ЖУКОВСКИЙ РАЙОН
К 125-летию со дня рождения Ф.И. Тютчева, журнал "Брянский край", 1928 год
Ф.И. ТЮТЧЕВ (к 125-летию со дня рождения).
Тютчев родился 5 декабря 1803 года в селе Овстуге, Орловской (теперь Бежицкого уезда Брянской губернии) губернии. Жизнь его шла ровным путем баловня судьбы, легко, светло и красиво. Он вышел из общественного круга, представителям которого заранее было обеспечено возможно безболезненное и беззаботное существование. Своевременно он был дипломатом, либеральным цензором, популярным в обществе сановником. Его знали литература и двор.
Великие мастера поэзии, Пушкин, Некрасов и Тургенев, оценили Тютчева рано и прочно и давали ему, как поэту, самую высокую оценку.
Но в его поэзии с нераздельным господством мысли не было той же гармонии, как в его внешней жизни.
Одна исходная мысль охватывает все разнообразие философских идей и настроений, вдохновлявших его поэзию: мысль об ограниченности человеческой личности. Человек бессилен в природе, бесконечно одинок в обществе и переходящ в виде личности. Реально только непознаваемое: необъятное море мрака, в котором затерялся утлый челн нашего бытия. Жизнь – "удушливо-земное", ею можно наслаждаться, но истинное наслаждение - уйти от нее. Куда?
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои
Но он сам «свил гнездо в долине», и душа поэта оставалась "жилищем двух миров", на "пороге двойного бытия". Автор знаменитого "Silentium" был не только поэтом, но и блестящим собеседником. Как это хорошо рисует его "двойное бытие". Чем объяснить этот диссонанс внешней жизни баловня судьбы и болезненной раздвоенности внутреннего бытия?
"Обломок старых поколений", Тютчев был представителем того родовитого усадебного дворянства, которое в первой половине XIX века уже вытеснялось с исторической сцены незнатной, но сильной бюрократией, опорой монархии. Пессимизм умирающего класса, налагавший известный отпечаток на творчество Пушкина ("Моя родословная" и другие) в творчестве Тютчева нашел свое наиболее глубокое и сильное выражение.
Характерно, что и наш ранний символизм "открывший" Тютчева, отражая упадочнические настроения общественной реакции эпохи заката народничества, потянулся прежде всего к Тютчеву и нашел в нем прежде всего его ночную индивидуалистическую лирику, представляя его певцом своих настроений.
В русской литературе Тютчев как-то и сохранился больше, как певец "чистого искусства", отличавшийся от других поэтов такого же направления (вроде Фета, Майкова и т.д.) наличием в его творчестве сильно выраженного философского момента.
Этот установившийся взгляд на характер творчества Тютчева необходимо рассеять, во всяком случае, внести в него крупные поправки. Чистое искусство - фикция. Тютчев не только величайший лирик в русской философии, но и один из сильнейших русских политических писателей. Снижать политическую струю в творчестве Тютчева, как это делали символисты, было бы глубоко неправильным, так как в ней довольно много поучительного.
В своей практической жизни поэт совсем не склонен был скрывать свои мечты и чувства. Он агитировал за них всюду, где только мог - и в беседах и в творчестве.
Политический момент был для Тютчева своеобразной формой преодоления того пессимизма, какой навевался на него положением в общественном и экономическом развитии страны его класса.
Политические идеалы Тютчева являются для нас чуждыми, даже и для своего времени они не были прогрессивными. Тютчев не сумел разобраться в сложном переплете явлений современной ему конкретной действительности. Представитель «квасного» славянофильства - он звал не вперед, а назад.
Докладная записка Тютчева, поданная Николаю I в разгаре революции 1848 года, представляет собой теоретическое обоснование непосредственно затем следующего русского вмешательства в австро-венгерское столкновение. Здесь Россия противопоставлена Европе, как воплощение христианства.
Наоборот, Европа, не справившаяся с могуществом революции посредством иллюзий правового строя, есть сама воплощенная революция - начало не только политическое, но по преимуществу противорелигиозное. Поэтому поход против европейской смуты есть крестовый поход; это обязанность монархической России, хранительницы священных заветов венского конгресса.
Стать всемирной монархией, скованной воедино не насилием, "не железом и кровью", - но любовью, вернуться к патриархальной допетровской Руси - историко-религиозное призвание России. Эта социальная утопия мертва. Она разлетелась в прах при первом соприкосновении с действительностью. Сам Тютчев отступал от нее, когда в прочувствованном четверостишии отождествлял врагов России с врагами Муравьева-Вешателя, который уже совсем не любовью старался спаять разноплеменные части России.
Но творчество Тютчева, как политического писателя, ценно и интересно в другом отношении. Поучительны тот жар, вдохновение и темперамент, с которыми он служил своим политическим идеалам. Мы часто склонны пренебрежительно расценивать роль литературной "агитки", принижать, например, значение великолепных политических сатир Д. Бедного, относя их к второстепенным родам художественного творчества, пугаться тенденциозности и т.д. Отсюда бедность, скудость самого цикла политических тем, трактуемых нашим литературным молодняком.
У Тютчева, классово и идеологически нам совершенно чуждого, можно поучиться тому, как, не принижая своего поэтического достоинства, откликаться на каждое крупное историческое явление, как согреть "агитку" пламенем подлинного вдохновения; глубоко поучителен тот порыв, с каким он защищал свои воззрения.
Наша эпоха великих дел, крупной социалистической стройки, нуждается в художественной пролетарской литературе, как могучем средстве организации сознания новых кадров читателей рабочих и крестьян, активных участников этой стройки.
Задача современного писателя всемерно удовлетворить запросы новых читателей, зажечь их порывом и вдохновением, а для этого самому необходимо много и упорно учиться. Необходимо, чтобы миропонимание поэта было органической, неотделимой частью его творчества, чтобы диалектический материализм стал для современного литератора тем же, чем для Тютчева была философия Шеллинга с ее мистицизмом и идеализмом.
Тогда мы будем иметь в писателе тот гармоничный синтез певца и борца, какого требует наша воинствующая эпоха, и от какого стремилась в большинстве случаев уходить в мир сумеречных, индивидуалистических настроений литература прошлого.
Тютчев для нас не может быть в этом отношении образцом, но в его творчестве, повторяем, можно все же найти много поучительного и сейчас.
М.О. Конин.
"Брянский край", выпуск III, 1928 год.
