Стоянка бежицкого объединенного комсомольско-молодежного партизанского отряда имени А. Виноградова

БРЯНСК

СТОЯНКА БЕЖИЦКОГО ОБЪЕДИНЕННОГО КОМСОМОЛЬСКО-МОЛОДЕЖНОГО ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА ИМЕНИ А. ВИНОГРАДОВА

Брянск. Стоянка партизанского отряда им. Виноградова

Он стал известен в аппарате ЦК ВКП(б) уже через четыре месяца после начала партизанских действий в северной части Брянского леса. Василий Дурнев командовал тогда комсомольско-молодежным отрядом, в котором насчитывалось 25 бойцов. Он стал настоящим открытием для Орловского обкома партии, который нуждался в ярких примерах высокой боевой активности партизан, чтобы достойно выглядеть в аппарате ЦК как организатору народного сопротивления.
Первый секретарь Орловского обкома парии А.П. Матвеев, информируя ЦК в феврале 1942 года о боевых действиях партизан и состоянии противника в области, рассказал, как в январе 1942 года небольшая группа лесных "солдат" под руководством Дурнева совершила налет на отделение полиции поселка Сельцо. После короткого разговора с начальником полиции Дурнев расстрелял его и находившихся там еще трех полицейских. Захватив с собой станковый пулемет, 15 винтовок и 25 тысяч советских денег, партизаны покинули полицейский участок.
Поступок Дурнева был оценен как образец партизанского контроля жизни населенных пунктов на временно оккупирован¬ной фашистами территории обширного региона.
Партизанский стаж В. Дурнева не успел начаться как уже через два месяца он сменил на посту командира Ивана Коренкова, проявившего в какой-то момент малодушие. С тех пор Василий Павлович ниже ступеньки командира отряда - роты – группы, а впоследствии всего Орджоникидзе градского партизанского отряда, не опускался.
Его путь к командирской должности не был связан с погоней за карьерой. Он в принципе не стремился к личному благополучию. Это был человек активного действия. Он привлекал внимание к себе поступками, и через них происходило его влияние на других.
Михаил Гудаков, 25-летний командир роты Орджоникидзеградского партизанского отряда, вспоминал тревожные дни, когда после нападения карателей на первый партизанский лагерь ему и его товарищам довелось создавать новую стоянку: "Решение о месте обоснования нового лагеря было общим. В этом участвовали политрук И.В. Локтюхин, парторг В.И. Прокоповин и Н.И. Фетисов. Мы были оторваны от основной базы. Положение в роте усложнилось - истощились продовольственные запасы. Люди начали беспокоиться. Отдельные товарищи даже высказывали мнение о несостоятельности борьбы с врагом. Это происходило в конце октября 1941 года, когда немцы активно наступали, и возникла угроза захвата Москвы. Моральное состояние в роте упало. Более того, отдельные лица стали покидать отряд. Выход был один - немедленно приступать к боевым операциям".
Среди тех, кто, не задумываясь, поддержал идею активного сопротивления, был и комсорг роты Василий Дурнев. Он всегда был в числе первых, кто поддерживал рискованные шаги. При этом никто не мог заподозрить Дурнева в авантюризме. Он в исключительных случаях чтo-то предпринимал в расчете на случайный успех. В его боевой биографии насчитываются десятки операций, диверсий, взрывов на большаках. Удачному исходу многих дерзких акций чаще всего способствовало то, что молодой командир не предпринимал каких-либо действий без изучения обстановки, в которой он мог оказаться. Он умел "прочитывать" данные разведки, а иногда даже предвидеть возможный ответ противника, быстро принимать решение в непредвиденной ситуации - в этом проявилась яркая индивидуальность Василия Павловича Дурнева.
Но ему помогали не только смелость, находчивость, хорошо развитая интуиция, но и обстоятельность, воспитанная с детских лет. Он вырос в крестьянской среде, в которой мужчина обязан был проявлять самостоятельность и активность.
Однажды Дурнев взялся написать историю своего рода, но так и не завершил рассказ о своем генеалогическом древе. Но то немногое, что он успел сделать, объясняет основные черты его натуры и, соответственно, стиль командования.
Василий Дурнев был выходец из потомственного крестьянского рода, который не бедствовал, а твердо стоял на ногах. Его дедушка по линии отца, Андрей Тимофеевич Дурнев, имел восемь детей, пятеро из которых были мальчики. Каждому из братьев, когда они женились, старший Дурнев построил добротный кирпичный дом и надворные постройки и строения для хранения зерна и фуража. А также выделил лошадь, корову, овец - стартовый капитал, как принято сегодня говорить. Отец Дурнева получил от родителя «безвозмездный кредит» в виде двух лошадей, коровы, 10 овец, кур, свинью и кабана и большое подворье.
Земли в собственности у Дурневых было много, так как царское правительство выделяло крестьянину землю, когда рождались мальчики - их, напомню, у прадеда Дурнева Андрея Тимофеевича было пятеро.
"Дедушка, - пишет Василий Павлович, - был зажиточным и уважаемым в деревне. Как пример, бабушку и дедушку похоронили не на общем кладбище, а на территории церкви. Это вроде как в Москве - на Красной Площади".
Во многом именно дельностью, воспитанной в разумной и трудолюбивой семье русского крестьянина, объясняется поведение Василия Дурнева в партизанском отряде. Он пришел в лес не спасаться от врага, а надежно обустроиться, чтобы иметь силы и возможности вести борьбу. Вместо примитивных ям и погребов для временного скрытного жилья его небольшой отряд выстроил для себя "благоустроенные" землянки - с окнами и дверями. Его бойцы были хорошо вооружены, дружны между собой.
Он воевал с желанием, выдумкой и энтузиазмом. Не случайно схожий с ним по характеру командир Дятьковской партизанской бригады Григорий Орлов вопреки мнению Орловского обкома партии снял с должности командира Орджоникидзеградского партизанского отряда Т. Шпадырева и утвердил вместо него молодого В. Дурнева.

Василий Павлович Дурнев
Именно этот командир стоял во главе орджоникидзеградских партизан, когда шли сражения за освобождение города от врага.
Если А.И. Виноградов вошел в историю партизанского движения на Брянщине как первый командир орджоникидзеградских партизан, то В.П. Дурнев стал тем командиром, кто в ноябре 1943 года скрепил своей подписью последний рапорт о боевой деятельности Орджоникuдзеградского партизанского отряда имени Виноградова за период с 8 октября 1941-го по 16 сентября 1943 года.
Это было заключительное служебное донесение партизанского лидера, командира отряда лейтенанта Дурнева на имя начальника Западного штаба партизанского движения полковника Прохорова.
Но на рапорте дело не закончилось. В.П. Дурнев оставил после себя дневники. В них он изложил свое видение истории Орджоникидзеградскоого партизанского отряда. Он писал отрывками, когда уже были прожиты годы в Москве. В столице он работал на высокой должности. В прошлом партизан и комсомольский работник, он стал заместителем начальника Главного управления Госстраха Министерства финансов РСФСР.
Трудно определить жанр того, что им было сделано. Это и расширенный рапорт, и обстоятельный доклад, и многотомный отчет, и даже рассказы, объединенные документальной повестью.
Однако дело не в жанре. В своем литературном наследии Дурнев пытался описать очень важный для него опыт – опыт борьбы за себя, за родину, за товарищей.
Правда, он не избежал соблазна романтизации партизанской борьбы. В отдельных эпизодах автор не до конца откровенен. Но это, наверное, нельзя назвать его стремлением подлакировать действительность. Возможно, Дурнев считал какие-то моменты не главными (я постараюсь продемонстрировать это на примере описания им боя в деревне Корчминка).
И все же надо признать, что Дурнев сумел закрепить факты, в которых изобразил реальные заботы и проблемы брянских партизан, некоторые особенности их боевой деятельности.
В литературной работе ему помогала его верная спутница и подруга – Анна Андреевна Пантюхова, с которой он познакомился в партизанском отряде; они стали мужем и женой и прожили в браке почти полвека. Они вместе воевали в Брянском лесу, вместе исписали сотни страниц, которые составили их домашний архив.
Публикация отдельных страниц дневников, стиль, язык и манера изложения материала характеризуют Василия Павловича Дурнева как патриота страны.
Когда знакомишься с литературными записями четвертого командира орджоникидзеградских партизан, то перед глазами возникает новый тип партизанского руководителя, появившегося накануне освобождения Брянщины от фашистской оккупации.
Основополагающая черта этого типа - отказ от наказания подчиненных как метода подавления личности. Дурнев отверг страх как инструмент влияния на человека. Он отдавал предпочтение личному примеру.
Это был тип руководителя, которого принято называть заводилой. Живой, энергичный, он всегда выступал выдумщиком и зачинщиком дерзких диверсий и нападений на противника.
Бесстрашный, нередко, правда, до бесшабашности, он отдавал предпочтение внезапности.
С приходом Дурнева на пост командира отряда отчетливо прослеживается появление на сцене лесной войны представителя нового поколения партизан - поколения, не втянутого в политическую жизнь страны и не обремененного целым рядом условностей уставной изоляции большевиков. Он не был свободен. Но рамки, которые ограничивали его, были намного шире традиционных партийных ограничителей.
Его жизненный и трудовой довоенный опыт прошел вне прямого влияния партии большевиков. Воздействие политической среды на формирование его характера было минимальным, что предоставляло ему как минимум возможность оставаться самим собой - каким его взрастила здоровая и твердая крестьянская семья, в которой царил культ мужской самостоятельности. А пропаганда неизбежности предстоящей войны не пугала молодого и активного рабочего парня, так как он хотел проявить себя в опасной ситуации.
До начала Великой Отечественной войны Василий Дурнев успел окончить 7 классов, поступить в техникум, чуть больше двух лет поработать слесарем на МТС и электросварщиком на заводе "Красный Профинтерн".
Со скромным набором социальных привычек и навыков он пришел в партизаны. Лесная действительность - со всеми ее надеждами и опасностями - стала для него хоть и коротким, но запоминающимся первым настоящим опытом жизни и борьбы.
Впрочем, читатели сами могут в этом убедиться, познакомившись с рукописями Василия Павловича Дурнева, и сравнить их содержание с другими публикациями, которые не всегда совпадают с оригиналом.
Отрывки из дневника В.П. Дурнева.
Карчминка. Небольшая деревенька, обнесенная со всех сторон лесом. По приказанию командира объединенного партизанского отряда А.И. Виноградова мне было поручено занять Карчминку, куда наш отряд пришел 30 апреля 1942 года.
Вечером провели торжественное собрание, а затем – концерт художественной самодеятельности силами партизан. Участвовали Николай Зинов, Вася Корявченко, Витя Калашников, Вася 3ахаренков, Володя Новиков, Аня Дурнева. Саша Самошкин, Володя Маевский, Саша Корнеева. А после самодеятельности, пляска чуть не до утра.
Рано утром я решил проверить посты, и к моему удивлению начальник караула Николай Макаров сообщил мне, что дозор в направлении Сельцо и Хотылево не послан, а там расположились большие немецкие гарнизоны.
Николай Макаров в срочном порядке разбудил Ваню Васюткина и Витю Калашникова и послал их в дозор. Я уже потом не ложился спать, ходил по селу.
К удивлению дозорные, едва только подошли к роще, как обнаружили немцев и пустились бежать назад, в село. Когда мы увидели с Николаем Maкаровым, что обратно быстро бегут Васюткин и Калашников, я, не дожидаясь их, отдал приказ "В ружья!", и партизаны заняли оборону. Когда прибежали Калашников и Васюткин, они сообщили, что немцев свыше 500 человек, они вооружены пулеметами, автоматами, имеют даже две пушки и что начали окружать населенный пункт.
Силы были не равные. Но я решил село без боя не отдавать.
Фашистов подпустили примерно на 10-15 метров. Они шли очень быстро, во весь рост, видимо, были убеждены в том, что партизаны спят. Но вдруг для них неожиданно ударили пулеметы, оружия и минометы. Все, кто шел в первой цепи, а их было свыше 150, были в упор расстреляны, а вторая цепь немцев залегла на поле, остальные зашли в колхозный строй и начали вести по партизанам огонь.
Пулеметчик Володя Маевский для того, чтобы удобнее расстреливать фашистов, забрался на крышу одного из домов, установил пулемет около трубы и начал расстреливать немцев, ему активно помогал его второй номер Володя Новиков. Николаю Зинову, Ане Пантюховой и Саше Корневой меткими выстрелами из миномета удалось зажечь сарай, в котором было большое скопление немцев. Как только сарай загорелся, партизаны еще больше усилили огонь, и часть фашистов сгорела в сарае. Тогда немцы вынуждены были отступить.
После тога, как фашистам не удалось врасплох застать партизан и после неудачных двух атак они отошли и начали обстреливать из артиллерии деревню и подтягивать свои резервы, а мы в это время всех жителей Карчминки вывели в лес и сами отошли в лес. Немцы до самого вечера вели обстрел населенного пункта и только вечером зашли в деревню, где ничего уже не было за исключением одной 75-летней старухи, которая спряталась в подвале, и в подвале же её и расстреляли, деревню полностью сожгли.
В этой боевой операции особо отличились: Володя Маевский, Володя Новиков, Коля Зинов, Николай Макаров, Жорж Скрементов, Аня Понтюхова, Филя Гальпер, Костя Прокопович, Дмитрий Анискин, Володя Кравченков, Витя Калашников, Саша Самошкин, Вася Савельев, Артем Паршиков, Лука Миxалкин, Анатолий Титов, Вася Коврищенков, Маркин, Денисов.
На этом месте Дурнев поставил в рукописи точку. О том, с какой целью прибыл отряд в Корчминку и что происходило потом, рассказал В.П. Корявченков. В его интерпретации картина, нарисованная Дурневым, выглядела несколько по-иному: "Приближалось 1 мая 1942 года. Партизаны решили широко отметить любимый праздник трудящихся всего мира. Накануне, 30 апреля, группа комсомольцев отправилась в деревню Корчминку проводить торжественное собрание. В самый разгар вечера постовые сообщили о приближении крупного карательного отряда. Нас было семнадцать. Забравшись под крыши домов, мы создали круговую оборону. Патронов и гранат было достаточно. Мы близко подпустили врага и встретили его дружным прицельным огнем. Вслед за автоматными очередями полетели гранаты ... Убито было около семидесяти фашистов и полицаев. В этом бою мы потеряли любимого товарища – комсомольца Витю Калашникова".
Одно событие - два рассказа.
Кто из авторов точнее изложил происходившее сегодня вряд ли возможно установить. Но Корчминка со всей очевидностью показала, что жизнь лесных солдат не ограничивалась одними боями. Партизанам, особенно молодым, было свойственно стремление к празднику даже в условиях лесной жизни. Концерты, любовь, песни, танцы - все это существовало в реальности. Походы, засады, диверсии и разведка не убивали в людях стремления к простым и неизбежным радостям жизни.
Группа молодых бойцов во главе с командиром, устроив для себя веселье, была хорошо вооружена. Партизаны, конечно, проявили известную самонадеянность, командир - некоторую беспечность.
Но в момент опасности и Дурнев, и его товарищи смогли собраться, принять неравный бой и одержать победу.
И здесь авторы не противоречат друг другу.
Операция в поселке Цементный.
Многое зависело в этой операции от Лены Хромовой и Ани Пантюховой. Им было поручено провести разведку. Нелегким был этот путь в поселок Цементный. Во-первых, потому что там располагался большой гарнизон немцев, кроме того, подход к поселку можно было сделать только через большой открытый луг и усиленно охранявшуюся железную дорогу.
Разведчицы остановились у матери Лены Хромовой, которая по заданию нашего отряда работала в немецком штабе. Им удалось получить данные о расположении гарнизона, его вооружении и размещении. Немцы не ожидали нас, они весело праздновали Рождество. Это облегчило выполнение нашей задачи. Нам удалось уничтожить 36 немцев. Мы увезли с собой много оружия, продукты, скот, одежду.
Взрыв Хотылевского моста.
По приказанию А.И. Виноградова нужно было взорвать железнодорожный мост. Выполнение этого задания было поручено трем отрядам - моему, Шладырева и Кузнецова. Общее руководство было возложено на комиссара объединенных отрядов П.А. Рыжкова.
План взрыва моста был принят такой. Отряды Шпадырева и Кузнецова должны были подойти к мосту и заминировать железную дорогу около населенного пункта Сельцо. Это требовалось для того, чтобы во время боя на помощь немцам не мог подойти бронепоезд, который находился в Сельцо. Комсомольско-молодежный отряд под моим командованием должен был перейти железную дорогу, которая в это время усиленно охранялась, и зайти охране в тыл.
Операцию планировали начать в 2 часа ночи. По сигналу автоматной очереди отряды Шпaдырева и Кузнецова должны начать бой. Немцы должны были из помещения выбежать и залечь за насыпью с противоположной стороны, откуда завязан бой партизанами, а я со своим отрядом в это время должен в спину ударить фашистам и взорвать мост. Железную дорогу нужно было перейти так, чтобы не заметили немцы. Из Корчминки мы вышли заранее так, чтобы выследить место где можно без боя перейти железную дорогу и чтобы хотя бы к часу или полвторого подойти к намеченной цели. К намеченной цели подошли примерно в час ночи. Подошли к мосту и караульному помещению очень близко, хорошо слышали разговор немцев, но бой не начинали, так как договорились начать ровно в 2:00. Все подробно было продумано, силы расстановлены.
Ровно в 2 часа ночи, как было условлено, я дал длинную автоматную очередь по караульному помещению, рассчитывая на то, что отряды Шпадырева и Кузнецова откроют огонь и немцы побегут в укрытие за насыпь, где находился комсомольско-молодежный отряд, но, увы, раздалась очередь, а отряд Шпадырева и Кузнецова не дали ни одного выстрела. Завязался бой. Во время боя группа подрывников уже подошла к мосту, но в это время появился бронепоезд и начал обстреливать нас с пушек и пулеметов, проснулся и немецкий гарнизон, который был расположен в деревне Хотылево. Мы оказались в окружении, и – никакой помощи. Появились раненые. И тогда я принял решение с боем перейти железную дорогу, так как днем здесь бы нас перебили, как куропаток.
Позже стало известно, что нами было убито 46 немцев, поврежден мост, так как удалось поднырнуть только с одной стороны. Кроме этого стало известно, что отряды Шпадырева и Кузнецова подошли близко к мосту, но как только завязался бой, Рыжков под силой оружия приказал Шпaдыреву и Кузнецову не открывать огня и отвести свои отряды в лагерь. В этом бою осколками от снарядов был ранен Филипп Гальпер, Вася Артемов и Алексей Егоренков.
В этом бою особенно хорошо отличились Василий Артемов, Дмитрий Анискин, Николай Анискин, Афанасий Бирюков, Иван Васюткин, Филипп Гальпер, Виктор Денисов, Алексей Егоренков, Николай Ерохин; Николай Зинов, Виктор Калашников, Лука Михалкин, Володя Маевский; пулеметчики Николай Макаров, Маркин Володя, Новиков, Артем Паршипов, Константин Прокопoв, Жорж Скрементов, Игнат Кузнецов и другие.
Крючки.
Деревня Крючки Толвинского сельского совета в годы войны представляла собой селение в пятьдесят домов с единственной улицей вдоль опушки векового леса.
Разведчики отряда Леонида Журавлева узнали, что 23 февраля 1942 года примерно часов в 10-11 утра немцы должны приехать для ограбления жителей деревень Крючки и Соколово.
Леонид Журавлев рано утром пришел к товарищу Шпадыреву и пригласил его вместе устроить засаду и разгромить карателей. В беседе с Журавлевым Шпадырев предложил ему пригласить для этой операции комсомольско-молодежный отряд.
23 февраля (это день создания Красной Армии) рано утром дневальный Володя Маевский разбудил меня и сказал, что ко мне пришли. Я быстро встал и увидел Шпадырева и Журавлева. Они рассказали свои планы и предложили участвовать моему отряду в операции. Я охотно согласился и, не теряя времени, запрягли лошадей и мы выехали.
В Крючки приехали примерно в 10 часов утра. Ждать пришлось не долго. Только успели расположить бойцов и минут через 20 появились немцы. Они ехали на 12 подводах, по 4-5 человек на каждой, что нас очень огорчило: мы думали, что их будет гораздо больше.
Дав возможность одной подводе заехать даже в деревню, мы открыли огонь, и все немцы были уничтожены, а двух немцев взяли живьем, а затем отправили за линию фронта, в штаб 10-й армии.
Особенно отличились в этой операции Иван Батюнин, Николай Зинов, Володя Маевский, Анатoлий Титов, Лука Михалкин, Жорж Скрементов, Вася Сайкин, Константин Прокотов, Дмитрий Анискин.
Налет на немецкий гарнизон.
Это было зимой, партизанская стоянка была около Святого Озера. Разведка сообщила нам, что в населенном пункте Любыш Дятьковского района расположился гарнизон, и мы днем вышли к месту назначения и в 11 часов 30 минут вместе с ротой бригады Орлова пришли к населенному пункту и расположились на реке Болва.
Ночь была морозная и очень светлая. Место от реки Болвы выдалось ровное и подойти к населенному пункту незамеченными никак нельзя было. Тогда решили одеть нескольких партизан в маскировочные халаты и они поползли к селу. Как только разведка подошла к трем домикам, завязалась перестрелка, в это время мы все ворвались в населенный пункт. Немцы стали отстреливаться из домов, подвалов, с церкви, но партизаны все дальше и дальше продвигались в глубь населенного пункта, мощным огнем из пулеметов и винтовок заставили замолчать немецкие пулеметы, которые были установлены на колокольне церкви. Несмотря на нервы, партизаны разгромили гарнизон, захватив с собой хлеб и скот, который отбили у немцев.
На рассвете решили покинуть село Любыш. Предстояло километра три идти чистым полем до леса. Но чтобы дойти до леса, надо было преодолеть большак Бежица-Дятьково и железную дорогу.
Перед отходом из села Любыш была сформирована ударная группа и направлена вперед, а за ударной группой следовал обоз на лошадях, везли раненых и трофеи. Я с группой пулеметчиков и автоматчиков остался прикрывать колонну. На случай преследования нас немцами - во время боя часть немцев сбежала в город Дятьково и сообщила о нападении партизан.
Опасения оправдались. При отходе из населенного пункта, немцы устроили на большаке Дятьково-Брянск засаду. В то время когда колонна партизан подходила к большаку, немцы пошли на хитрость, пропустив ударную группу партизан без боя, а когда стал подходить обоз с ранеными бойцами и отобранным у немцев скотом и хлебом, немцы открыли огонь, зная, что в основной колонне раненые, убитые и партизаны, занятые обозом, притом вооруженные только винтовками. В наших рядах возникла паника, и все стали бежать в противоположную сторону, где имелась небольшая роща.
Мне и партизанам, которые были со мной, было хорошо видно, как по направлению к лесу бежали партизаны (бросив обоз, убитых и раненых).
Видя такое положение, мною было принято решение быстро бежать в лес, к которому беспорядочно неслись партизаны (мы в это время призывали, выкрикивали, чтобы все отступающие партизаны быстрее оказались в лесу и занимали там оборону.)
Немцы были убеждены в том, что они окончательно разгромили наш обоз. Они шли к лесу в три шеренги. Подпустив их метров на 20-45 к лесу, мы немцев встретили ударным огнем и ни одного не выпустили живьем, но через несколько часов немцы начали бомбить кусочек леса, в котором мы находились.
Рассказать о том, что пришли в лагерь, кушать нечего, больные, раненые и решили пойти на операцию Цементный. В этой операции погибли Николай Лапин, пулеметчик стрелкового пулемета Куксин и другие.
Собственноручно.
В домашнем архиве последнего командира Орджоникидзеградского партизанского отряда имени Виноградова Василия Дурнева хранятся не только документальные рассказы о деятельности комсомольско-молодежного отряда, которым он руководил лично (некоторые из них приведены выше).
Есть там хроника всех боевых операций за 1942 год. Можно найти данные о подвигах отдельных партизан. Например, составлены справки о конкретном участии в лесных битвах таких мужественных людей, как Н.Ф. Архипов, И.Т. Батюнин, Л.Г. Михалкин, М.Г. Евтеев, В.Т. Савельев, К.Н. Прокопов и других.
Одна очень важная особенность характеризует архив – это отраженный Дурневым реальный, вполне точный партизанский мир. В этом смысле особый интерес представляют не только цифры, отражающие результаты боевой деятельности партизан, но и стремление В.П. Дурнева представить военную историю отряда в схемах и диаграммах.
Если, например, в Брянском штабе партизанского движения в начале 1941 года на учете состояло 11 Орджоникидзеградских партизанских отрядов, то по данным В.П. Дурнева их насчитывалось 19. Такое число отрядов зафиксировано в созданной им "Схеме организации Орджоникидзеградского объединенного партизанского отряда им Виноградова".
Первоначальный состав отряда выглядел следующим образом. Существовал отряд работников НКВД во главе с Морозовым. Пять отрядов рабочих и служащих Брянского машиностроительного завода возглавляли М.Г. Гудаков. Т.Ф. Шпадырев, А.И. Обыденников, В.П. Дурнев. Командирами рабочих и служащих сталелитейного завода являлись Д.Г. Пуклин, Н.Ф. Архипов, Г.Р. Климов. Рабочие и служащие поселка Городище вошли в состав отряда Г.А. Мирошкина, поселка Бордовичи - в состав отряда под командованием Ф.Н. Брука. Были созданы небольшие отряды из актива ряда населенных пунктов: Дорожево, Домашово и Сельцо - командир И.С. Коренков; рабочих и служащих Любохонского завода - командир Е.Р. Берндт; Першино, Глаженка, Ляды - командир И. Ланцев; Радица и Крыловка - командир М. Кошелев; Цементный - командир П.М. Анохин, совхоза "Красный кооператор" - командир А.С. Горбачев; работники милиции и пожарной oxpaны- командир С.Т. Денисов.
Примечательно, что отряды Горбачева и Денисова Василий Дурнев объединил пунктирной линией и выделил их в отдельный блок схемы под названием "Партизанская бригада. Командир - А.С. Горбачев". И дал объяснение этому факту: "В конце 1942 года на базе партизанских отрядов Горбачева и Денисова была создана партизанская бригада численностью 1380 человек".
Рассказ о В.П. Дурневе был бы неполноценным без упоминания ряда других деловых бумаг, под которыми стоит подпись этого командира орджоникидзеградских партизан.
Прежде всего, следует сказать о документе, в котором содержится официальный итог боевой деятельности отряда. Документ этот сохранился в двух вариантах. При этом имеется разночтение в тексте. Первый экземпляр сохранился в Государственном архиве Смоленской области. Второй - в Государственном архиве Брянской области. Если первый подписан только Дурневым, то у второго, кроме фамилии командира, указаны имена комиссара Якушева и секретаря Орджоникидзеградского горкома ВКП (б) Гавриличева.
Я буду ссылаться на документ, скрепленный подписью Дурнева. Речь идет о его рапорте на имя начальника Западного штаба партизанского движения полковника Прохорова (рапорт был написан в ноябре 1943 года).
Василий Дурнев выделил четыре этапа боевой деятельности отряда: "С 8 октября 1941 года по февраль 1942 года отряд занимался засадами на большаках и минированием большаков и дорог. С марта 1942 года по ноябрь 1942 года отряд в основном занимался диверсионной работой, минированием железных дорог и большаков. С декабря 1942 года по 16 января 1943 года отряд занимался в большинстве нападением на немецко-полицейские гарнизоны и диверсионной работой. Вместе с тем отряд трижды вел борьбу с крупными немецкими карательными экспедициями - в ноябре 1941 года, в июне 1942 года, в мае-июне 1943 года".
Теперь о вкладе партизанского отряда в освобождении Брянщины от немецко-фашистских захватчиков. С 8 октября 1941-го по 16 сентября 1943 года пущено под откос с техникой и живой силой 123 эшелона врага, уничтожено 13 самолетов, подорвано 8 мостов, 1 водокачка, 52 железнодорожных участка, подорвано и разбито 267 автомашин, 19 танков, 7 орудий, 5 тягачей, 61 подвода. Партизанам удалось освободить от немцев 5000 военнопленных красноармейцев.
В боях с немецкими оккупантами в тылу врага погибли 135 человек. Список погибших бойцов Орджоникидзеградского партизанского отряда подписан тоже Дурневым. Здесь указаны даты гибели и место, где произошла трагедия .
И, пожалуй, поставил точку на существовании Орджоникидзеградского партизанского отряда имени Виноградова последний официальный документ - акт о сдаче на склад городского отдела НКВД оружия и боеприпасов, состоявших на вооружении отряда.
Этот акт от 21 сентября 1943 года подписали командир Дурнев и младший лейтенант милиции Орджоникидзеградского отдела НКВД Бурцев. Они зафиксировали, что городской отдел НКВД принял 28 отечественных винтовок и карабинов различной модификации и калибра, 16 пистолетов и револьверов, 5 пулеметов и 2 автомата, небольшое количество запасных дисков, магазинов и патронов.
Численность отряда (если судить по наличию оружия и боеприпасов) не превышала 100 человек. Правда, точного числа вернувшихся в Орджоникидзеград бойцов отряда установить не удалось. Но если только 100 человек из личного состава Орджоникидзеградского партизанского отряда пожелали перейти в другие леса "для дальнейшей борьбы с фрицами", то указанное число не кажется преуменьшением. В холодное время года одни партизаны оказались без головных уборов, у других остались старые и негодные шапки, кто-то был в пилотках или фуражках. У кого-то имелись сапоги, но 60% личного состава были босы. С верхней одеждой тоже были большие проблемы. Одеты были солдаты леса в бушлаты, фуфайки, осенние пальто, пиджаки, старые шинели. Многие передвигались, не имея ничего, кроме рубашек, гимнастерок и кителей.
Идея Кремля об обеспечении партизанских отрядов за счет добычи трофеев вылилась для большого числа рядовых зашитников Брянских лесов в тяжелые физические и душевные страдания.
Но даже в тех тяжелых условиях, в которых оказались партизаны из города Орджоникидзеграда, у них не была убита воля к победе.