою, ценовками и простыми рогожами, золою, дегтем, хлебом, медом, дровами, конопляным маслом и разними зверними кожами. Ярмонков в год собирается три: 1) в девятую пятницу, 2) сентября 14 и 3) февраля 2-го... Крамных в сей слободе лавок, в которых продаются шелковые, бумажные, камлотные и другие шерстяные товары - 6, вновь выстроенных - 5, ременных, рыбных, соляных, дегтяных с овсом - 10, столцов з будками для продажи печеного хлеба, мяса и пряников - 12. Мыловаренных заводов по одному котлу - 5, а о двух котлах - 1, кожевных заводов - 2, кузниц - 9. Обыватели тут живущие все вообще имеют торг, выделываемым в их заводах и покупаемым в слободе Зыбкой из Белогородской губернии, мылом, коего выходит из сей слободы до 3000 пудов, на сумму до 10000 рублей, чистою пенькою, коноплянным маслом, простыми рогожами и дегтем, покупая все то в околичных местах, а олея в Погаре, которой выходит из сей слободы более 500 бочок, на сумму до 4000 рублей, а пенки до 1000 берковцев, на 10000 рублей. Доставляют мыло, олею, пенку для продажи, в Ригу, Варшаву, Вилню и Кениксберг; и врознь как-то: деготь, ценовки и рогожи (кроме пенки, кою болше в Стародуб доставляют) продают по всем малороссийским и великороссийским городам, Орле, Курске и Болхове и на ярмонке коренном, а деготь в Глухов и Густыню; сверх того малую часть заготовляють в Полше, в дачах мест. Горвале, плиты, доставляють оттоль рекою Бериозою и Днепром в Кременчуг, даже до Херсона. Делають некоторие из сих обывателей из покупаемого в заипутских местах леса, городские, называемие козирки, хорошие кибетки и протчие сани и повозки, жолтие, поливание для сих и других расколничих слобод обывателей, отменного искусства печи, на подобие калузских; выделывают кожи, кое распродают на ярмонках в Густыне и Кролевце... Иние нанимаются под отвоз в вышеписанние места, означенных продуктов ... Расколничная рожественская пустинка, от слободы Клинцов в 2-х верстах; строение в ней церковь, вновь состроена часовня, деревение; простого расколничего монаха дом; а прочое строение, коего начисляется келий 17, простое и бедное". В конце XVIII века в Клинцах было открыто местными жителями две типографии, одна - Рукавишниковым и Железняковым, а другая - Федором Карташевым. Обе типографии были заведены исключительно для перепечатки старых церковных книг, как видно из указа Новгородсеверского наместнического правления Клинцовской ратуше от 4 августа 1785 года, в котором читаем, что правление "слушали: предложение графа П.А. Румянцова-Задунайского, что Клинцовского посада купцы Дмитрий Рукавишников и Яков Железняков подали его сиятельству доношение, что в выстроенной ими в посаде Клинцовском типографии, сие наместническое правление воспретило им издавать старые церковные книги новым тиснением, не изъяснив по какому закону таковое препятствие быть должно и просили ... о незапрещении им в сем их намерении", ссылаясь на указ о типографиях 15 января 1783 года; что "в представленной его сиятельству от них книги, называемой пролог, которую они в начале хотели перепечатать, не находит его сиятельство ничего противного православной веры ... то буди нет в наместническом правлении точного повеления, чтоб не дозволять старообразными тиснениями книг издавать, мнится его сиятельству, что правление поступило ... не дельно" и что посему правление "приказали: за силу оного его сиятельства предложения, в Клинцовском посаде помянутым Рукавишникову и Железнякову позволить иметь типографию мя печатания старопечатных книг ...". Вторая типография, Карташева, была открыта в конце 1786 года, указом Новгородсеверского наместнического правления 10 ноября 1786 года, "клинцовскому купцу Федору Карташеву позволено иметь в Клинцовском посаде типографию мя печатания книг". Обе эти типографии просуществовали недолго, так как вследствие указа 27 июля 1787 года, печатание церковных книг в "светских" типографиях было запрещено, а имевшиеся в них "церковные буквы, с прочими принадлежащими к печатанию церковных книг орудиями", были отобраны. Через десять лет после этого, Клинцовская типография была вновь открыта тем же Федором Карташевым и печатала книги, кажется, исключительно гражданским шрифтом, в 1797-99 годы; а в начале настоящего (XIX) столетия открыта была в Клинцах типография и для печатания церковных книг. Эта типография, просуществовавшая около десяти лет, открыта была Акимом Карташовым, сыном Федора.
О первом появлении раскольников в Стародубщине рассказывает Алексеев в своей "Истории о бегствующем священстве": "Некто бывый в Москве поп именем Козма службу имеяй в церкви Всех Святых на Кулишках, видя належания (притеснения), совет положи с духовными детьми отъити в стародубские пределы: бяше бо ему на той час стародубский полковник зело знаем и друг - Гавриил Иванов, его же внекоих напастех укрываше... И угодно бысть всем совещание то, оставльше жительства своя, поидоша в Стародуб. Полковник же видев Козму попа, любовное приятство всем сущим с ним показа и на прошение их, написа лист, посла их к атаману курковскому Ломаке, повелевая листом оным отвести им на жительство место нарицаемое Понуровку и тамо вси пришедшие з Козмою, числом 20, поселишася в лето 7177 ...". За Козмой и другие раскольники "течаху в Стародубскую волость и тамо пустыни населяюще: откуду населися Белый Колодезь и Синей (Колодезь), Замишево, Шеломы". Таким образом, по этому сказанию, первое появление раскольников в Стародубском полку относится к 1669 году, причем в полковнике Гавриле Иванове следует видеть тогдашнего стародубского обозного Гаврила Дащенка, который в это время был и наказным полковником; в это же время Дащенко "взял в свое владение" село Солову, очень близкое к Понуровке, где, по его позволению, поселились раскольники. Кроме Понуровки, раскольники частью разместились и в соседнем селе Демьянках. В это же время раскольники селились и в других местах. Едва ли не ими Дащенко населил первоначально и свою слободу Белый Колодезь, которую Алексеев называет одной из слобод раскольничьих; раскольниками тогда же поселен был и Синий Колодезь. Но ни там, ни там раскольники не прижились; не прижились раскольники и в Понуровке; все они из этих слобод поуходили, причем причину ухода их Алексеев объясняет так: "Умершу царю Алексею Михайловичю, на место его дщерь его Софья Алексиевна приимши скипетр царства великороссийского и сия убо слышавши таковых слобод стародубских население, повеле послати к черниговскому архиерею и стародубскому полковнику указ (на кой час уже не оный Гавриил, но Симеон полковником в Стародубе бяше), в коем указе повелевая, дабы такие забегвыя народы или ласкою или прещением градским к новым догматам приводили: такову же указу разгласившуся, ревнителе древних преданий бегуяшася, по разным местам рассеяшася: славнейшие же не хотящее стяжания и домов лишитися, к новодогматствованию приступиша. Времени убо некоему в том пребывающу, утишися таковая зельность гонения и бысть тишина, паки собрашася гонимии; но паки от тогоже Симеона гонение наста. Видевше же людие толику бурю гонения на них востающу, обще вси совет положиша отъити в Польшу, и тако усоветовавше, пойдоша и поселишася в области пана Лецкого, при реце Ветке...". Но "в Польшу" ушли не все раскольники; часть их в Стародубском полку осталась, передвинувшись на новые места. В 1682 году около села Соловы возникает раскольничья слобода Еленка, поселившаяся на землях Рубцов, по разрешению владельцев. Вслед за Еленкой тут же, поблизу, на тех же рубцовских землях, поселились еще две слободы - Воронок и Лужок. Очень может быть, что здесь нашли себе приют раскольники, вытесненные из соседней Понуровки и не хотевшие "лишитися стяжания и домов". Затем, к концу ХVII века, замечается новый прилив раскольников в Стародубский полк и расселение их слободами по западной окраине полка, почти исключительно на землях села Старой Тростани. В это время здесь поселились, преимущественно по позволению полковника Миклашевского, слободы: Деменка, Митьковка, Зыбкая, Злынка, Тимошкин Перевоз и Шеломы. Поселившие эти слободы раскольники пришли, по-видимому, назад из Ветки, с которой они и потом не прерывали связей. Позже, в начале ХVIII века, появляется в Стародубском полку еще несколько слобод, поселенных, по-видимому, уже местными раскольниками, искавшими большего земельного простора. При этом поселены были слободы: в 1708 году, Климова - Скоропадским, в 1709 году, Чуровичи - Чарнолузским, в 1711 году, Ардон - киевопечерскими монахами, в 1712 году, Млынка - каким-то значковым товарищем Яковлевым и в 1714 году, Святская - теми же киевопечерскими монахами. Клинцы поселены Борозднами, не позже 1709 года, и тогда же поселена слобода Городище, земли около которой впоследствии перешли во владение Лукьяна Жоравки. Из сохранившихся "осадных писем" видно, что раскольники селились слободами на тех же самых условиях, как селились тогда в Малороссии вообще все крестьяне. Слободе назначались льготные годы, по прошествии которых слобожане обещались быть "верными и вечными подданными". Поселившимся в Малороссии раскольникам в дальнейшей их судьбе предстояло, наряду с остальным крестьянством, то же "державское послушенство", а затем то же закрепощение ... Но случайное, по-видимому, обстоятельство изменило тот путь, по которому хотели вести эти слободы их владельцы. Предание говорит, что во время нашествия шведов на Стародубский полк в 1708 году раскольники всячески вредили им: истребляли небольшие шведские отряды и обозы, брали пленных и представляли их царю. Петр Великий, впервые узнав при этом о поселившихся в Малороссии раскольниках, приказал их "записать в оклад" и тем изъять из владения тех державцев, на землях которых они поселились. Но, кажется, записка в оклад произошла при других обстоятельствах. Когда во время нашествия шведов Петр Великий узнал о множестве поселившихся в пределах Стародубского полка великорусских беглецов, преимущественно солдат, то "для сыску и выводу" этих беглецов назначил полковника Ергольского. Последний, найдя в стародубских лесах целые слободы, поселенные великорусскими раскольниками, "взяв с них великие взятки и укрывая их от выводу, написал их только расколщиками и яко бы оные жилищы имеют в пустых местах и диких лесах, утая, что они живут на владельческих землях". По этому донесению будто бы и последовал царский указ о записке раскольников в оклад. Так рассказывали печерские монахи. Ергольский действительно, кажется, защитил раскольников от "выводу": резолюция Петра Великого о записке их в оклад была сделана на представлении киевского губернатора князя Голицына о том, что "в Стародубском уезде поселены слободы великороссийского народа - раскольники и комиссар (Ергольский) пишет, что в оные слободы ехать опасен, дабы не разбежались за границу". Как бы то ни было, но на основании приведенной резолюции, князем Голицыным было сделано в феврале 1716 года распоряжение, по которому - "где явятся великороссийского народу раскольники (в малороссийских городах) и оных велено переписать всех налицо подворно и кто на каких грунтах и за кем живут в поманстве, велено им жить на тех же грунтах, на которых они поселились, а владельцам ими, раскольниками, отнюдь не владеть и податей с них не имать и никакими делами не ведать и обид им не чинить ... И дабы оным раскольникам... во владении грунтов, которыми они владели, никто не интересовался под опасением штрафа и жить им, раскольникам, на тех грунтах, на которых они жили и землями всякими угоди и владеть теми, которыми владели...". для описи раскольничьих слобод назначен был тот же Ергольский с "нарочными комиссарами", как от князя Голицына, так и от Скоропадского. Сильно сочли себя обиженными малороссийские державцы, на землях которых сидели раскольники; жалко было так неожиданно потерянных "повданных", но еще больнее была потеря тех земель, которые были заняты раскольничьими слободами. Кроме того, пользуясь поддержкой князя Голицына, раскольники не стеснялись захватывать еще новые у соседей земли, не обходя при этом владений и самого полковника; Лукьян Жоравка в 1717 году жаловался гетману: "и если расколщикам, яко теперь расширятися в полку нашем допущено будет, много з полчан от утиску их, чуратися жилищ своих мусят, поневаж они самоволне що хотят, чинят, а справедливости нихто на них поискати не может, чого сам дознавалем и дознаю ...". Вообще местной казацкой старшине трудно было мириться с фактом появления на территории "полка" значительного населения, свободного от всякого ее влияния. Не хотела мириться и Печерская лавра с тем фактом, чтобы отведенные под раскольничьи слободы ее земли утрачены были навсегда. Уже в 1721 году печерский архимандрит Иоанникий Сенютович обращался к царю с просьбой - "свесть расколщиков с монастырских грунтов", указывая, как на причину этого ходатайства, что будто бы раскольники "своими волностями и свободным житием малороссийский народ прелстив, к своим богопротивным раскольническим ересям обратили и по своему крестили ...". Об удалении раскольников из слобод, ради освобождения занятых ими земель, хлопотала и казацкая старшина Стародубского полка, почему Скоропадский и включил ходатайство о выводе раскольников из Малороссии в "пункты", поданные им Петру Великому в 1722 году, в Москве. Но все эти ходатайства при Петре Великом не могли иметь никакого успеха, так как появление в Малороссии великорусских слобод царь находил, после измены Мазепы, полезным в политическом отношении. Затем, на все время существования Малороссийской коллегии, хлопоты о раскольниках и занятых ими землях умолкают. Возобновляются они вслед за поставлением Апостола гетманом. Бывшие владельцы земель, занятых слободами Лужком, Воронком и Еленкой, в 1729 году подали Апостолу прошение, в котором просят - "этими слободами приказать владеть им по прежнему, или их грунта очистить". Затем после Апостола, в междугетманство, возобновила свое ходатайство лавра - об удалении раскольников с лаврских земель или о подчинении их началу лавры. По решению сената 1741 года, ходатайство лавры было удовлетворено: раскольники трех слобод: Ардони, Святской и Тимошкина Перевоза отданы были "в поманство лавре". Сенатское решение об отдаче Киевской лавре поселенных на ее земле раскольников в "подданство" возбудило надежды и у других бывших владельцев земель, на которых посадились раскольничьи слободы, на возможность возвратить не только занятые под слободы земли, но и самих слобожан. Некоторые из этих владельцев поспешили подать челобитные в сенат, прося той же милости, какая была оказана и лавре. Так, бунчуковый товарищ Степан Иванович Лашкевич в своем прошении 1763 года писал: "раскольники живя в слободах Вороньку и Елионки, на собственных моих землях, корыстуются оными в крайную обиду и разорение, а я нижайший вашему императорскому величеству всегда так как и предки мои, з тех земель службу отправляю. И дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было... в оних слободах Вороньку и Елионки живущих на собственных моих землях раскольников куди надлежит на жилио повелеть перевесть, а пока переведены будут, то по примеру отданных под Киевопечерскую лавру таковых расколников на грунтах оной лавры живущих, отдать мне во владение ...". В то же время гетман Разумовский сделал какое-то представление о раскольниках в сенат, вероятно, померживая притязания прежних владельцев занятых раскольничьими слободами земель. На это представление гетмана указывает сенатская "резолюция" 1764 года, которой "велено об оних расколниках по представлениям гетмана, дела из сената все отдать для рассмотрения советнику Яковлеву, а им, Яковлевым, сочиненния пункты по определению сенатскому, велено рассмотреть в коммиссии новаго уложения ...". Но комиссия нового уложения кончилась ничем; куда затем переданы были прошения о возвращении раскольничьих слобод - мы не знаем; кажется, прошения эти так и остались неразрешенными, так как в одном частном письме 1781 года к С.И. Лашкевичу, из Петербурга, читаем: "Докладывал я Осипу Артемьевичу о вашей челобитной о слободе Лужку и Воронке, по которой мнение свое держит, что без представления графа Петра Александровича (Румянцова) приступу к начинанию дела другим образом взять будет трудно, разумея сколь ныне утвердилось уважение к таковым деревням и селам, кои ни с какого старателства никому отданы быть не могут ...". И так все ходатайства о возвращении раскольников в "подданство" или об освобождении занятых ими земель, заявленные в ХVIII веке, кроме ходатайства Киевской лавры, не имели успеха. Слыхали мы, что ходатайства о возвращении занятых раскольниками земель, потомками бывших владельцев последних, были возобновлены в первой половине настоящего (XIX) столетия и будто бы ходатайства эти были удовлетворены признанием за просителями права собственности на занятые раскольниками земли. Рассказывали нам, что один из этих просителей, за которым было признано право собственности на земли слободы Д., желая скорее заставить раскольников или оставить эти земли, или войти с ним в соглашение относительно их пользования, вспахал раскольничье кладбище и засеял его табаком... Рассказывали нам также, что большинство лиц, за которыми признано было право собственности на слободские земли, отдали последние раскольникам в "чиншевое пользование". Но все эти сведения относятся уже к новой истории черниговских раскольничьих слобод, главные материалы для которой заключаются в устных рассказах местных людей сороковых годов ...
