Брянский край

ИЗ ДНЕВНИКА МАЙОРА НКВД ИВАНА ШАБАЛИНА

  В немецких архивах, захваченных нашими войсками в Германии, был обнаружен дневник майора государственной безопасности И.С. Шабалина.

  Шабалин Иван Савельевич (1902-1941). Из крестьян. Родился в деревне Яморка Яранского уезда Вятской губернии. Русский. Окончил сельскую школу в селе Никулята Яранского уезда в 1914 году. Работал летом в хозяйстве отца, зимой – у кустаря-портного учеником и подручным. Призван в армию - рядовой 1-го Вятского территориального полка. В РКП(б) с апреля 1926 года. Член ВЛКСМ в 1925-1927 годы. В РККА: старшина роты 166-го стрелкового полка. Участник Гражданской войны. С февраля 1929-го - в органах ОГПУ - НКВД. Заведующий секретной перепиской. Окончил Центральную школу ОГПУ СССР. Последняя предвоенная должность - нарком государственной безопасности Бурят-Монгольской АССР. 23 сентября 1941 года присвоено звание майор государственной безопасности.

  Некоторые исследователи предполагают, что "дневник майора НКВД Шабалина" - немецкая фальшивка. Вряд ли. Все очень правдиво и точно.

  Первые записи коротки и деловиты.

  12.08.1941 год. Шабалин выехал из Улан-Удэ в Москву: "На вокзале провожали меня Надежда, Петров, Ильин и Козырев. Мое мнение: надолго, может быть, даже навсегда расстаюсь я с моей семьей и моими добрыми, дорогими друзьями".

  21.08.1941 год. прибыл в Москву. "И к моему удивлению, немедленно получил назначение". "Начинаю с формирования Особого отдела 50-й армии". "Был в наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности". "Получаем обмундирование. Я принес товарищу Борисковскому шинель".

  Вскоре Шабалин и его отдел добрались до места назначения - деревня Вышковичи близ Брянска. И тут – тревожная запись: "29.08.41. Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на город Брянск. Самолеты немцев безнаказанно летают. Наших ястребков пока что не видно".

  04.09.41. Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации. Целые кварталы разрушены. При посещении линии фронта я купался в Десне. Наблюдал бомбардировку нашей передовой линии немецкой авиацией. Атака продолжалась почти 2 часа и была ожесточенной.

  06.09.41. Армия не является такой, какой мы привыкли представлять. Громадные недостатки. <...> Положение с личным составом очень тяжелое. Почти весь подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Есть случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Говорил с командующим армией. Знает ли Москва действительное положение дел?

  01.10.41. Я встал рано утром. Из Москвы прибыли товарищи Тутушкин и начальник особого отдела фронта Бегма. Выехали в дивизии. В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо. Уроком будет для нас произошедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й дивизии (по всей вероятности, речь идет о сдаче в плен, коллективном переходе бойцов на ту сторону). Позорно, что расследование дела не приносит результата.

  ВЫВОД. Положение 50-й армии не блестяще. От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще как в мирное время. Ночью люди на передовых позициях спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Это не война, это пародия.

  02.10.41. Я встал в 8 часов утра, позавтракал: хлеб, сыр, чай с сиропом. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13-й армии. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Я этого не ожидал.

  В 17.00 противник наступает по всему фронту, на нескольких участках он оттеснил наши войска, форсировал Десну.

  03.10.41. Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл товарищ Колесников. Мы обменялись мнениями. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял гор. Кромы, находящийся в 30 км от Орла. Отрезает нас. <...> Выехали на участок 258-й дивизии. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделения связи работают плохо. Штаб - то же самое. В тылу сидят трусы, которые уже готовятся к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь! К. говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров! Хорошо продуманный штурм - и немцы побегут. Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью. Еще 1.Х.41 у нас появился один немецкий солдат и заявил: "Завтра мы атакуем вас по всему фронту". Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах.

  Однако на участке 258-й стрелковой дивизии наша артиллерия хорошо поработала, и противник оставил на поле боя много убитых.

  04.10.41. Рано утром я с товарищем К., который прибыл из деревни Т., пошел к Петрову. Мы сидели около 2 часов и обменивались мнениями. В 12.00 выехали в Дядьково. В пути встретили комиссара 217-й дивизии. <...>

  Положение 217-й дивизии следующее: 02.10.41 немцы провели усиленную артподготовку, разбили пулеметные гнезда и перешли в атаку. Немецкая авиация не давала нашим возможность развернуться.

  РЕЗУЛЬТАТ: дивизия разбита. Полк № 766, находившийся на правом фланге, потерян. От 755-го полка осталось человек 20. Дивизия потеряла руководство. Красноармейцы оставлены на произвол судьбы.

  Сегодня немцы не наступают, только ведут разведку. По-видимому, у них здесь много сил. Нужно бы теперь наступать, но для этого ничего нет. Две бессильные армии стоят друг против друга, одна боится другую. Вечером: говорят, Орёл горит. Нас обошли. Весь фронт, т.е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? "Они думают". Уже стало привычкой: "Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт", а что же теперь? Но, надо сказать, отдельные участки фронта удивительно устойчивы, это было врагу неприятно. Но, несмотря на это, мы уже наполовину окружены, что будет завтра?

  Говорил с командующим армией генерал-майором Петровым. Он сказал, что фронт не может больше помочь, и спросил меня: "Сколько людей расстреляли вы за это время?" Что это должно означать?

  Комендант принес литр водки. Ах, теперь пить и спать, может, будет легче. Перспективы войны далеко не розовы.

  05.10.41. Мы встали в 8.00 утра. Я поехал бриться. Большая очередь, не стал ожидать. Поехал на участок 260-й стрелковой дивизии. <...> С начальником особого отдела товарищем Клейманом пошел обедать. Обед был отличный, обслуживание тоже. Дивизия отошла очень немного, имеет большие потери, против нее противник сосредоточил 3 дивизии. Немцы идут в атаку во весь рост. Наши солдаты буквально косят их.

  ВЫВОДЫ: дивизия дерется отлично, красноармейцы храбры.

  Немецкие солдаты имеют только куртки, они снимают с убитых красноармейцев шинели и носят их. Для отличия отрезают рукава до локтей. Танки отправились в направлении Брянска.

  06.10.41. В 9.00 К. возвратился с фронта. Говорит, что штаб переехал. Остались военный совет и оперативный отдел. Особый отдел полностью отрезан. Он (К.) возвратился поэтому к нам. Был около 2 часов, теперь едет в штаб фронта. У него болит сердце. Я не советовал ему ехать, затем сказал: "Поезжай, только вечером возвращайся обратно". В 15.30 сообщили, что танки противника окружили штаб фронта. Происходит стрельба. <...> Брянск горит, мосты не взорваны. Гвардейский дивизион уехал в распоряжение командира 290-й пехотной дивизии. Паники нет, но состояние нервозное.

  В 5.00. Я в землянке, машина готова к отъезду. Жаль товарища К. Весьма возможно, он наткнулся на танки противника. У него было такое предчувствие, и он не находил себе места. Генерал принимает предварительные решения, ждет указаний Москвы. <...> Неизбежность окружения всего фронта, а не только нашей армии очевидна.<...> Руководство фронта потеряло управление и, вероятно, голову. Было бы лучше предоставить армии возможность самостоятельных действий.

  07.10.41. Я встал очень рано. Идут бои за городом Брянском. Оба наших полка 154-й дивизии отражают наступление врага. В 6.00 часов вечера противник занял большую часть Брянска. Имеется решение менять командный пункт. В 18.00 мы покинули город Брянск согласно приказу об отходе. Мы оставили также город Орёл. <...>

  Ничего подобного поражению Брянского фронта история еще не видела. Противник подошел сзади и окружил почти 3 армии, т.е. по меньшей мере 240 тысяч человек. Прибыл приказ из Москвы: "Весь фронт должен отойти". Кажется, начнется бегство людей. Последние дни мы не видели ни одного нашего самолета. Мы сдавали города почти без боя. Командование фронтом потеряло руководство с первых дней немецкого наступления. Говорят, что эти глупцы уже изъяты и отправлены в Москву.

  Отступление! Все усилия, которые были приложены для укрепления оборонительной зоны, оказались напрасными. Гигантские усилия! Командование фронтом передано Петрову. Я прихожу, он говорит: "Ну меня тоже скоро расстреляют". — "Почему же?" — спрашиваю. "Да, — говорит он, — меня назначили командовать всем фронтом". Я отвечаю: "Если вас назначили, то вы должны браться за дело и стремиться к победе". — "Но ты же видишь, в каком положении фронт. Я еще не знаю, что осталось от этих двух армий (3-й и 13-й) и где они находятся".

  08.10.41 год. Деревня Огорь. Я не спал целую ночь. В 5.00 часов утра я отослал второй эшелон. В деревне остались 8 человек оперативных работников и две автомашины. В 10 часов утра мы выпили вчетвером литр водки, хорошо позавтракали. Я лег спать в машине и спал хорошо. Едуков разбудил меня. Я выехал на грузовике, чтобы установить связь с командным пунктом, который переехал в другое место, неизвестно куда.

  Все жители остались здесь, они убирают картофель. Не слышно ни одного выстрела. Как быстро забывают ужасы войны! В 6 часов вечера слышен большой шум моторов, слышна стрельба артиллерий и пулеметов. В 9 часов вечера приехал И. с группой людей с командного пункта. Прибыло 150 раненых. Школу оборудовали под лазарет. Я ночевал в автомашине.

  09.10.41 год. Встал в 8 часов, спал плохо. В 9 часов выехал на командный пункт, видел Петрова и Шляпина. Узнал, что второй эшелон за ненадобностью уехал, так как иначе он мог попасть в плен. Весь день кругом стреляли, непрерывно летали над нами самолеты. Ночью выпал небольшой снег. В 8 часов вечера был зажжен артиллерийский склад. Была ужасная канонада; было видно гигантское пламя, я вышел из лесу в поле, чтобы посмотреть этот фейерверк. Это красиво. Ночь темна, идет маленький дождик.

  10.10.41. Мы спали вчетвером в одной машине. В 7.00 встали. Очень холодно. Идет снег, он падает большими хлопьями. Мы позавтракали из старых запасов. В 11.00 выехали в район Хвастовичи. По дороге движется масса машин и людей. Грязь непролазная, вся дорога превратилась в тягучее тесто.

  В 1.30 немцы начали обстреливать поле вблизи штаба из минометов. Штаб фронта уехал в беспорядке в Авдеевку. На дороге уже господствовало беспорядочное нагромождение техники. Над нами кружились 4 немецких самолета. Положение для армии печально: где фронт, где тыл - трудно сказать. Кольцо вокруг армии сужается.

  11.10.41. Убит товарищ, Миша Чернецов, при взрыве бомбы. Мне очень жаль этого симпатичного человека. Его похоронили в деревне Огорь около школы у липовой аллеи.

  12.10.41. В 5.00 утра мы прибыли в деревню Буяновичи. Немедленно позавтракали, я выпил стакан водки и лег спать в машину. В 10.00 утра меня разбудили. Оказалось, что, когда я спал, немецкие самолеты сбросили 4 бомбы и обстреляли деревню из пулеметов. 2 человека убиты. Население здесь не очень дружелюбно. Это нужно отметить. В 1.30 немцы начали вести сильный минометный огонь. Штаб быстро направился на Фроловку. Наблюдал беспорядочное бегство штаба армии. Командующий проехал мимо и показал рукой на лес..."

  Шабалин попадает в окружение. Прорваться не удается. Войска разбиваются на мелкие группы, скитаются по лесам. Судьба этих групп часто заканчивалась в концлагере.

  "13.10.41. Всю ночь я не сомкнул глаз. Сильный холод. Нет ни перчаток, ни теплого белья. Я хожу в гимнастерке. Мы двигаемся очень медленно, застряли в болоте.

  14.10.41. Противник оттеснил нас в кольцо. Непрерывная канонада. Дуэль артиллеристов, минометчиков и пулеметчиков. Опасность и ужас почти целый день. Я уже не говорю о лесе, болоте и ночевке. С 12-го я не спал. Со 2 октября не читал ни одной газеты.

  15.10.41. Это ужасно! Кружится голова. Трупы, ужас войны, мы непрерывно под обстрелом. Снова я голоден и не спал. Я достал фляжку спирта. Ходил в лес на рекогносцировку. У нас полное уничтожение. Я пишу в лесу у огня. Утром я потерял всех чекистов, остался один среди чужих людей. Армия распалась.

  16.10.41. Я переночевал в лесу. Уже три дня не ел хлеба. В лесу очень много красноармейцев. Командиры отсутствуют. В течение всей ночи немцы обстреливали лес оружием всех видов. Около 7 часов утра мы встали и пошли на север. Я нашел маленькое одеяло, полевую фляжку и сумку. С утра идет дождь. Затем он перешел в мокрый снег. Мы промокли до нитки. Ужасная жажда, пьем болотную воду. Видели немецкий обоз, пропустили его мимо.

  19.10.41. Всю ночь мы шли под проливным дождем через болотистую местность. Непроницаемый мрак. На мне нет больше ни одной сухой нитки. Правая нога опухла, двигаться ужасно тяжело. На рассвете остановились в лесу. С большим трудом я обсушился у огня и оделся, не поев и не поспав. Предстоит нам теперь путь через безлесную местность. Мы разделились на две группы. Половина из нас не имеет оружия. Слышна стрельба легких пулеметов и минометов".

  Пометка на архивном документе: "На этом заканчивается дневник. На следующий день 20.10.41 года Шабалин встретился с генерал-майором Петровым, вместе с которым погиб юго-западнее Пассеки (название не очень разборчиво) в 16.00 часов".

Газета "Известия", 21 апреля 2005 года.